Чтение 6–й страницы книги ~Кабир~

себе чей-то изучающий взгляд.

В углу помоста на поясе плотного и приземистого Придатка в нарочито
короткой шерстяной джуббе покачивался Детский Учитель семьи Абу-Салим. По
форме и внешнему виду Детский Учитель ничем не отличался от ятаганов, но
был значительно легче и меньше, с более клювообразной рукоятью для лучшего
упора мизинца. Сам старый Фархад и через десять-пятнадцать лет будет
слишком тяжел для детской руки - поэтому, когда юный Придаток впервые
встанет на ноги, в его ладонь ляжет семейный Детский Учитель, чтобы
сопровождать ребенка до совершеннолетия.

Чтобы учить. И, передав спустя положенный срок подготовленного
Придатка Фархаду, ожидать следующего.

Иногда Блистающие с самого рождения готовились уйти в Детские
учителя. Но в основном Учителями становились уже опытные, пожившие клинки,
чьи размеры и вес позволяли им работать с незрелыми Придатками, заменяя
более крупных Блистающих, ожидавших своего часа.

Некоторые семейства - например, Синганские пламевидные Крисы или
родственники того же Черного Н'Гусу, кривые и одновременно двулезвийные
Панга - при общности формы имели родичей совершенно разного веса и длины.
Это было удобно, так как позволяло использовать подростков-Придатков на
протяжении всего периода обучения, допуская их даже до отдельных Бесед
внутри семьи.

Впрочем, учителя в Кабире, как и в Мэйлане, редко вступали в
случайные Беседы, довольствуясь закрытыми встречами с себе подобными. Мне
несколько раз доводилось присутствовать на этих встречах в качестве
зрителя - единственного зрителя, допущенного из уважения к славным моим
предкам - и я был потрясен даже не столько мастерством Детских Учителей,
сколько их уникальной способностью вовремя отдернуть руку неумелого
Придатка или в последний момент изменить направление ошибочного удара.

Мастерством меня удивить было трудно, а вот аккуратность Детских
Учителей - или Круга Опекающих, как они сами себя называли - была выше
всяческих похвал.

Так что ни у кого и в мыслях не возникало отнестись к Детским
Учителям без должного уважения. Они умели учить, и этим все сказано.

Кроме того, большинство крупных Блистающих время от времени нуждалось
в их услугах. Придатки, увы, недолговечны...

Я вежливо поклонился Детскому Учителю семьи Абу-Салим и уж совсем
было собрался покинуть зал - но внезапно обнаружил за кожаным поясом
Придатка на помосте, рядом с любопытным Учителем, еще одного Блистающего.

Этого-то я знал отлично. Да и кто в Кабире его не знал?!

Это был Дзюттэ Обломок, придворный шут Абу-Салимов, над которым
смеялись все Блистающие Кабира - смеялись часто и с удовольствием, чему
способствовало множество причин.

Во-первых, Обломок был тупым. В прямом смысле этого слова. Его
толстый четырехгранный клинок вообще не имел заточки и, чуть сужаясь к
концу, более всего напоминал обструганную палку.

Пусть даже и железную палку, длиной немного меньше предплечья
взрослого Придатка...

Во-вторых, гарда Дзюттэ Обломка походила на последний лепесток не до
конца оборванного цветка. Она бестолково тянулась вдоль нелепого клинка и,
не дойдя до середины, отгибалась наружу, вроде уха шутовского колпака - я
видел такой колпак на одном Придатке, еще в Мэйлане.

Ну и в-третьих, наш замечательный Обломок был мудрец. Во всяком
случае, считал себя мудрецом, о чем громогласно заявлял на каждом
перекрестке. Среди Блистающих Кабира это было в новинку, а посему -
смешно.

Очень смешно.

Тупой мудрец.

Ха-ха.

А почему это у шута семьи Абу-Салим и у Детского Учителя той же семьи
один Придаток на двоих? Ведь они не братья, как ножи-двойняшки - ао или
секирки из гвардии иль-Рахша? Хотя, может, Придаток и раньше был один,
просто они его в город по очереди выводили, вот я и не заметил...

Или это новая шутка Обломка: шут и Учитель - братья?

Можно начинать смеяться?..

...Блистающие покидали зал Посвящения, разбредаясь по дому в поисках
комнат, специально отведенных для отдыха и развлечений, а Детский Учитель
и придворный шут семейства Абу-Салим все смотрели на меня с
церемониального помоста. Взгляд их был неприятно строг и оценивающ; они
все смотрели, пока я не разозлился и не двинул Придатка Чэна через весь
зал к помосту - и тогда их общий Придаток быстро исчез в проеме боковой
двери.

Словно его Блистающие хотели смотреть - но не разговаривать.

Я подумал, презрительно щелкнул гардой о металл устья ножен, и тоже
направился к выходу.

