ла щедра, как скупец. Ни одна женщина не позволяла себе делать со мной
то, что сделала ты. Рог Dios, ты мне принесла столько страданий, что,
честно говоря, я сам не понимаю, почему я стою сейчас перед тобой с опу-
щенными руками...
губы.
спросил он сквозь зубы. - Всякий раз как я до тебя дотрагивался, у меня
было такое ощущение, будто я животное. Ты лежала подо мной как кусок
льда, снисходя до моей грязной похоти!
видел ее лицо.
поправился он со скрытым намеком. - Подумать только, а ведь когда-то я
был от тебя без ума... ужас какой-то.
сить красивые воодушевленные речи.
деждой, что он испытывал к ней настоящую страсть. Но вот он стоял перед
ней со сжатыми кулаками и горящими от ярости глазами. Кем-кем, а хамом
он никогда не был. Скорее наоборот - для такого горячего и страстного
человека он был просто олицетворением ласки, терпения и доброты. Только
ей от этого не легче. Она так и не смогла переступить через свои пред-
рассудки.
могла заставить себя перетерпеть, когда в этом была необходимость, как и
все женщины во все времена. Те глупые аргументы, которые позволили ей
избежать физической близости до свадьбы, теперь не давали ей покоя. Тог-
да она даже тайно гордилась тем, что разжигала в нем такой огонь. Позже,
однако, она стала бояться этого пламени, всячески избегая его прикосно-
вений.
реживаниям, подумала она горько. А о ней он хоть раз подумал? Да откуда
ему знать, что такое быть замужем за ним, мужчиной до корней волос, соз-
навая при этом, что в постели ты - ноль? Что такое жить и чувствовать,
как день за днем, час за часом ты все больше и больше его теряешь? И в
конце концов опуститься так низко, что даже простить ему неверность? Она
тогда просто закрыла глаза, не желая ничего видеть. Она была готова на
все, только бы удержать его около себя. Она научилась этому у своей ма-
тери, прожившей бок о бок с человеком, чьи любовные похождения были
столь же многочисленны, сколь и общеизвестны.
заиграли мощные мышцы.
узел волосы, глухие, как у принцессы, платья. Вот с кем я жил. Снисходи-
тельные улыбочки, светские разговоры, а тем временем брак наш летел в
тартарары. Этого замечать нельзя. О таких личных, интимных вещах гово-
рить не положено. Это нехорошо. Так, кажется, вы выражаетесь?
ее еще раз? "Никогда не огладывайся назад, смотри только вперед", - учи-
ла ее как-то двоюродная тетка Петиция. До сих пор этот совет неплохо по-
могал ей в жизни. Когда Петиция умерла, лишив ее своей несколько бесце-
ремонной и малосентиментальной поддержки, Сара и не подозревала, что в
один прекрасный день окажется вот в этой квартире и будет иметь очень
мало общего с той запутавшейся несчастной девчонкой, какой она была в
двадцать лет. Но прежде, чем она обрела уверенность в себе, ей пришлось
пройти сквозь огонь и воду. Она более не страдала от чувства вины и не
поддавалась влиянию родителей. Она научилась не насиловать и не ломать
себя только ради того, чтобы понравиться другим. В течение года, что Са-
ра прожила одна в Лондоне, она с каждым днем становилась увереннее. И
вдруг, так неожиданно... так страшно. Будто ее отбросило на несколько
лет назад.
он потерял еще в колыбели, сердито думала она, и образ, который она ви-
дела перед глазами, был совершенно иным: Рафаэль, со смехом одаривающий
цветами парижскую старьевщицу на каком-то пыльном тротуаре в знойный
день. Рафаэль был тогда отчаянно, неописуемо счастлив и желал поделиться
своим счастьем со всем миром. В те дни он походил чем-то на ребенка. А
сейчас это безвозвратно ушло в прошлое.
тально смотреть мог только Рафаэль. Он видел человека насквозь, добира-
ясь до самой его сути.
здесь. Ты, наверное, считаешь, что меня привела сюда сентиментальность?
Нет, меня привел сюда один вопрос, и вопрос этот будет тебе вовсе... не
приятен.
сильное стройное тело болезненно напряглось.
да-нибудь об этом сожалела?
самую неприкрытую жестокость. Атмосфера накалялась.
- бросил он хриплым голосом. - Неужели Бог ниспослал тебе беспробудный
сон на все пять лет? Он слишком добр к тебе!
заявил он. - Неужели для тебя это значило так мало? Короткое пребывание
в некоей скрытой от посторонних глаз и недоступной для меня клинике, и
все... Видимо, очень дорогой клинике, раз уж там решились на такое про-
тивозаконное дело. Но что такое деньги для твоих родителей, если они за-
дались целью изничтожить последнее свидетельство твоего столь несчастли-
вого замужества? Ага... ты бледнеешь. Неужели ты думала, что я обо всем
так быстро забуду? Забыть такое? Ты просто мне отомстила. Ты хотела на-
казать меня!
имела на это право. Я тебе этого никогда не прощу и не забуду, - безжа-
лостно поклялся он. - Тебе мой ребенок был не нужен, но я бы мог о нем
позаботиться, я бы мог его воспитать...
остекленевшим взором предстало сморщенное от света и такое дорогое личи-
ко Джилли, высунувшееся из-за двери. Спотыкаясь, девочка пересекла ком-
нату и вцепилась в юбку Сары.
Я видела его во сне. Мамочка, прогони паука или отдай его Бену. Это его
паук!
ны, и Джилли прижалась лицом к ее плечу.
фаэля, но смелые пальцы схватили ее за плечо.
(исп.). Ну, говори! - настаивал он нетерпеливо.
мая только о Джилли. Рафаэль не должен ничего о ней знать. Она скорее
воткнет ему нож меж ребер, чем подпустит его к детям! Он обвинил ее в
том, что она избавилась от их ребенка! Да как он мог? Нет, здесь что-то
не так! У него не хватает смелости признать, что четыре года он просто
от них скрывался. Он принимает ее за ненормальную. Но нет, за детей она
будет драться, как львица. Что привело его сюда? Естественное любопытст-
во? Как бы то ни было, теперь уже слишком поздно. Теперь у него нет пра-
ва врываться в их жизнь и требовать то, от чего когда-то отказался по
собственной воле... нет, это ему не удастся!
но девочка даже не
с беспокойством осматривая вторую кроватку. Бен лежал, свернувшись кала-
чиком, под пуховым одеялом, укутавшись с головой. Он всегда делал себе в
постели норку. Джилли же, наоборот, все скидывала с себя.
Посняков Андрей
Якубенко Николай
Конан-Дойль Артур
Орлов Алекс
Жюль Верн
Куликов Роман