Чтение 6–й страницы книги ~Лодейный кормщик~

борту иноземца.

Сейчас на острове осталась только караульная солдатская команда под
началом молодого поручика Крыкова. Коротая время, поручик вышел на берег из
тесноватой избы, где солдаты вповалку лежали на нарах с сеном.

Ветер дул с севера. На вышке зяб под его ударами солдат, прижав ружьишко
к боку и сунув руки в рукава кафтана. Хвостик-косица болтался за спиной, как
былинка. Крыков поежился от свежака ветра, поглядел на волны, увенчанные
белыми барашками, вспомнил поговорку приятелей-лоцманов, с которыми особенно
подружился за последнее время:

Закипела в море пена -

Будет ветру перемена.

"Хмурая погода, суровые, неуютные места! - подумал поручик, кутаясь в
плащ. - Суровы места эти, а богаты. Богаты рыбой, лесом, морским зверем.
Только руки нужны, только сила надобна, чтобы добывать те богатства
неисчислимые..."

Тревога поселилась в сердце молодого офицера с тех пор, как пришел на
остров воеводский приказ:

"Быть в бдении, лоцманов отправить на Марков остров, ждать свейские
воинские корабли. Строго-настрого проверять каждого купца, приходящего к
Мудьюгу. Буде те купцы идут с миром да товарами, только тогда высылать им
лоцмана".

Но служба есть служба. Давал присягу государю Петру Алексеевичу. В любом
случае надобно проявить выдержку да воинские знания. Поручик повернул было к
караульной избе, но с вышки ветер донес голос. Солдат махал рукой. Крыков
вернулся, поднялся по шаткой лестнице, спросил:

- Что там?

Солдат показал рукой перед собой, и поручик увидел среди лохматых волн
паруса. Взял у солдата зрительную трубу, долго наблюдал за подходившими к
острову кораблями. Насчитал три впереди и четыре на некотором удалении
позади. Подождал, снова поднес трубу к глазу и разглядел на мачтах флаги -
два голландских, один английский. Видно, торговые корабли. Надо проверить.

Сойдя с вышки, Крыков направился к избе, от крыл дверь и крикнул в
полумрак:

- В ружье! Взять барабан и знамя! Выходи! Вскоре от берега отвалил карбас
с пятнадцатью солдатами. Восемь сидели на веслах. В носу - барабанщик и
знаменосец, в корме, рядом с Крыковым - переводчик Дмитрий Борисов, высокий,
кареглазый мужчина средних лет. Не садясь на банку, кутаясь в плащ, Крыков
пристально смотрел на приближающийся передовой корабль. На палубе его стоял
человек и призывно махал шляпой. Крыков в ответ поднял руку. Плеснула вода и
окатила гребцов. Карбас подвалил к борту иноземца. Поручик взялся за
штормтрап, стал подниматься на борт. За ним - барабанщик, знаменосец,
Борисов и солдаты. В карбасе остались двое.

Резко и дробно загрохотал военный барабан, знаменосец развернул
петровский штандарт. Крыков поднес руку к треуголке и, когда барабанная
дробь оборвалась, спросил:

- Где капитан? Почему не встречает русский караул?

Борисов, холодно глядя на иноземцев, перевел. Поручик зорким и быстрым
взглядом окинул палубу. На ней только вахтенные. Ни одного человека с
оружием. А вот и капитан. Он шел неторопливо, высоко подняв острый
подбородок. Остановился в нескольких шагах от русских солдат, выстроившихся
вдоль фальшборта.

Поручик сделал шаг вперед.

- Прошу показать документы, как должно, опись грузов и список команды.

Борисов начал переводить это распоряжение, но тут неожиданно из-за
надстроек, грохоча каблуками, хлынули вооруженные солдаты. Крыков высоким,
срывающимся голосом скомандовал:

- Ружья наизготовку! Пли!

Треснул залп. Мушкеты полыхнули огнем. Один из шведов схватился за грудь,
другой с перебитым плечом отбежал в сторону, уронив мушкет. Крыков, выхватив
шпагу из ножен, стал отбиваться. Его ударили сзади по голове и поволокли...

Русские солдаты не успели перезарядить мушкеты. После короткой рукопашной
схватки их обезоружили и скрутили. С фрегата спустили шлюпки. Иноземцы
отправились обследовать остров. Там никого не оказалось, кроме дозорного на
вышке. Его связали и бросили в пустой караульной избе.

Когда на острове Линской Прилук прогремел троекратный салют пушечных
батарей в ознаменование закладки новой крепости-форпоста Архангельской
торговой гавани, архиепископ холмогорский и важеский Афанасий
собственноручно положил в фундамент первый камень. Памятуя о царском указе
"крепость строить наскоро и напрочно", он сам помог Резену выбрать место на
берегу для будущих бастионов и отпустил из своих запасов пятьдесят тысяч
штук крепких, добротного обжига кирпичей.

