один, если тебе угодно, мы оружием управимся с чернию Владимирскою".
Присоединив к себе в Юрьеве дружину Переяславскую, Всеволод объявил воинам
о непримиримой злобе их врага общего. Все единодушно ответствовали:
"Государь! Ты желал добра Мстиславу, а Мстислав ищет головы твоей и, не
дав еще исполниться девяти дням по кончине Михаиловой, жаждет
кровопролития. Иди же на него с Богом! Если будем побеждены, то пусть
возьмут Ростовцы жен и детей наших!" Всеволод, оставив за собою реку Кзу,
среди Юрьевского поля [27 июня 1176 г.] ударил на неприятеля, рассеял его
и с торжеством возвратился в столицу. Дружина Княжеская и Владимирцы вели
связанных Вельмож Ростовских, виновников междоусобия; за ними гнали
множество коней и скота, взятого в селах Боярских. Суздаль, Ростов
покорились Всеволоду.
сказали ему жители: - Ты ударил пятою Новгород: иди же от нас вместе с
сыном!" Они искали дружбы победителя и требовали себе Князя от Всеволода,
который отправил к ним племянника своего, Ярослава. Мстислав, уехав к
зятю, Глебу Рязанскому, склонил его к несчастной войне, бедственной для
них обоих. Сия война началась в конце лета пожарами: Глеб обратил в пепел
Москву и все окрестные слободы. Зимою пришли союзники ко Всеволоду:
племянник его, Владимир Глебович, Князь южного Нереяславля, и сыновья
Святослава Черниговского. Новогородцы обещали ему также дружину
вспомогательную, называя его своим отцем и властителем; однако ж не
сдержали слова. Будучи в Коломне, Великий Князь сведал, что Глеб
Рязанский, наняв Половцев, с другой стороны вступил в область Суздальскую,
взял Боголюбов, ограбил там церковь, богато украшенную Андреем, жжет
селения Боярские, плавает в крови беззащитных, отдает жен и детей в плен
варварам. Таким образом, междоусобие Князей открыло путь сим иноплеменным
хищникам и в северные земли России... [1177 г.] Всеволод сошелся с
неприятелями; но те и другие стояли праздно целый месяц в ожидании мороза:
река Колокша находилась между ими и не перепускала их; лед ее был слишком
тонок. Раздраженный злодействами Глеба, Великий Князь отказался от мирных
его предложений и, наконец - видя, что река замерзла - отправил на другую
сторону обоз свой с частию войска. Мстислав первый напал на сей отряд и
первый обратился в бегство: Глеб также, смятый полком Всеволода. Дружина
Великого Князя гналась за малодушными и, пленив самого Глеба, сына его
Романа, Мстислава, множество Бояр, истребила Половцев. В числе пленников
находился старый воевода Андрея Боголюбского, Борис Жидиславич, который
держал сторону Мстислава. Все они были предметом народной ненависти, и
граждане Владимирские, посвятив два дня на общую радость, хотели
ознаменовать третий злобною местию: обступили дворец Княжеский и говорили
Всеволоду:
ослепи, или выдай нам в руки". Изъявляя человеколюбие, Всеволод желал
спасти несчастных и велел заключить их в темницу, чтобы успокоить народ.
Глеб имел заступников.
горестною своею тещею убеждал Святослава Черниговского, как Всеволодова
союзника, освободить пленников усердным ходатайством. Порфирий,
Черниговский Епископ, ездил для того в Владимир. Глебу предложили свободу,
с условием отказаться навсегда от Княжения и ехать в южную Россию. Он
гордо ответствовал: "Лучше умру в неволе" - и действительно умер чрез
несколько дней. Когда же Рязанцы, устрашенные бедствием их Князя, в
угодность Всеволоду взяли под стражу Ярополка Ростиславича в Воронеже и
привезли в город Владимир, тогда мятеж возобновился.
горести Великого Князя, ослепили его племянников, Ростиславичей. Он только
уступил народному остервенению, по словам Летописца Владимирского, не имев
никакого участия в сем злодействе (которое древние Россияне заимствовали
от просвещенных Греков); другие же Летописцы обвиняют в том Всеволода,
может быть несправедливо; но Великий Князь, не наказав злодеев, заслужил
подозрение, бесславное для его памяти. Чтобы оправдать себя Великодушием в
глазах всей России, он выпустил из темницы Глебова сына, Романа.
Несчастные слепцы были также освобождены, и на пути в южную Россию, к
общему удивлению, прозрели в Смоленске, с усердием моляся в Смядынской
церкви Св. Глеба, по известию Летописцев.
Князей:
начальствовать в столице, Ярополку дали Торжок, а бывшего Князя своего,
Ярослава, также Всеволодова племянника, послали управлять Волоком Ламским.
