Действие прежде всего. Каждый на своем месте, и каждый - все, что может!
совсем опустевший, и скатился по парадной лестнице на площадь, и сразу же
увидел деловитую, несуетливую толпу вокруг грузовика под фонарем и не
колеблясь вмешался в эту толпу, протолкался вперед, ему сунули в руки
тяжелое металлическое копье, и он почувствовал себя вооруженным, сильным и
готовым к решительному бою.
строиться в колонну по три, и Андрей, держа копье на плече, побежал туда и
нашел себе место между грузным латиноамериканцем в подтяжках поверх ночной
сорочки и тощим белобрысым интеллигентом, который страшно нервничал - то и
дело снимал свои очки, дышал на стекла, протирал носовым платочком и снова
водружал на нос, поправляя двумя пальцами.
Фриц Гейгер, что было, с одной стороны, достаточно обидно, но, с другой
стороны, нельзя было не признать, что в данной ситуации Фриц Гейгер, хотя
и является бывшим фашистским недобитком, но оказался как-никак на своем,
так сказать, месте.
стеснялся, и слушать его было довольно противно. "Па-а-др-равняйсь! - орал
он на всю площадь, словно командовал полком на строевых учениях. - Эй, вы,
там, в шлепанцах! Да, вы! Подберите брюхо!.. А вы что там раскорячились,
как корова после случки? Вас не касается? Пики - к ноге!.. Не на плечо, а
к ноге, я сказал, - вы, баба в подтяжках! Смир-р-рна! За мной, шагом...
Ат-ставить! Шагом... арш!" Кое-как двинулись. Андрею сразу же наступили
сзади на ногу, он споткнулся, толкнул плечом интеллигента, и тот, конечно,
выронил в очередной раз протираемые очки. "Кар-р-рова!" - сказал ему
Андрей, не сдержавшись. "Осторожнее! - завопил интеллигент высоким
голосом. - Ради бога!.." Андрей помог ему найти очки, а когда Фриц налетел
на них, захлебываясь от ярости, Андрей послал его к чертовой матери.
они догнали колонну, прошли еще метров двадцать и получили приказ "по
машинам". Машина, впрочем, была всего одна - мощный спецгрузовик для
перевозки цементного раствора. Когда погрузились, выяснилось, что под
ногами чавкает и хлюпает. Человек в шлепанцах грузно перелез обратно через
борт и объявил высоким голосом, что на ЭТОЙ машине лично он никуда не
поедет. Фриц приказал ему вернуться в кузов. Человек еще более высоким
голосом возразил, что он в шлепанцах и у него промокли ноги. Фриц помянул
супоросую свинью. Человек в промокших шлепанцах, нисколько не испугавшись,
возразил, что ОН-то как раз не свинья, что свинья, возможно, и согласилась
бы ехать в этой грязи, - он приносит глубокие извинения всем,
согласившимся ехать в этом свинарнике, но... Тут из кузова вылез вдруг
латиноамериканец, презрительно сплюнул Фрицу под ноги и, сунув большие
пальцы под подтяжки, неторопливо зашагал прочь.
чтобы он одобрял поведение человека в шлепанцах и тем более поступок
мексиканца, - несомненно, оба они поступили не по-товарищески и вообще
вели себя как обыватели, - но было крайне любопытно посмотреть, что теперь
будет делать наш битый унтер и как он выберется из создавшейся ситуации.
честью. Не говоря ни слова, Фриц повернулся на каблуке, вскочил на
подножку рядом с шофером и скомандовал: "Поехали!" Грузовик тронулся, и в
ту же минуту включили солнце.
вывернув шею, наблюдал, как на своем обычном месте медленно разгорается
малиновый диск. Сначала диск дрожал, словно пульсируя, становясь все ярче
и ярче, наливался оранжевым, желтым, белым, потом он на мгновение погас и
сейчас же вспыхнул во всю силу так, что смотреть на него стало невозможно.
мутно-голубым, знойным, пахнуло жарким, как из пустыни, ветром, и город
возник вокруг как бы из ничего, - яркий, пестрый, исполосованный
синеватыми тенями, огромный, широкий... Этажи громоздились над этажами,
здания громоздились над зданиями, и ни одно здание не было похоже на
другое, и стала видна раскаленная желтая Стена, уходящая в небо справа, а
слева, в просветах над крышами, возникла голубая пустота, как будто там
было море, и сразу же захотелось пить. Многие по привычке сейчас же
посмотрели на часы. Было ровно восемь.
