глазами встала добрая папина морда со страшными только на вид хитиновыми
рогами и полными любви бусинками глаз, и он заплакал. Потом он вспомнил,
как папа, протягивая ему кусок навоза, говорил, что слезами горю не
поможешь, и перестал плакать.
уносящееся вверх пятно на огромной подошве, - и я уже ничем не смогу ему
помочь".
последнее время, потом посмотрел на свои руки и со вздохом положил их на
теплую податливую поверхность навоза. Поглядев последний раз туда, где
оборвалась папина жизнь (ничего, кроме тумана, видно уже не было), он
толкнул Йа вперед.
мальчик полностью погрузился в свой нелегкий труд. В его голове мелькали
смутные мысли - сначала о судьбе, потом о папе, потом о себе самом - и
скоро он приноровился, и уже не надо было толкать шар, достаточно было
просто бежать вслед за ним на тонких черных лапках, чуть приподняв морду,
чтобы длинный хитиновый вырост на нижней челюсти не цеплял за шар. А еще
через несколько шагов лапки достаточно глубоко увязли в навозе, шар поднял
мальчика, обрушил на бетон, и жизнь вошла в свое русло, по которому шар и
покатился вперед.
свет, оставалась только слабая память о том, что минуту назад снилось
что-то очень хорошее.
чему меня научил папа. И йа буду с ними таким же добрым, каким он был со
мной, а когда йа стану старым, они будут обо мне заботиться, и все мы
проживем долгую счастливую жизнь", - думал он, просыпаясь и поднимаясь по
плавной окружности навстречу новому дню движения сквозь холодный туман по
направлению к пляжу.
улыбающееся плоское лицо с закрытыми глазами. А внизу долгое время не было
ничего, кроме тумана, и когда он наконец рассеялся, Марина так устала, что
еле держалась в воздухе. С высоты было заметно не так уж много следов
цивилизации: несколько бетонных молов, дощатые навесы над пляжем, корпуса
пансионата и домики на далеких склонах. Еще была видна глядящая ввысь чаша
антенны на вершине холма и стоящий рядом вагончик из тех, что называют
наваристым словом "бытовка". Вагончик и антенна были ближе всего к небу, с
которого медленно спускалась Марина, и она разглядела, что антенна ржавая
и старая, дверь вагончика крест-накрест заколочена досками, а стекла в его
окне выбиты. От всего этого веяло печалью, но ветер пронес Марину мимо, и
она сразу же забыла об увиденном. Расправив полупрозрачные крылья, она
сделала в воздухе прощальный круг, взглянула напоследок в бесконечную
синеву над головой и стала выбирать место для посадки.
было только на набережной, и Марина понеслась над бетонными плитами, еще в
воздухе начав перебирать ногами. Посадка чуть не кончилась катастрофой,
потому что в плитах попадались металлические решетки для стока воды, и
Марина чудом не угодила в одну из них тонким каблуком. Коснувшись ногами
земли, она быстро побежала вперед, стуча красными каблучками по бетону,
метров через тридцать погасила инерцию, остановилась и огляделась.
оказался большой фанерный щит, где было нарисовано несбывшееся советское
будущее и его прекрасные обитатели - Марина на минуту впилась глазами в их
выцветшие нордические лица, над которыми висели похожие на ватрушки из
"Книги о вкусной и здоровой пище" космические станции, а потом перевела
взгляд на закрывавшую полстенда афишу, написанную от руки на ватмане
широким плакатным пером:
головой было уже ясным и с него вовсю светило солнце. В конце набережной
был мост над впадающим в море сточным ручьем, а за ним стоял ларек, от
которого доносилась музыка - именно такая, какая и должна играть летним
утром над пляжем. Справа от Марины, на лавке перед душевым павильоном,
дремал старик с гривой желтовато-седых волос, а в нескольких метрах слева,
возле похожих на маленькую белую виселицу весов, ждала клиентов женщина в
медицинском халате.
снижающихся муравьиных самок, повторяющих маневры, которые несколько минут
назад проделала она. С их плеч свисали точно такие же сумки, как у Марины,
и одеты они были так же - в джинсовые юбки, кооперативные блузки и красные
туфельки на острых каблуках. Та, что летела впереди и ниже, пронеслась над
ограждением набережной и, набирая высоту, помчалась над морем. Вторая
пошла было на посадку, потом, видно, передумала и быстро замахала
крыльями, пытаясь подняться, но было уже поздно, и она на всей скорости
врезалась в витрину палатки. Раздались звон стекол и крики; Марина сразу
же отвела глаза, успев только заметить, что к месту происшествия кинулось
несколько прохожих.
одна только что приземлившаяся перепончатокрылая самка. Марина поправила
на плече сумочку, развернулась и неспешно пошла вдоль длинного ряда
скамеек.
было бы совсем хорошо. Навстречу попадались загорелые мужчины в плавках -
они оценивающе обводили стройную маринину фигуру глазами, и от каждого
такого взгляда делалось тепло и начинало сладко сосать под ложечкой.
Марина дошла до моста над ручьем, полюбовалась белой полосой пены на
границе моря и суши, послушала шорох перекатывающейся под волнами гальки и
повернула назад.
сделать. Марина никак не могла взять в толк, что именно, пока не обратила
внимания на тихий шелест за спиной. Тогда она сразу поняла - или, скорее,
вспомнила.
Она подошла к краю тротуара, огляделась по сторонам и нырнула в кусты. Там
она присела, сунула руку за плечо, поймала ладонью основание крыла и изо
всех сил дернула. Ничего не произошло - крыло держалось слишком прочно.
Марина дернула второе, и тоже безрезультатно. Тогда она наморщила лоб и
задумалась.
попалось ей под руку, был небольшой напильник.
скребущий звук, от которого в лопатках возникало подобие зубной боли.
Наконец крылья упали в траву, и от них остались только выступы возле
лопаток и две дыры в кофточке. Марина сунула напильник в сумку, и в ее
душу вернулся радостный покой. Она вынырнула из кустов на залитую светом
набережную.
сказать было трудно: в предметах, из которых состоял мир, - в деревьях,
скамейках, облаках, прохожих - ничего особенного вроде бы не было, но все
вместе складывалось в ясное обещание счастья, в честное слово, которое
давала жизнь. У Марины внутри прозвучал вопрос, выраженный не словами, а
как-то по другому, но означавший несомненно:
- но вложила в этот ответ всю упрямую надежду молодого организма.
воздух и пошла по набережной навстречу сияющему дню. Вокруг прохаживалось
довольно много муравьиных самок; они ревниво поглядывали друг на друга и
на Марину, на что она отвечала такими же взглядами; впрочем, смысла в этом
не было, потому что различий между ними не существовало абсолютно никаких.
увидела прибитую к деревянному столбу стрелку с надписью:
деревьями.
пустыми сигаретными пачками над стойкой и мерцающим в углу экраном. Сразу
за дверью Марину остановил выпуклый мужик в спортивном костюме и
потребовал два шестьдесят за вход. Марина полезла в сумку и нашла там
маленький кошелек из черного дерматина; в кошельке оказались два мятых
рубля и три двадцатикопеечные монеты. Она пересыпала их в мускулистую
ладонь, которая сжала деньги тремя пальцами, а четвертым указала на
свободное место за столиком.
на спине блузках. Телевизор, в который они завороженно глядели, очень