вложил билет во влажные пальцы. Бригадир, буквально засыпая, мельком
посмотрел на просвет.
устраивалось. Он успеет сегодня позвонить. Он машинально лавировал в
толпе, не глядя, миновал завывающих девиц, и вдруг ему в спину ударилось
нечто. Он удивленно обернулся. У ног его лежал ком из нескольких
папиросных пачек. Давешняя девица, невнятно продолжая петь, ухмылялась ему
и показывала язык. Дима побежал дальше.
воздуха и крикнул с пафосом:
билета.
Дима приветливо сделал им ручкой, в ответ его подруга послала ему
воздушный поцелуй. Лысый бородач смотрел ревниво.
мужичишка средних лет, что-то ему оживленно рассказывал, делая руками
движения, будто открывает бутылки одну за другой, и приговаривая при этом
что-то вроде: "уяк! уяк! уяк!" Бригадир осоловело слушал, как слушал и
Диму - глядя потным взглядом куда-то в сторону. Дима пригладил волосы и с
видом честного пассажира шагнул в тамбур. Бригадир не пошевелился даже,
даже зрачки не дрогнули - только руку протянул. Дима вложил в нее, совсем
уже взопревшую, вырученные за билет деньги. "А они - ни в какую!" - сказал
проводник. Бригадир опустил руку с деньгами в карман брюк. Потом вынул ее
уже без денег и отер пот. Проводник теперь делал движения, будто разливал.
Звук тоже сменился. "Плюк-плюк-плюк!" - рассказывал проводник. "Посади", -
сказал бригадир. "А чего сажать? Вон - одно свободное. Так вот я и говорю:
плюк-плюк-плюк!.."
единственное свободное место - рядом с аккуратной, миниатюрной старушкой,
уже углубленной в какое-то чтение. Дима двинулся к этому креслу, и тут пол
мягко колыхнулся; перрон с идущими и прощально машущими людьми едва
заметно, затем все быстрее и быстрее поплыл назад. Перегон начался.
отодвигаться в прошлое. Еще стыдно было перед Ней, но это ненадолго. Дима
чувствовал. Вперед наука, говорил он себе, чтобы окончательно успокоиться.
Господи, как противно! Ничего. Сегодня я Ее увижу. Он затрепетал, поняв,
что это так. Поезд довезет. Телефон дозвонится. Метро догремит, уверен.
Спокоен и уверен. Это не сказка, не сон, не пустая мечта в час тоски -
сегодня он Ее увидит.
глаза. Опять екнуло сердце - увижу. Позвоню и скажу... что скажу? Скажу,
здравствуй. Он повторил Ее телефонный номер - медленно, сердцем целуя
цифры; уже сегодня. Не завтра, как было вчера, а сегодня. При мысли о
вчерашнем дне опять запылали щеки и уши. Он с ненавистью посмотрел на свою
ладонь и в который раз стал ожесточенно вытирать ее о брюки. Хотелось о
стены биться от стыда. Никому больше не верю, только Ей. Люблю. Он понял,
что думает это серьезно. Почему нет? Люблю.
часов еще, подумал Дима. Я спячу. Он нагнулся к портфелю за книгой и краем
глаза увидел черные брюки, остановившиеся рядом. Поднял голову - бригадир
улыбался добро и устало, как майор Пронин. Он махнул подбородком в сторону
тамбура, и сам двинулся туда. Дима встал - о господи!
короткую руку к люку в потолке, - посидишь там с полчаса. Контроль...
чувствовалось, эта процедура ему приелась.
Это... напарник.
люк вверху. Странно, сколько же там места? Вроде бы нисколько. Куда он
исчез-то? Дима разволновался. А если контроль уже?.. Лязгнула дверь, и
Дима в панике обернулся. Бригадир нес короткую приставную лестницу, за ним
двигался парнишка лет восемнадцати - длинная шея, угловатый, крепкий.
Бригадир поставил лестницу, влез, поковырял большим ключом в замочной
скважине люка, и тот отвалился, повис. Бригадир тяжко спрыгнул и стал
отдуваться, протирая загривок, лоб и щеки.
хотел сесть и ударился затылком. Пришлось скорчиться, спрятав голову меж
колен. Полчасика... Вспомнилось, как в детстве, желая сделать отцу
сюрприз, он пытался спрятаться в ящике письменного стола.
руки. А ведь там все мои деньги, с опозданием сообразил он, но смолчал:
неловко было просить бросить ему сюда его кошелек, получилось бы, что он
не доверяет бригадиру. Подозрительно принюхиваясь, снизу уже лез напарник.
размещаться. Люк закрылся, и наступила полная тьма. Я перешел на
инфракрасное изображение - мне важны были лица.
ждут, когда он "добро" даст...
заговнять...
крестик...
зашуршал, пытаясь слегка сменить позу. - Задыхаюсь на хрен, - ткнул Диму в
бок острым, твердым коленом и успокоился. - Пардон с меня. Курить будешь?
подрагивая, втянулась в углы: Дима увидел выпавшее из мрака мальчишеское
лицо с плотной тенью, залегшей под глазами и на верхней губе, в пушащихся
усиках. Сдавили взгляд проступившие ребристые стены. Напарник закурил и
погасил спичку, все исчезло, и только оранжевый огонек перекатывался в
черной спертой пустоте. В ноздри, в горло поползло невидимое теребящее
удушье.
благовоспитанных, вроде - не притронься. Смешно б ее тут в дерьме
раскатать, на трансформаторах...
слова и шлет бомбить праздные города, забывшие о светомаскировке, давно
пропившие радары ПВО. Несметные эскадрильи туманили ночной воздух,
застилали звезды... Написать бы это. И назвать... как назвать? Что-нибудь
вроде "Требуется противогаз". Или: "Противогазов сегодня не будет".
осматривать, впервые в Питере, хуе-мое... И, вроде, ничего ей не смей! А
вечером я ее упоил чуток. Так она как полезет! Ох-ох, говорит, до чего
жаль, что Кеши нет, я ведь рассчитывала заночевать у него, а теперь в
затруднительном положении... понимаешь?
не пустить это в себя, не оскорбить недоверием... Будь проклят, напарник.
можно, и еще хлюпать будет!..
себе уши коленями. Не получилось.
то закон божий... Миром Ленину помо-олимся! Многие, конечно, херят это
дело, так ведь олухи нигде не нужны, локти потом искусаешь. Свободная