воротником и изысканной золотистой вышивкой на плечах. Такая же вышивка
шла по кантам брюк и покрывала легкие матерчатые тапочки. Одежда казалась
еще влажной, но, тем не менее, выглядела чистой и даже глаженой. Вообще на
внешности парня никак не отразилась бессонная ночь, проведенная в борьбе с
ураганом. Сергей подумал, что они с Димой, оборванные и заросшие, должны
казаться рядом с ним грязными бродягами. Недаром Лилиан не могла оторвать
от рулевого глаз и просто светилась.
разглядывал своих неожиданных пассажиров с радостным изумлением. Сергей
огляделся. Дима спал, но его щеки порозовели, а дыхание было глубоким и
ровным. Похоже, за него уже можно было не волноваться. Океан вокруг был
пустынен, а горизонт чист. Волнение немного успокоилось, хотя по гребням
гуляли белые барашки. Ветер еще был силен, но дул уже с севера. Тем не
менее яхта, по-прежнему без всякой посторонней помощи, резво бежала точно
на запад.
слазил в рубку и достал пакет с хрустящими лепешками, фляжку и три
керамических стаканчика с затейливой росписью. По его жесту в сторону Димы
друзья поняли, что того лучше не будить. Пища показалась безумно вкусной,
лепешки были похожи на миндальное печенье, а напиток из фляжки отдаленно
напоминал березовый сок. Сергей подумал, что мог бы съесть целую гору
такой еды, однако после первой же лепешки почувствовал, что сыт. Теперь
явно настала пора устанавливать контакт.
продолжилась, и рулевой снова повторил:
сказал:
Потом Аэлиндин широким жестом обвел рукой пустынный горизонт и произнес
длинную фразу на красивом музыкальном языке. Казалось, он приветствовал их
в своем прекрасном мире.
а Сергей с Лилиан, путаясь и смеясь, пытались повторить слова и запомнить.
Несколько часов пролетело незаметно, солнце давно встало и высушило их
одежду и волосы. Внезапно Сергей заметил прямо по курсу вспышку света, как
будто там зажегся маяк. Он вскочил на ноги и понял, что это действительно
маяк - за обучением они не заметили, как на горизонте показалась высокая
белая башня, верхушка которой разбрасывала солнечные зайчики.
медленно вырастал дивный белый город, похожий на детские сны. Аэлиндин
легко тронул Сергея за плечо и, протянув вперед руку, сказал:
смотрели в сад. Сад был запущенным, но от того не менее красивым. Вьюнки и
орхидеи оплели разросшиеся высокие кусты роз, из буйной травы выглядывали
маргаритки и ромашки, плети цветущего портулака почти скрыли взломанные
плиты дорожек. Бунтарская красота дикой природы торжествовала над
замыслами садовника. Слышалось лишь жужжание пчел, да издалека едва
доносилась тихая музыка.
темноволосый красавец. - Взгляни, ураган прошел, солнце вновь воссияло -
верь, твой сын вернется.
лицо, на котором было странно видеть выражение бесконечной усталости.
раз, когда Аэлиндин уходит в море, влекомый своей несбыточной мечтой, я
прощаюсь с ним навсегда.
годы пел в Каминном Зале для молодых эльфов о подвигах предков в
Средиземье? Разве не ты часами рассказывал о битвах, в которых вы с братом
сражались, как будто не для того наш народ покинул Внешний Мир, чтоб
никогда больше не видеть войн! - Тень давнего раздражения прошла по лицу
Кириэна, но через мгновение оно вновь застыло в бесстрастной красоте.
заведенные в доме моего отца. В моих мыслях не было желания зародить в
сердцах Молодых тоску по жизни в Средиземье. Да и не было в моих песнях
такой опасности. Тебе ведомо, что никто, кроме Аэлиндина, не ищет пути на
Восток.
не хочет этому верить.
нежным румянцем его бледные щеки. - Никто из Молодых уже не ищет пути
никуда, даже в Блаженный Аман. Они давно глухи не только к моим песням, но
и к голосу Оссэ, в их душах смолк зов моря. Долгие века гниют в углу
гавани корабли, бывшие нашей гордостью когда-то. Долгие века не приходили
корабли и из Амана. Наверное, и там эльфы лишь катают девушек в челнах при
свете звезд, но уже не рискуют выходить в океан. Обвинишь ли ты и в этом
меня? Нет, Кириэн, не мои песни гонят Аэлиндина искать давно ушедшее, а
кровь его предков - людей. Ведь он последний потомок Пресветлого
Эарендиля.
Потому лишь сумел он заслужить прощение Валаров и спасти свой народ. А
твой сын мечется по морю без смысла и цели. Даже если бы он смог найти
путь во Внешний мир, то нарушил бы запрет Валаров и вызвал бы только их
гнев. Но он не добьется и того, лишь погубит в пучине нашу последнюю
ладью, и сгинет сам.
Аманом. Зачем она тебе? На моей памяти Великих Валаров не интересовали
дела Эрессеа.
Кирдэн, ушли на корабле в Аман, чтобы уснуть навечно в блаженных садах
Лориэна. С тех пор за ними ушли и твой брат, и мои сестры, и наши друзья -
почти все из тех, с кем мы приплыли из Средиземья. Я чувствую, что близок
и наш час, и мне горько, что больше не осталось кораблей...
тревогах - и мы мечтали отдохнуть от войны здесь, на Эрессеа. Потом текли
века тихих радостей и песен - и вот мы стремимся в Аман отдохнуть уже от
мира. Не кажется ли тебе, что чем больше красоты и блаженства, тем ближе
мы к смерти?
чертоги Мандоса, но могут возродиться по времени.
возродился. Сейчас лишь сын еще привязывает меня к жизни, но если он
однажды не вернется, я не стану плакать о корабле. Для смелого всегда
открыт короткий путь в чертоги мертвых. И если суждено тому случиться, я
буду рад, что мой сын пал в бою, пусть с океаном, и никогда не встанет
перед таким выбором.
призываешь...
пристань - его "Мелеар" входит в гавань.
торопливо пошел к двери. Кириэн последовал за ним. По короткой горбатой
улочке они вышли на широкую террасу, огибающую подножие маяка, и увидели с
высоты, как маленькая яхта осторожно, с полуспущенным парусом, огибает
разрушенный волнорез у входа в бухту. Утреннее солнце било в глаза и не
давало рассмотреть, что делается на палубе. Кириэн удивленно обернулся:
пожал плечами:
прихотливым зигзагом. Поворот лестницы скрыл из виду причал. Они невольно
ускорили шаги, услышав внизу непривычный шум и возбужденные возгласы.
Лестница вывела на просторную, все еще величественную площадь у гавани.
Из-за высокой причальной стенки виднелась лишь мачта подходящей ладьи, но
со всех сторон по площади к ней сбегались любопытные. Увидев Кириэна,
несколько эльфов отделились от толпы у причала и бросились к нему.
наверное, это орки, о которых рассказывали Старшие!
тревоге спешил Элладан, но, подбежав к краю причала, он увидел радостную
улыбку сына и сразу успокоился. Теперь он мог рассмотреть его нежданных
спутников.
бородач, сквозь прорехи в его разорванной одежде видны были могучие
мускулы. Он спокойно и серьезно занимался делом, невозмутимо поглядывая
из-под спутанных волос на суетящихся на причале людей. Сидящая в кокпите
худенькая смуглая женщина неуверенно улыбалась, обеспокоенная явным