...Комната, где я уже успел провести немало времени, называлась
алоу-хона - комната огня. Это было просторное помещение на первом этаже,
окна которого выходили в сад, окутанный сумерками и негромко шелестевший
под прикосновениями легкого ветра; в западной стене алоу-хона находился
встроенный очаг, вроде моего домашнего камина, с лепными фигурами
диковинных птиц по бокам.

В очаге лениво тлели угли саксаула и ароматного алоэ, и земляной пол
был устлан, согласно традиции, звериными шкурами.

- Спорь не спорь, а все-таки ты не прав, Единорог, - без особого
нажима заметил Гвениль, развалившись поперек шкуры пятнистого барса с
Белых гор Сафед-Кух и мерцая в отблесках очага.

Рядом с ним лежал Махайра Кресс, почти не принимавший участия в
разговоре. Кроме нас троих, больше никого в алоу-хона не было.

- Почему это я не прав? - отозвался я из угла, где стоял, до половины
уйдя клинком в специальное отверстие подставки для гостей, изнутри
выложенное войлоком.

- Потому, - коротко отозвался гигант-эспадон со своего ложа.

Затем подумал и добавил:

- Если в твоем роду предпочитают обходиться без Посвящения, то это не
повод, чтобы и все прочие от него отказались.

- Я и не утверждал, - начал было я, но Гвен перебил меня.

- Слушай, Единорог, а тебе ведь понравилось на Посвящении у
Абу-Салимов! Не ври, я же вижу, что понравилось!..

- Ну, понравилось, - пробормотал я и почувствовал, что краснею
отраженным светом очага. - И что с того? Я тут позвенел с вами, душой
отдохнул и домой ушел - к турниру готовиться - а старому Фархаду лежать
без дела кучу лет и ждать... Пока еще посвященный Придаток вырастет, пока
его Детский Учитель выучит, как положено...

- А почему это у Мэйланьских Данов без Посвящения обходятся? - вдруг
заинтересовался до того молчавший Махайра. - Вы что, первых попавшихся
Придатков берете, которые повзрослее? Один состарился - другого нашли?

- Обидеть хочешь, Жнец? - вяло поинтересовался я для порядка,
поскольку прекрасно знал, что Махайра и в мыслях не держал меня обидеть.

- Да нет, что ты, Единорог?! Просто интересно... да и не похож твой
Чэн на необученного! И прошлый - как его, не помню уже - тоже непохож
был...

- Учат они Придатков, - снова влез в разговор уставший молчать и
слушать других Гвениль. - И не хуже прочих.

Ну спасибо, здоровяк... вот уж от кого не ожидал!

- Только легкие они, - продолжил меж тем эспадон, - Дан Гьены эти! Ты
понимаешь, Жнец - ни вида, ни солидности! Меня раз в пять легче будут, да
и тебя раза в два... Мы, Лоулезские эспадоны, долго ждем, пока Придаток в
полную силу войдет, оттого и рубим мы хоть волос на воде, хоть куклу
турнирную на две половины...

Я отчетливо увидел Придатка, разрубленного от ключицы до паха,
вздрогнул и пристально вгляделся в Гвениля. Нет, чепуха, этого просто не
может быть!..

Увлекшийся эспадон не обратил на меня ни малейшего внимания.

- А Дан Гьены в своем пыльном Мэйлане Придатка с раннего детства сами
в работу берут! Ведь такого, как наш Единорог, и дитя в руке удержит. Вот
и выходит, что им и без Посвящения можно! Сами учат, сами и пользуются...

"Удержать-то дитя удержит", - про себя подумал я и вспомнил Придатка
Чэна шести лет от роду, его отца Придатка Янга в том же возрасте, их
предка Придатка Хо Анкора, которого я перевез в Кабир... Вспомнил и те
хлопоты, которых стоило мне их обучение. Пока они меня правильно держать
научились, не роняя да не спотыкаясь!.. я ведь не канат для падающего, в
меня изо всех сил вцепляться нельзя, у Дан Гьенов упор на три пальца...

- А-а-а, - расслабленно протянул Махайра.

- Чего "а-а-а"?! - обозлился я. - Мы со своими будущими Придатками с
самого, почитай, начала возимся, чище Детских Учителей, а не ждем, вроде
тебя с Гвенилем, когда нам уже обученного приведут! Вот поэтому...

Договорить мне не дали. Хлопнула дверь, и грузный Придаток внес в
алоу-хона Шешеза Абу-Салима. Их величество огляделись по сторонам,
соизволили выбрать дальнюю от входа стену, где и повисли сразу на двух
крюках. На двух - это для грациозности висения, над понимать.

Еще раз прошлись по встрепанному меху бордовые сапоги шагреневой кожи
с модными кисточками на голенищах - и дверь закрылась за Придатком
Абу-Салима.

Шешез поворочался, устраиваясь в более наклонном положении, и с
интересом глянул на нас.

- Что замолчали, гордость Кабира? - весело бросил Шешез со стены, и
мне показалось, что веселость ятагана неискренняя. - Опять спорите? Я к
вам за советом пришел, а вы все что-то делите...

- За советом, как правитель фарр-ла-Кабир, или за советом, как мой