примете одна дамочка в белых яблоках.
блестящего Буцефала и серую Француженку. Я, естественно, никогда в жизни не
сидел в седле.
приняв груз, сразу понеслась вперед через поле к воротам. Буцефал не
отставал.
наконец, свернуть себе шею.
выскочили на проезжую часть. Машин уже совсем не было видно. Вскоре мы
повернули направо, к Белорусскому вокзалу. Вокруг Горького, вспоминая,
наверное, пьесу "На дне", спали бомжи, редкие пассажиры разглядывали
расписание. Было около трех часов ночи.
читал, болтая ногами. Во рту дымилась папироса. Рядом с ним сидела какая-то
девушка в желтом платье. Я бросил в Маяковского огрызок яблока, но он ловко
увернулся и швырнул в меня какой-то кирпич, или свою книжку. Я пригнулся,
послышался звон разбитого стекла в ресторане напротив, кажется, в "Софии".
Маяковский погрозил мне вслед чугунным кулаком.
там сейчас веселились всякие исторические деятели. Играла музыка, стреляли
пушки, во дворе вокруг костров сидели революционные матросы, а на втором
этаже кипел бал. Но мне туда зайти не захотелось, вдруг там сейчас мой
дедушка, начнет опять палить в меня, а я пока оружием не обзавелся.
плащ. Он спешил на бал и грыз по дороге яблоко.
Герцогиня подала Пушкину желтый конверт.
Его меч сверкал направо и налево, круша ветки деревьев, фонари и
троллейбусные остановки, попадающиеся под руку.
ига, когда меня хотели забрать в гарем.
военно-революционном клубе имени матроса Железняка?
балкона, а ты что, боишься?
небольшой утренний концертик, тем более ты не сыграл еще все, что мог. - А
что я буду делать, когда сыграю все, что могу?
направо. Я вдруг вспомнил, что у меня в машине что-то стучит в правом
колесе. Лазил вниз уже два раза, все шарниры вроде проверил, заменил две
резиновые прокладки, а все равно стучит, если покачать ее справа, нажимая у
фары. Может, гидравлический амортизатор?
домов и уходил вверх, в синюю мглу. Мы ехали теперь рядом. Ее бедра,
повторяя форму седла, лежали свободной дугой и из-за раздвинутых ног
казались больше, дивно спускаясь от узкой талии. Подъехав к ней по-ближе, я
обнял ее, просунув руку под жилетку.
к какому-то полуразвалившемуся трехэтажному дому. По дороге ее бедро снова
обжигало мой бок. Теперь у нее уже были каштановые волосы, распущенные по
плечам. Вообще, она явно менялась в лучшую сторону. Я толкнул тяжелую дверь
подъезда. Навстречу выскочили две кошки и исчезли в тумане.
теплее, чем на улице. Теперь уже я вел ее, дрожащую и испуганную, натыкаясь
на паутину, пыльные перила и чугунные решетки. В доме, слава Богу, все
спали.
продолжая пить ее рот, начал расстегивать кофточку. Все эти подробности
особенно необходимы для читателей школьного возраста с методической точки
зрения.
волосы и молчала. Потом я смог довольно быстро расстегнуть ей сзади лифчик и
взял в ладони ее прелестные маленькие груди. Почему-то некоторые девушки
думают, что чем больше, тем лучше, пытаются даже их увеличить, но это,
по-моему, большое заблуждение. Она мне правда очень нравилась - тихая,
покорная и страстная. Скоро она уже закрыла глаза, открыла рот, выгнула
спину и протянула мне свою левую грудь. Я поцеловал ее и стал облизывать ее
языком. Она закинула голову назад и закусила губы. Тогда я стал гладить ей
спину и постепенно пробирался все дальше и дальше, отыскивая верхнюю резинку
трусиков. Она подняла ноги так, что ее колени оказались у меня почти у плеч,
и я смог спустить ей чулки и трусики. Совсем раздеваться в этой ситуации
было бы неразумно.
меня просто зуб на зуб не попадал, и ботинки были мокрые. Вообще, я заметил,
что в холодное время года найти укромное место для такого дела гораздо
труднее, но от этого желания только увеличиваются. Я продолжал ласкать мою
герцогиню всеми возможными способами, а она тем временем расстегнула мне
джинсы и освободила рвавшегося на свободу несгибаемого революционера. Мимо
шарахнулась еще какая-то кошка. На улице послышался дикий визг. - Вставь в
меня, пожалуйста, - спокойно сказала она, обняла меня ногами и притянула
меня к себе. Этот момент я всегда стараюсь оттянуть как можно дальше. Но
теперь медлить уже было нельзя. Я провел руками по внешней стороне ее бедер
и нашел кончиками пальцев ее влажные нижние губы, слегка раздвинул их и
подвинул ее всю ближе к себе. Она осторожно прижималась ко мне ногами,
терпеливо ожидая, пока я смогу заполнить ее всю до конца. Мы стали тихо
двигаться. Я держал ее руками за попу, я она сидела на мне верхом, я
чувствовал весь ее сладкий вес, прижимая ее всю к себе, раскачивая ее за
ноги и прижимая ее спиной к стене. Не помню, долго ли смог я вынести это
сладостное испытание, но в конце мне уже казалось, что дикие кошки вопят
совсем рядом, или это кричала моя королева.
замочной скважины, шарканье тапок, и такой же скрипуче-шаркающий голос
старухи произнес:
накрыл, сколько раз я тебе говорила, не трогай ты эту дуру, а то Марь Иванна
ругается, Васька! А Васька!
все стихло.
схватил принцессу на руки и понесся вниз, чувствуя себя Васькой или
Мурзиком. Принцесса тоже мурлыкала.
пушистых гибких кошечек, и всем им очень хочется, чтобы ты им вставил ночью,
да еще по несколько раз!
готические кирпичи, приподнимали здание над землей, и она парило над
утренним туманом, слегка покачиваясь в разные стороны. Я тоже покачивался в
седле.
волосы, ведь вначале ты, кажется, была блондинкой.
по-настоящему, а теперь вот даже и мне непонятно, когда это все происходит.
цилиндре и с тростью.
по-пугайками?
чуть было кот в меня не залез, а тут еще какие-то попугайки.
просто так, и тормоза не прокачивал уже лет сто. Все-таки непонятно, или мы
сто лет назад идем по улице, или сейчас. Дома-то вроде не изменились, ведь
на Герцена мало что порушили. В какой склеп попадем мы на этот раз?
Прозоров Александр
Корнев Павел
Свержин Владимир
Ильин Андрей
Соломатина Татьяна
Майер Стефани