read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



объяснил мистер Астлей, который целое утро простоял у игорных столов, но
сам не поставил ни разу. Что же касается до меня, то я весь проигрался до
тла и очень скоро. Я прямо сразу поставил на четку двадцать фридрихсдоров и
выиграл, поставил пять и опять выиграл и таким образом еще раза два или
три. Я думаю, у меня сошлось в руках около четырехсот фридрихсдоров в
какие-нибудь пять минут. Тут бы мне и отойти, но во мне родилось какое-то
странное ощущение, какой-то вызов судьбе, какое-то желание дать ей щелчок,
выставить ей язык. Я поставил самую большую позволенную ставку, в четыре
тысячи гульденов, и проиграл. Затем, разгорячившись, вынул все, что у меня
оставалось, поставил на ту же ставку и проиграл опять, после чего отошел от
стола, как оглушенный. Я даже не понимал, что это со мною было, и объявил о
моем проигрыше Полине Александровне только пред самым обедом. До того
времени я все шатался в парке.
За обедом я был опять в возбужденном состоянии, так же как и три дня
тому назад. Француз и m-lle Blanche опять обедали с нами. Оказалось, что
m-lle Blanche была утром в игорных залах и видела мои подвиги. В этот раз
она заговорила со мною как-то внимательнее. Француз пошел прямее и просто
спросил меня, неужели я проиграл свои собственные деньги? Мне кажется, он
подозревает Полину. Одним словом, тут что-то есть. Я тотчас же солгал и
сказал, что свои.
Генерал был чрезвычайно удивлен: откуда я взял такие деньги? Я
объяснил, что начал с десяти фридрихсдоров, что шесть или семь ударов
сряду, надвое, довели меня до пяти или до шести тысяч гульденов и что потом
я все спустил с двух ударов.
Все это, конечно, было вероятно. Объясняя это, я посмотрел на Полину,
но ничего не мог разобрать в ее лице. Однако ж она мне дала солгать и не
поправила меня; из этого я заключил, что мне и надо было солгать и скрыть,
что я играл за нее. Во всяком случае, думал я про себя, она обязана мне
объяснением и давеча обещала мне кое-что открыть.
Я думал, что генерал сделает мне какое-нибудь замечание, но он
промолчал; зато я заметил в лице его волнение и беспокойство. Может быть,
при крутых его обстоятельствах ему просто тяжело было выслушать, что такая
почтительная груда золота пришла и ушла в четверть часа у такого
нерасчетливого дурака, как я.
Я подозреваю, что у него вчера вечером вышла с французом какая-то
жаркая контра. Они долго и с жаром говорили о чем-то, запершись. Француз
ушел как будто чем-то раздраженный, а сегодня рано утром опять приходил к
генералу - и, вероятно, чтоб продолжать вчерашний разговор.
Выслушав о моем проигрыше, француз едко и даже злобно заметил мне, что
надо было быть благоразумнее. Не знаю, для чего он прибавил, что хоть
русских и много играет, но, по его мнению, русские даже и играть не
способны.
- А по моему мнению, рулетка только и создана для русских, - сказал я,
и когда француз на мой отзыв презрительно усмехнулся, я заметил ему, что,
уж конечно, правда на моей стороне, потому что, говоря о русских как об
игроках, я гораздо более ругаю их, чем хвалю, и что мне, стало быть, можно
верить.
- На чем же вы основываете ваше мнение? - спросил француз.
- На том, что в катехизис добродетелей и достоинств цивилизованного
западного человека вошла исторически и чуть ли не в виде главного пункта
способность приобретения капиталов. А русский не только не способен
приобретать капиталы, но даже и расточает их как-то зря и безобразно. Тем
не менее нам, русским, деньги тоже нужны, - прибавил я, - а следственно, мы
очень рады и очень падки на такие способы, как например рулетки, где можно
разбогатеть вдруг, в два часа, не трудясь. Это нас очень прельщает; а так
как мы и играем зря, без труда, то и проигрываемся!
- Это отчасти справедливо, - заметил самодовольно француз.
- Нет, это несправедливо, и вам стыдно так отзываться о своем
отечестве, - строго и внушительно заметил генерал.
- Помилуйте, - отвечал я ему, - ведь, право, неизвестно еще, что гаже:
русское ли безобразие или немецкий способ накопления честным трудом?
- Какая безобразная мысль! - воскликнул генерал.
- Какая русская мысль! - воскликнул француз.
Я смеялся, мне ужасно хотелось их раззадорить.
- А я лучше захочу всю жизнь прокочевать в киргизской палатке, -
вскричал я, - чем поклоняться немецкому идолу.
