экскаватора отходил гибкий хобот, оканчивающийся пламенным ртом. Машина
вела ртом по поверхности, мгновенно расплавляя застывшую массу, беловатое
облачко вилось над ней - пары ненужного газа, исторгнутые наружу и вновь
на лету замерзающие. Лишь куски нептуниана, остающиеся твердыми даже в
пламени, оседали в чреве машины.
марсианской астроботаники, профессор Сильвестр Брантинг. Мелодия
дешифратора говорила об этом яснее слов.
усиливающаяся, то замирающая музыка вызванивала направление на экскаватор,
обрабатывавший центр площадки. Рой направил авиетку в середину карьера и
сфокусировал на обзорный экран кабину "паука". На экране вспыхнул
прозрачный водительский колпак машины, мелькнуло чье-то испуганное лицо,
чей-то голос с ужасом вскрикнул:
из карьера. Гигантский паук пронесся мимо других машин, стремительно
выскочил на поверхность и огромными скачками унесся в морозный простор,
лишь тускло просветленный заходящим крохотным Солнцем. Экскаватор убегал
на восток, в ночную темноту. Он мчался с такой отчаянной быстротой, что
уже через минуту стал стираться в отдалении. Рой форсировал двигатель, но
авиетки на Нептуне были тихоходных моделей. Мощности двигателя хватило
лишь на то, чтобы не слишком отставать. Рой крикнул в трубку:
трубку, но сделал это так неловко, что слишком резким движением оборвал
воспринимающий контур. Связь с убегающим механическим пауком прекратилась.
Генрих сердито сказал Цвиркуну:
манипулировал питанием двигателя, Генрих, не отрывая глаз от медленно
уменьшавшегося темного пятнышка на темнеющей равнине, включил прожектор.
Пятно стало отчетливо видно, но продолжало уменьшаться.
Рой.
бормотание Цвиркуна. И когда вперед вдруг унесся огненный шар, до них не
сразу дошло, что Цвиркун тихонько приоткрыл смотровое окно в куполе
авиетки и выстрелил из плазменного пистолета. Гигантский паук взметнулся
вверх и упал, ломая ноги. Теперь он лежал на брюхе, темный, неподвижный,
все увеличивающийся, по мере того как авиетка приближалась.
Цвиркуном, успел предостерегающе воскликнуть:
выскочить из авиетки.
вырваться. Генрих побежал вслед, но Цвиркун далеко опередил его.
рванул дверь, защищавшую кабину от наружного вакуума. Генрих вскочил в
промежуточную камеру, когда Цвиркун был уже внутри. Давление в камере
выравнивалось быстро, но не настолько, чтобы Генрих смог помешать тому,
что увидел за прозрачной стенкой.
Цвиркун, придавив его коленом, рвал на нем одежду.
оторвать от себя руки Цвиркуна. - Будь благоразумен, препарат недоработан!
- Старик увидел Генриха, в бессильном гневе ожидавшего, когда откроется
внутренняя дверь, и пронзительно закричал: - Помогите, я все объясню!
Голова Брантинга стучала о пол, Брантинг хрипел. Автоматическая дверь
распахнулась, когда Цвиркун с небольшой коробочкой в правой руке отскочил
от Брантинга. Генрих кинулся к распростертому на полу телу.
окаменел ужас. Теперь в промежуточной камере находился разъяренный Рой,
ожидавший своей минуты ворваться внутрь.
собачья смерть!
открывалось раньше, было маской. Генриха раздражало кривлянье Цвиркуна,
калейдоскопическая смена гримас. Не было лица Цвиркуна в его кривлянье, в
гримасах и минах. Все это был камуфляж, примитивная игра. Вот оно,
настоящее лицо, открытое во всей своей беспощадной четкости - сумрачное,
пронзающее убийственно острыми глазами.
выпрямился и сердито посмотрел на Цвиркуна.
спорами! - Он протянул руку.
Цвиркун. - Я дам исчерпывающие ответы на любые ваши вопросы, но при
условии, что ни один из вас не сделает и шага ко мне, пока я не закончу.
брата, его поразила перемена в ассистенте скончавшегося профессора. Рой
медленно опустился на скамью и знаком показал Генриху, чтобы тот сел
рядом. Цвиркун прислонился к стенке кабины, как если бы боялся нападения
сзади. Генрих хотел поправить запрокинутую руку профессора, Рой сказал,
что все надо оставить без изменений, пока не явятся медики колонии. Генрих
сел возле брата. Рой нетерпеливо заговорил:
человека отвечают так же строго, как и на Земле.
без торопливости, без повторений, с каким-то почти пренебрежительным
хладнокровием. - Я уже объяснил вашему брату, что не собирался
приканчивать мерзкого старикашку, что, надеюсь, подтвердят местные медики,
если они достаточно квалифицированны. Между прочим, больше всего я боялся,
что Брантинг умрет раньше, чем я доберусь до него. Оператор на "пауке" -
только на Нептуне могли придумать старому ученому такую должность! Но
Брантинг дождался меня. Он умер если не на руках моих, то в моих руках.
Уже одно это делает меня счастливым. Но не только это!..
диким торжеством, что Генрих вздрогнул. - Никаких спор калиописа искать не
нужно. Умерший был сумасброд, но чтил закон. Он мог бы взорвать весь мир,
подвергнуть все человечество уродующей операции, но правил уличного
движения не нарушал даже на Марсе, где они не так уж строги. Выходя, он
тихонько притворял дверь и аккуратно гасил свет, а приходя, не забывал
вытереть ноги.
которая, видимо, так вам нужна, что вы вцепились в нее прямо-таки мертвой
хваткой?
на один вопрос. Сколько мне, по-вашему, лет?
недоверчиво плечами! На этот раз я не обманываю. В день, когда я появился
у вас в лаборатории, Генрих, мое сердце отстучало именно эту круглую
цифру.
вас не доходит. Сорок один год я не меняюсь, вот правда обо мне. Я таков
же, каким был в тот день, когда Брантинг поставил на мне свой проклятый
опыт.
удержался от недоверчивой усмешки.
доисторическом Дориане Грее. Он сохранял лишь молодость, а меня сделали
бессмертным. И если долгая юность Дориана была плодом его страстного
желания, то мое бессмертие - плод ошибки. Да, не больше чем плод ошибки.
Брантинг не рассчитал правильно силы введенного в меня препарата. Он хотел
продлить мою жизнь, а взамен этого отменил мою смерть. Он намеревался
сделать меня долго юным, вроде Дориана, а сделал бессмертным.
пистолет или атомная бомба наших предков...
неандертальцев! Ее тоже будет достаточно. Или камня, упавшего на голову! Я
Буджолд Лоис
Маркеев Олег
Зыков Виталий
Земляной Андрей
Перумов Ник
Махров Алексей