Остров Прилук за короткое время преобразился. Пустынный ранее, с
несколькими избенками, теперь он был наводнен людьми. Строители жили в
приземистых тесовых бараках, в землянках, крытых дерниной. В бараках было
холодно - во все щели дул ветер, в землянках - сыро и сумрачно. И кормили
работных людей плохо. Семиградская изба в Архангельске, ведавшая
строительными делами, скупилась на лесоматериал для жилья и харч для людей.
Как водилось, чиновники и подрядчики урезывали суммы, отпущенные на
строительство, мошенничали.

Стольник Селиверст Иевлев - невысокий, полный мужчина, энергичный и,
несмотря на жирок, подвижной - день-деньской бегал по острову на коротких
крепких ногах, до хрипоты кричал на людишек, обвиняя их в лености и
нерадении, звенел связками ключей у амбаров с материалами и продовольствием,
не доверяя свои склады никому из опасения воровства.

Начальник островного гарнизона полковник Ружинский да солдатский голова
Животовский ежедневно торчали на пустыре, проводя ратные учения. Унтеры
хриплыми, простуженными, а то и пропитыми голосами отдавали команды,
отрабатывая ружейные приемы. Иногда солдаты, вызывая любопытство и насмешки
островитян, бежали к берегу цепями, хлюпая по болотистой земле башмаками;
вскинув ружья наперевес, "атаковали" воображаемого неприятеля, поднимали
стрельбу холостыми патронами.

Не обходилось при этом и без происшествий. Однажды долговязый солдат,
споткнувшись о кочку, холостым выстрелом опалил впереди бегущему ухо, за что
был посажен на трое суток на гауптвахту.

А "воинство" Иевлева, лапотное, сермяжное, отведав постных щей да
ячменной каши, ворочало булыжники, тесало гранит и известняк, катило тачки с
кирпичом и раствором и наращивало над фундаментом ряд за рядом будущую
цитадель со стенами саженной толщины.

Новодвинская крепость должна была стать первоклассным для того времени
военным сооружением, с массивными бастионами, рассчитанными на установку ста
восьмидесяти орудий, с окруженным рвом каменным равелином и подъемными
мостами.

Ранним дождливым утром в избушку стольника, жившего по-походному,
по-холостяцки, два солдата из береговой охраны ввели изможденного, вконец
отощавшего человека. На узких худых плечах мешковато висели остатки
солдатского кафтана. Из дряблых, разбитых в прах сапог торчали пальцы. На
бледном лице тревожно горели лихорадочным блеском ввалившиеся глаза, щетина
покрывала щеки.

Из кармана у солдата торчал измятый мокрый парик - казенное имущество.

- Отколь взялся такой филин? - спросил стольник.

Он еще не успел позавтракать и обежать свои владения.

Незнакомец встрепенулся и, став во фрунт, доложил:

- Воинской команды поручика Крыкова рядовой Кузьма Стрюков! С острова
Мудьюга!

Он пошатнулся, готовый упасть в обморок от голода и усталости. Иевлев
усадил его на лавку, велел принести водки. Стрюков выпил, немного взбодрился
и рассказал, как к острову подошли шведы, схватили его, связали и оставили в
пустой караульной избе. Целый день бился солдат на полу, с трудом
освобождаясь от пут, а после, под покровом ночи, на утлой лодчонке добрался
до поморской деревушки и с помощью рыбаков приплыл сюда.

Так пришло на Прилук известие о подходе шведской эскадры. Селиверст
Иевлев тотчас собрал воинских начальников на совет. Усилили караулы,
проверили пушки на батареях и стали готовиться к обороне, не прекращая,
однако, строительных работ и никому не говоря о подходе врагов, чтобы
избежать паники.

В полдень, когда в разрывы туч выглянуло солнце, к острову причалил коч -
двухмачтовый парусник, а за ним несколько карбасов. С коча сошел на причал
Прозоровский. Первым делом он поспешил на стройку. Там плотники наращивали
леса, усталые работные люди тащили по сходням на стену тачки и корыта с
раствором, сгибались под тяжестью грузов подносчики кирпича и камня.

Инженер Резен, в коротком кафтане, при парике и в треуголке, с чертежами
под мышкой и с отвесам? в руке, повстречался воеводе на северо-восточном
углу, где каменщики выводили круглую башню. Почтительно наклонив голову,
Резен доложил:

- Все работы идут точно по чертежам, князь-воевода! Сколь возможно
поспешаем. От темна и дотемна каменщики кладут кирпич на раствор.

Он повел Прозоровского по стройке. Воевода остался доволен, но счел своим
долгом все же заметить:

- Люди чтой-то едва шевелятся! Живее надобно вести кладку, господин
инженер!

- Да, да, - закивал Резен. - Я понимаю. - Он обернулся к каменщикам: -
Надо живее работать, разворотливее! Господин воевода недоволен вами!

Каменщики угрюмо молчали. Только один молодой парень в полотняной рубахе
с закатанными рукавами блеснул белками глаз из-под спутанного чуба.

- Харч плохой! По еде и работа. Распорядись, боярин, чтобы лучше кормили