степь. Эх! Одни - на вольном ветру, что пахнет юной полынью... Другие,
точно рабы, вынуждены томиться меж глинобитных оград, выскабливать грязь
из-под спесивых "освободителей от мадского ига". Убежать бы, но отсюда не
убежишь - стерегут зорко.
Гадат не успел достаточно быстро вскочить с корточек и не сумел отвесить
достаточно низкий поклон.
ты кто? Слуга мой!
щитоносцев согнула ему спину - чтобы как следует прикрыться щитом, воинам
этого рода войск приходится постоянно горбиться, что исподволь перерастает
в неисправимую привычку. Так и говорят - сутул, как щитоносец. Нос
Михр-Бидада походил на крюк. Перс, сын перса, напоминал сарыча.
хитона арий свирепо кружился над добычей, и Гадат - плотно сбитый, как
буйвол, детина - все ниже опускал черноволосую голову.
Михр-Бидад.
сторону.
скучающе зевнул и отвернулся.
обливающийся потом всадник. Конь, всхрапывая, закружился, словно укушенный
черным пауком, на гладкой, как поднос, глинистой площадке.
прихрамывая, через двор.
запарился. Наверное, - он повернулся к дахам и нахмурился, - опять ваши
родичи взбунтовались. Берегитесь! С первых снимем черепа. Затем и согнали
вас сюда, чтоб остальные смирно сидели в своих вонючих шатрах. Ты! Как
тебя - Гадат? - хватит бездельничать. Встань, поводи лошадь. Дым валит от
нее, не видишь?..
раскрытых дверей невысокого глинобитного дома, где жил Раносбат, начальник
персидских войск, размещенных в Ниссайе [Ниссайя - древний парфянский
город; развалины сохранились до наших дней в районе современного
Ашхабада].
перса тяжелым взглядом темнокарих глаз. - Арий! А я кто - обезьяна?
Поговорим ночью. Иди поводи коня, чтоб не было хуже.
зубами, ожесточенно сплюнул. - Я б ему сразу горб выправил. Одним бы
ударом печень вышиб через рот.
рукавами, в необъятной узорчатой юбке с подолом, пропущенным сзади меж ног
и подоткнутым спереди под серебряный пояс, в короткой пестротканой
накидке, надетой через голову, - сидел, скрестив ноги, на красном
затоптанном ковре и лениво жевал сухие янтарные абрикосы без косточек.
стукнул каблуком о каблук, выкинул, по старому обычаю, правую руку перед
собой ("Посмотри на мою открытую ладонь - она без оружия") и бодро
гаркнул:
доброе пожелание. - Поди-ка сюда, поди-ка сюда, я говорю.
крутом переносье.
заботливо расправил на левом плече вышитую свастику - древний арийский
знак.
глаза Раносбата сердито сверкнули из-под толстых, тяжело нависших век. -
Чего расшумелся, я спрашиваю? Чего расшумелся ты?
добродушно, чем со злостью: "Чего-о расшуме-е-елся ты-ы..." Оробевший
Михр-Бидад выпрямился и, оттопырив локти, приложил ладони у бедрам.
дахи-махи идти в бой, если мы на каждом шагу будем пинать их в нос?
отвечать? Я или ты, сын ослицы-ы-ы?
плохую весть. Молодой перс развел руками:
потерял или в дозор сходить поленился.
Рот закрой. Помалкивай. Затем ругаюсь, чтобы понял ты: умный хозяин знает,
когда прибить мула, когда приласкать. Уразумел, щенок?
полезное животное, сравнивают с какой-то грязной дахской тварью. Видно, и
впрямь не с добром явился гонец.
кого можно толкать и валять безнаказанно. Самый лютый народ в Туране!
Берегись. Головой расплатишься за обиду.
Ты б видел, как низко он гнулся передо мной.
Дело есть. Заметил гонца? Важное известие. - Раносбат отвернул край ковра,
достал длинную тростниковую стрелу с голубым оперением из перьев
сизоворонки. - Чья?
Вопьется такой в тело - не выдернешь.
древком протянул Михр-Бидаду. - Заверни, спрячь. Возьми десять человек -
персов, своих. Сейчас же. И запасных коней. Скачите день и ночь!
Перемахните через горы, спуститесь в долину Сарния и гоните по ней до
самой Варканы, к сатрапу Виштаспе. Передай Виштаспе стрелу и скажи ему,
что...
ближе и шепнул ему на ухо несколько слов:
кувшинчик с узким горлом, наполнил вином глиняную чашку, поднес
польщенному Михр-Бидаду. - Ну, выглушил? Дай обниму. Теперь ступай. Пусть
будет удачным твой путь. Я верю в успех, слышишь? Хайра!
Варканы! - Михр-Бидад усмехнулся, гулко ударил кулаком в грудь и скрылся.
первую четверть, с вечера помаячила рогами, повернутыми влево, невысоко на
юге, плавно переместилась на юго-запад и после полуночи спряталась за
черно-синими зубцами гор.
- густо отражался от цветущих садов, протянувшихся, подобно гриве
молочного тумана, вдоль Волчьей реки, и бледным заревом рассеивался в
прохладном воздухе.
розовых кустах (они росли у террасы, на которой спал Куруш) и засвистел,
как умел, защелкал над самой головой старого перса.
спалось.
Мацумото Сэйте
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Суворов Виктор
Журавлев Владимир
Ибсен Генрик