- Какому идолу? - вскричал генерал, уже начиная серьезно сердиться.
- Немецкому способу накопления богатств. Я здесь недолго, но, однако
ж, все-таки, что я здесь успел подметить и проверить, возмущает мою
татарскую породу. Ей богу, не хочу таких добродетелей! Я здесь успел уже
вчера обойти верст на десять кругом. Ну, точь-в-точь то же самое, как в
нравоучительных немецких книжечках с картинками: есть здесь везде у них в
каждом доме свой фатер10, ужасно добродетельный и необыкновенно честный. Уж
такой честный, что подойти к нему страшно. Терпеть не могу честных людей, к
которым подходить страшно. У каждого эдакого фатера есть семья, и по
вечерам все они вслух поучительные книги читают. Над домиком шумят вязы и
каштаны. Закат солнца, на крыше аист, и все необыкновенно поэтическое и
трогательное...
--------
10 фатер (нем. - Vater) - отец.
- Уж вы не сердитесь, генерал, позвольте мне рассказать
потрогательнее. Я сам помню, как мой отец, покойник, тоже под липками, в
палисаднике, по вечерам вслух читал мне и матери подобные книжки... Я ведь
сам могу судить об этом как следует. Ну, так всякая эдакая здешняя семья в
полнейшем рабстве и повиновении у фатера. Все работают, как волы, и все
копят деньги, как жиды. Положим, фатер скопил уже столько-то гульденов и
рассчитывает на старшего сына, чтобы ему ремесло аль землишку передать; для
этого дочери приданого не дают, и она остается в девках. Для этого же
младшего сына продают в кабалу аль в солдаты и деньги приобщают к домашнему
капиталу. Право, это здесь делается; я расспрашивал. Все это делается не
иначе, как от честности, от усиленной честности, до того, что и младший
проданный сын верует, что его не иначе, как от честности, продали, - а уж
это идеал, когда сама жертва радуется, что ее на заклание ведут. Что же
дальше? Дальше то, что и старшему тоже не легче: есть там у него такая
Амальхен, с которою он сердцем соединился, - но жениться нельзя, потому что
гульденов еще столько не накоплено. Тоже ждут благонравно и искренно и с
улыбкой на заклание идут. У Амальхен уж щеки ввалились, сохнет. Наконец,
лет через двадцать, благосостояние умножилось; гульдены честно и
добродетельно скоплены. Фатер благословляет сорокалетнего старшего и
тридцатипятилетнюю Амальхен, с иссохшей грудью и красным носом... При этом
плачет, мораль читает и умирает. Старший превращается сам в добродетельного
фатера, и начинается опять та же история. Лет эдак чрез пятьдесят или чрез
семьдесят внук первого фатера действительно уже осуществляет значительный
капитал и передает своему сыну, тот своему, тот своему, и поколений чрез
пять или шесть выходит сам барон Ротшильд или Гоппе и Комп., или там черт
знает кто. Ну-с, как же не величественное зрелище: столетний или
двухсотлетний преемственный труд, терпение, ум, честность, характер,
твердость, расчет, аист на крыше! Чего же вам еще, ведь уж выше этого нет
ничего, и с этой точки они сами начинают весь мир судить и виновных, то
есть чуть-чуть на них не похожих, тотчас же казнить. Ну-с, так вот в чем
дело: я уж лучше хочу дебоширить по-русски или разживаться на рулетке. Не
хочу я быть Гоппе и Комп. чрез пять поколений. Мне деньги нужны для меня
самого, а я не считаю всего себя чем-то необходимым и придаточным к
капиталу. Я знаю, что я ужасно наврал, но пусть так оно и будет. Таковы мои
убеждения.
- Не знаю, много ли правды в том, что вы говорили, - задумчиво заметил
генерал, - но знаю наверное, что вы нестерпимо начинаете форсить, чуть лишь
вам капельку позволят забыться...
По обыкновению своему, он не договорил. Если наш генерал начинал о
чем-нибудь говорить, хотя капельку позначительнее обыкновенного обыденного
разговора, то никогда не договаривал. Француз небрежно слушал, немного
выпучив глаза. Он почти ничего не понял из того, что я говорил. Полина
смотрела с каким-то высокомерным равнодушием. Казалось, она не только меня,
но и ничего не слыхала из сказанного в этот раз за столом.
Глава V
Она была в необыкновенной задумчивости, но тотчас по выходе из-за
стола велела мне сопровождать себя на прогулку. Мы взяли детей и



Страницы: 1 2 3 4 5 [ 6 ] 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.