никогда почти не доходило. Все это было довольно характерно и изображало
нравы острога.
смотрят и ждут, осрамится ли он или нет своим ответом; что надо было
поддерживать себя, доказать, что он действительно птица, и показать, какая
именно птица. С невыразимым презрением скосил он глаза на своего
противника, стараясь, для большей обиды, посмотреть на него как-то через
плечо, сверху вниз, как будто он разглядывал его как букашку, и медленно и
внятно произнес:
находчивость арестанта.
на всех пунктах, и дойдя до крайнего бешенства.
угла.
задорный; семеро одного не боимся...
крыночная блудница, у бабы простоквашу поел, зато и кнута хватил.
казарме и поэтому спавший в углу на особой койке.
родимому братцу!
инвалид, натягивая в рукава шинель...
толпа народу, не в прорез. Арестанты толпились в своих полушубках и в
половинчатых шапках у хлеба, который резал им один из кашеваров. Кашевары
выбирались артелью, в каждую кухню по двое. У них же сохранялся и кухонный
нож для резания хлеба и мяса, на всю кухню один.
полушубках и подпоясанные, готовые выйти сейчас на работу. Перед некоторыми
стояли деревянные чашки с квасом. В квас крошили хлеб и прихлебывали. Гам и
шум был нестерпимый; но некоторые благоразумно и тихо разговаривали по
углам.
арестант, усаживаясь подле нахмуренного и беззубого арестанта.
стараясь ужевать хлеб своими беззубыми деснами.
видимо стараясь друг перед другом сохранить свою важность.
бы чего не украсть.
она тебя оберет, да и не поклонится. Тут, брат, и моя копеечка умылась.
Намедни сама пришла. Куда с ней деться? Начал проситься к Федьке-палачу; у
него еще в форштадте дом стоял, у Соломонки-паршивого, у жида купил, вот
еще который потом удавился...
Гришка - темный кабак. Знаю.
посредственников приведу...
в земле лежит.
рады, что здесь до чистяка добрались...
развлечение для всех. Но до драки не всегда допустят, и только разве в
исключительном случае враги подерутся. О драке донесут майору; начнутся
розыски, приедет сам майор, - одним словом, всем нехорошо будет, а
потому-то драка и не допускается. Да и сами враги ругаются больше для
развлечения, для упражнения в слоге. Нередко сами себя обманывают, начинают
с страшной горячкой, остервенением... думаешь: вот бросятся друг на друга;
ничуть не бывало: дойдут до известной точки и тотчас расходятся. Все это
меня сначала чрезвычайно удивляло. Я нарочно привел здесь пример самых
обыкновенных каторжных разговоров. Не мог я представить себе сперва, как
можно ругаться из удовольствия, находить в этом забаву, милое упражнение,
приятность? Впрочем, не надо забывать и тщеславия. Диалектик-ругатель был в
уважении. Ему только что не аплодировали, как актеру.
ходили около меня, подозревая, что я принес с собой деньги. Они тотчас же
стали подслуживаться: начали учить меня, как носить новые кандалы; достали
мне, конечно за деньги, сундучок с замком, чтоб спрятать в него уже
выданные мне казенные вещи и несколько моего белья, которое я принес в
острог. На другой же день они у меня его украли и пропили. Один из них
сделался впоследствии преданнейшим мне человеком, хотя и не переставал
обкрадывать меня при всяком удобном случае. Он делал это без всякого
смущения, почти бессознательно, как будто по обязанности, и на него
невозможно было сердиться.
мне завести и чайник, а покамест достали мне на подержание чужой и
рекомендовали мне кашевара, говоря, что копеек за тридцать в месяц он будет
стряпать мне что угодно, если я пожелаю есть особо и покупать себе
провиант... Разумеется, они заняли у меня денег, и каждый из них в один
первый день приходил занимать раза по три.
сравнены с остальными арестантами, - арестанты никогда не признают их
своими товарищами. Это делается даже не по сознательному предубеждению, а
так, совершенно искренно, бессознательно. Они искренно признавали нас за
дворян, несмотря на то, что сами же любили дразнить нас нашим падением.
Петр веревки вьет, - и проч. и проч. любезности.
показывать. Особенно доставалось нам сначала на работе, за то, что в нас не
Посняков Андрей
Пехов Алексей
Суворов Виктор
Шилова Юлия
Никитин Юрий
Никитин Юрий