все время раздражался, меня совсем не слушал, а чуть что, сразу кулаком по
столу и кричит, кричит на меня, а перед собой будто кого другого видит...
Жалко его становилось, слов не найти...
героя.
посмотрю...
предложение". - "А ты?" - "А я испугалась. Он жил слишком сложно, будто
две жизни прожить собирался". - "Испугалась - значит любила?.." Ира не
ответила, она вздохнула и спрятала глаза на моем плече...)
если она придет.
позвало в дорогу". "Давай съезжу", - сказал я Олегу (редактор был в
отпуске, и в редакции царила казацкая вольница), когда Ножкин, выудив это
письмо из почты, явился ко мне. "Я бы и сам, - горячился он, - но я вроде
как лицо заинтересованное..."
односельчанам. (Толя, помню, показывал фотографию: стела с именами, Вечный
огонь; там, на стеле, четверо Ножкиных увековечено.) Вскоре после открытия
памятника сменился директор местного совхоза. Он начал с возведения нового
здания дирекции, естественно, в центре села. Во время строительства
газовую магистраль перенесли в сторону, и памятник остался без Вечного
огня. "Нет труб", - сказал директор пришедшей к нему депутации.
решете!
крышу надо помочь залатать.
стаканчик из-под мороженого.
какую-то справку, ему не до нас. Он непробиваемо уверен в себе, мои слова
отскакивают от него, как дождинки от камня.
поговорим. Сейчас нет времени.
журналистской этики.
не будете писать. Хотите, довезу до города?
позвонило высокое сельскохозяйственное начальство - зарубил мой материал
на корню.
Толя сказал:
мы трубы потащим. Пока этот вернется (он кивнул вслед угасающему пыльному
шлейфу), все закончим. Здешние ребята помогут. А сварку шабашники сделают,
они тут свинарник строят. Ну, скинемся им...
набралось столько, что все поучаствовать смогли только символически. Было
х_о_р_о_ш_о_ - как бывает всегда, когда много людей единодушно делают
доброе дело. Толя стоял в сторонке и беззлобно ворчал на подходивших: "Где
же вы раньше были?.."
домашнего вина, и мы - что греха таить - распили ее спаявшимся за время
работы коллективом. Толя, захмелев, сказал:
как редакция, строго соблюдая субординацию, выстраивается на лестничной
площадке в колонну по одному. Впереди, понятно, редактор.
шепчет ей на ухо, после поворачивается к гробу поправить цветы. Цветы
сегодня в порядке, но он все равно проводит по ним рукой - поправил,
значит. Ребята по очереди подходят к Гале, она кивает каждому, но,
по-моему, никого не слышит.
Иру во все глаза. Как она узнала ее? Как Пониматель - _п_о_н_я_л_а_?..
было непреклонное лицо Толи. Она бледна, губы ее плотно сжаты. Она здесь,
и она далеко. И я вижу: ничего у меня с ней не было, ничегошеньки.
кассета открутила свои полчаса.
плюшевый малахай.
(редко когда не найдется такой мужичок), говорит:
наклоняется, и Толины руки, до того покойно лежавшие на груди, начинают
сползать вбок; видно, что запястья притянуты друг к другу бинтом.
зоосадовских птиц.
Пониматель.
которые повезут нас в М., мимо редакторской "Волги", со скучающим шофером
за рулем.
Больно режет плечо.
у него и у Толи одинаковое выражение на лицах - строгое, непреклонное.
Мужичок-распорядитель его останавливает.
виноватый взгляд на строгое лицо младшего брата.
Амиран, Пониматель и я - забираемся в автобус.
такому случаю у типографии; лицо Иры белее снега, с нею неладно; Амиран
(он, похоже, тоже кое-что знает, наш молчаливый Амиран) выходит, берет Иру
под руку. Вижу, как бьется в крике Толина мать, - ее никак не могут
усадить в машину. Вижу, как; прижав к себе дочку, стоит потерянно Галя.
Вижу, как некурящий редактор просит у шофера сигарету, затягивается и
кашляет.
редакции. А рядом - напротив меня - сидит Пониматель.
героя с венком в руках. Он растерянно оглядывает готовые поехать машины и,
увидев свободные места в редакторской "Волге", дергает дверцу. Пока он
втискивает венок на заднее сиденье, я успеваю прочесть на ленте: "Другу
Толе".
Толя. Сын героя боялся Толю и завидовал ему.
призвание.