улицы были тихи и пустынны, как всегда в этот ранний час. Кое-где в домах
распахивались окна, заспанные люди сонно потягивались, равнодушно
поглядывая на грузовик. Женщины в чепчиках вывешивали на подоконники
матрасы, на одном из балконов усердно занимался зарядкой жилистый старик с
развевающейся бородой и в полосатых трусах. Сюда паника еще не докатилась,
но ближе к Шестнадцатому кварталу стали попадаться первые беженцы,
встрепанные, не столько испуганные, сколько злые, некоторые с узлами за
спиной. Эти люди, увидев грузовик, останавливались, махали руками, кричали
что-то. Грузовик с ревом повернул на Четвертую левую, чуть не сбив
престарелую пару, катившую перед собой двухколесную тележку с чемоданами,
и остановился. Все сразу увидели павианов.
или где они там живут. Загнув крючками хвосты, они ленивыми толпами
бродили с тротуара на тротуар, весело прыгали по карнизам, раскачивались
на фонарях, сосредоточенно искались, забравшись на рекламные тумбы, зычно
перекликались, гримасничали, дрались и непринужденно занимались любовью.
Шайка серебристых громил разносила продуктовый ларек, двое хвостатых
хулиганов приставали к побелевшей от ужаса женщине, обмершей в подъезде, а
какая-то мохнатая красотка, расположившись в будке регулировщика,
кокетливо показывала Андрею язык. Теплый ветер нес вдоль улицы клубы пыли,
перья из перин, листки бумаги, клочья шерсти и уже устоявшиеся запахи
зверинца.
завзятого полководца озирал поле предстоящих действий. Шофер выключил
двигатель, и наступившая тишина наполнилась дикими, совершенно не
городскими звуками - ревом и мявом, низким бархатным курлыканьем,
рыганьем, чавканьем, хрюканьем... Тут осажденная женщина вдруг завизжала
изо всех сил, и Фриц приступил к делу.
цепь, я сказал, а не в кучу! Вперед! Бейте их, гоните! Чтоб ни одной твари
здесь не осталось! Бить по головам и по хребту! Не колоть, а бить! Вперед,
живо! Не останавливаться, эй, вы, там!..
перехватив свою железную дрыну поудобнее, устремился прямо на помощь
женщине. Хвостатые хулиганы, завидев его, залились дьявольским хохотом и
вприпрыжку умчались вверх по улице, издевательски виляя омерзительными
ягодицами. Женщина продолжала визжать, изо всех сил зажмурившись и сжав
кулаки, но теперь ей ничего больше не грозило, и Андрей, оставив ее,
направился к бандитам, которые грабили ларек.
угольно-черным хвостом, - он сидел на бочке, запускал в нее по плечо
длиннющую мохнатую лапу, извлекал соленые огурцы и смачно хрупал ими,
время от времени поплевывая на своих дружков, азартно отдиравших фанерную
стену ларька. Заметив приближающегося Андрея, чернохвостый перестал жевать
и плотоядно ухмыльнулся. Андрею эта ухмылка крайне не понравилась, но
отступать было невозможно. Он взмахнул железным шестом, заорал: "Пшел!" и
бросился вперед.
- лениво соскочил с бочки, отошел на несколько шагов в сторону и принялся
выкусывать под мышкой. "Пшел, зараза!" - заорал Андрей еще громче и с
размаху ударил железом по бочке. Тогда чернохвостый метнулся в сторону и
одним прыжком оказался на карнизе второго этажа. Ободренный трусостью
противника, Андрей подскочил к ларьку и грохнул своим ломом по стенке.
Стенка дала трещину, приятели чернохвостого прыснули в разные стороны.
Поле боя очистилось, Андрей огляделся.
опустевшей улице, заглядывали в подворотни, останавливались и, задрав
головы, смотрели на павианов, усеявших карнизы домов. Вдалеке, вращая над
головой палкой, пылил по мостовой давешний интеллигент, преследуя какую-то
хромую обезьяну, неторопливо трусившую в двух шагах перед ним. Воевать
было не с кем, даже Фриц растерялся. Он стоял возле грузовика, хмурился и
кусал палец.
обмениваться репликами, чесаться и заниматься любовью. Наиболее наглые
спускались пониже, с явной руганью гримасничали и показывали зады. Андрей
снова увидел чернохвостого: тот был уже на другой стороне улицы, сидел на
фонаре и заливался смехом. К фонарю с угрожающим видом направился
маленький чернявый человек, похожий на грека. Он размахнулся и изо всей
силы запустил железным штырем в чернохвостого. Раздался звон и дребезг,
посыпалось стекло, чернохвостый от неожиданности подскочил на метр, чуть
не сорвался, но ловко ухватился хвостом, принял прежнюю позу и вдруг,
выгнув спину, обдал грека струей жидкого кала. У Андрея подступило к
горлу, и он отвернулся. Поражение было полным, придумать что бы то ни было
не представлялось возможным. Тогда Андрей подошел к Фрицу и спросил
негромко:
комбинезоне. - Я с кирпичного. Машина есть, в полчаса обернемся...
перебьем, а потом они же нас этими же кирпичами... Нет. Тут надо бы
какую-нибудь пиротехнику... Ракеты, петарды... Эх, фосгену бы десяток