Мстислав чрез несколько месяцев умер; Ярополк заступил его место, но скоро
был изгнан народом, в угодность Великому Князю, который захватил многих
купцов Новогородских, с неудовольствием видя злодея своего Главою сей
области. Всеволод еще не был обезоружен: приступил к Торжку и требовал
дани. Граждане обещались заплатить оную; но воины сказали Великому Князю:
"Мы пришли сюда не за тем, чтобы целовать их и слушать пустые клятвы",
сели на коней и взяли город; зажгли его, пленили жителей. Всеволод с
отборною дружиною спешил к Волоку Ламскому, уже оставленному гражданами;
нашел там одного племянника своего, Ярослава; истребил огнем пустые домы,
самый хлеб в окрестностях, и сею безрассудною жестокостию так озлобил
Новогородцев, что они решились не иметь с ним никакого дружелюбного
сношения, призвав к себе Романа Смоленского. Потомки Св. Владимира все еще
верили их ненадежным обетам и прельщались знаменитостию древнейшего в
Государстве Княжения.
мере выехал добровольно и с честию. Тогда Новогородцы, желая иметь Князя,
известного воинскою доблестию, единодушно избрали брата Романова,
Мстислава, столь знаменитого мужеством, что ему в целой России не было
имени кроме Храброго. Он колебался, ответствуя их Послам, что не может
расстаться ни с верными братьями, ни с южною своею отчизною; но братья и
дружина сказали Мстиславу: "Новгород есть также твое отечество" - и сей
бодрый Князь поехал искать славы на ином феатре:
делами. Весь Новгород, чиновники, Бояре, Духовенство с крестами вышли к
нему навстречу.
дал слово ревностно блюсти честь, пользу Новагорода, и сдержал оное.
Узнав, что Эстонцы (в 1176 году) дерзнули осаждать Псков и не престают
беспокоить границ, он в несколько дней собрал 20000 воинов и веселяся
предводительством рати столь многочисленной, нетерпеливо хотел битвы; но
Эстонцы, думая только о спасении жизни, скрывались. Опустошив их землю до
самого моря, взяв в добычу множество скота, пленников, Мстислав на
возвратном пути усмирил во Пскове мятежных чиновников, не хотевших
повиноваться его племяннику, Борису Романовичу, и готовился к иным
предприятиям. Еще в 1066 году прадед Всеслава Полоцкого ограбил Софийскую
церковь в Новегороде и захватил один из его уездов: Мстислав, как
ревностный витязь Новогородской чести, вздумав отметить за то Всеславу,
своему зятю, уже шел к Полоцку. Едва Роман Смоленский мог обезоружить
брата, представляя ему, что сей Князь, супруг их сестры, не должен
ответствовать за прадеда, давно истлевшего во гробе; что воспоминание обид
древних не достойно ни Христианина, ни Князя благоразумного. Мстислав
уважил братний совет и возвратился из Великих Лук, обещая себе, гражданам
и дружине новым походом навсегда смирить Ливнию. Но среди блестящих надежд
пылкого славолюбия и в силе мужества сраженный внезапною болезнию, он
увидел суету гордости человеческой и, жив Героем, хотел умереть
Христианином: велел нести себя в церковь, причастился Святых Таин после
Литургии и закрыл глаза навеки [4 июня 1180 г.] в объятиях неутешной
супруги и дружины, поручив детей, в особенности юного Владимира, своим
братьям. Таким образом, Новогородцы в два года погребли у себя двух
Князей: чего уже давно не бывало: ибо, непрестанно меняя Властителей, они
не давали им умирать на троне. Бояре и граждане изъявили трогательную
чувствительность, оплакивая Мстислава Храброго, всеми любимого, величая
его красоту мужественную, победы, Великодушные намерения для славы их
отечества, младенческое добродушие, соединенное с пылкою гордостию сердца
благородного. Сей Князь, по свидетельству современников, был украшением
века и России. Другие воевали для корысти: он только для славы и, презирая
опасности, еще более презирал золото, отдавая всю добычу Церкви или
воинам, коих всегда ободрял в битвах словами: за нас Бог и правда; умрем
ныне или завтра, умрем же с честию. "Не было такой земли в России (говорит
Летописец), которая не хотела бы ему повиноваться и где бы об нем не
плакали". Народная любовь к сему Князю была столь Велика, что граждане
Смоленские в 1175 году единогласно объявили его, в отсутствие Романа,
своим Государем, изгнав Ярополка Романовича; но Мстислав согласился
властвовать над ними единственно для того, чтобы усмирить их и возвратить
престол старшему брату. Новогородцы погребли Мстислава в гробнице
Владимира Ярославича, строителя Софийской церкви. Надлежало избрать
преемника: в досаду Всеволоду Георгиевичу они призвали [17 августа 1180
г.] к себе Княжить Владимира, сына Святославова, из Чернигова.
племяннице, дочери Михаиловой. Святослав имел случай оказывать услуги
Великому Князю, когда он жил в южной России, не имея Удела и не дерзая
требовать оного от брата, Андрея Боголюбского, своего бывшего гонителя.
Между тем как Михаил и Всеволод с помощию Святослава искали престола
Владимирского, супруги их оставались в Чернигове. Сия дружба, основанная
на одолжениях, благодарности и свойстве, не устояла против обоюдного
властолюбия. Святослав, охотно пославший сына господствовать в Новегороде,
мог предвидеть, что Всеволод тем оскорбится, считая сию область законным
достоянием Мономахова рода. Новые неудовольствия ускорили явное начало
вражды. Меньшие сыновья умершего Глеба Рязанского жаловались Всеволоду на