Чтение 6–й страницы книги ~Рудин~

- Философия, - продолжал Пигасов, - высшая точка зрения! Вот еще
смерть моя - эти высшие точки зрения. И что можно увидать сверху? Не-
бось, коли захочешь лошадь купить, не с каланчи на нее смотреть станешь!

- Вам этот барон хотел привезти статью какую-то? - спросила Александ-
ра Павловна.

- Да, статью, - отвечала с преувеличенною небрежностью Дарья Михай-
ловна, - об отношениях торговли к промышленности в России... Но не бой-
тесь: мы ее здесь читать не станем... я вас не за тем позвала. Le baron
est aussi aimable que savant4. И так хорошо говорит по-русски! C'est un
vrai torrent... il vous entraine5. ----

4 Барон столь же любезен, как и учен (франц.).

5 Это настоящий поток... он так и увлекает вас (франц.).

- Так хорошо по-русски говорит, - проворчал Пигасов, - что заслужива-
ет французской похвалы.

- Поворчите еще, Африкан Семеныч, поворчите... Это очень идет к вашей
взъерошенной прическе... Однако что же он не едет? Знаете ли что,
messieurs et mesdames, - прибавила Дарья Михайловна, взглянув кругом, -
пойдемте в сад... До обеда еще около часу осталось, а погода славная...

Все общество поднялось и отправилось в сад.

Сад у Дарьи Михайловны доходил до самой реки. В нем было много старых
липовых аллей, золотисто-темных и душистых, с изумрудными просветами по
концам, много беседок из акаций и сирени.

Волынцев вместе с Натальей и m-lle Boncourt забрались в самую глушь
сада. Волынцев шел рядом с Натальей и молчал. M-lle Boncourt следовала
немного поодаль.

- Что же вы делали сегодня? - спросил, наконец, Волынцев, подергивая
концы своих прекрасных темно-русых усов.

Он чертами лица очень походил на сестру; но в выражении их было
меньше игры и жизни, и глаза его, красивые и ласковые, глядели как-то
грустно.

- Да ничего, - отвечала Наталья, - слушала, как Пигасов бранится, вы-
шивала по канве, читала.

- А что такое вы читали?

- Я читала... историю крестовых походов, - проговорила Наталья с не-
большой запинкой.

Волынцев посмотрел на нее.

- А! - произнес он наконец, - это должно быть интересно.

Он сорвал ветку и начал вертеть ею по воздуху. Они прошли еще шагов
двадцать.

- Что это за барон, с которым ваша матушка познакомилась? - спросил
опять Волынцев.

- Камер-юнкер, приезжий; maman его очень хвалит.

- Ваша матушка способна увлекаться.

- Это доказывает, что она еще очень молода сердцем, - заметила На-
талья.

- Да. Я скоро пришлю вам вашу лошадь. Она уже почти совсем выезжена.
Мне хочется, чтобы она с места поднимала в галоп, и я этого добьюсь.

- Меrci... Однако мне совестно. Вы сами ее выезжаете ... это, гово-
рят, очень трудно...

- Чтобы доставить вам малейшее удовольствие, вы знаете, Наталья Алек-
сеевна, я готов... я... и не такие пустяки...

Волынцев замялся.

Наталья дружелюбно взглянула на него и еще раз сказала: merci.

- Вы знаете - продолжал Сергей Павлыч после долгого молчанья, - что
нет такой вещи... Но к чему я это говорю! ведь вы все знаете.

В это мгновение в доме прозвенел колокол.

- Аh! la cloche du diner! - воскликнула m-lle Boncourt. - Rentrons.6

"Quel dommage, - подумала про себя старая француженка, взбираясь на
ступеньки балкона вслед за Волынцевым и Натальей, - quel dommage que ce
charmant garcon ait si peu de ressources dans la conversation..."7 - что
по-русски можно так перевести: ты, мой милый, мил, но плох немножко.
----

6 Ах! звонят к обеду! Вернемся (франц.).

7 Какая жалость, что этот очаровательный молодой человек так ненаход-
чив в разговоре... (франц.).

Барон к обеду не приехал. Его прождали с полчаса.

Разговор за столом не клеился. Сергей Павлыч только посматривал на
Наталью, возле которой сидел, и усердно наливал ей воды в стакан. Панда-
левский тщетно старался занять соседку свою, Александру Павловну: он
весь закипал сладостью, а она чуть не зевала.

Басистов катал шарики из хлеба и ни о чем не думал; даже Пигасов мол-
чал и, когда Дарья Михайловна заметила ему, что он очень нелюбезен се-
годня, угрюмо ответил: "Когда же я бываю любезным? Это не мое дело..."
и, усмехнувшись горько, прибавил: "Потерпите маленько. Ведь я квас, du
prostoi русский квас; а вот ваш камер-юнкер..."

- Браво! - воскликнула Дарья Михайловна. - Пигасов ревнует, заранее
ревнует!

Но Пигасов ничего не ответил ей и только посмотрел исподлобья.

Пробило семь часов, и все опять собрались в гостиную.

- Видно, не будет, - сказала Дарья Михайловна.

Но вот раздался стук экипажа, небольшой тарантас въехал на двор, и
через несколько мгновений лакей вошел в гостиную и подал Дарье Михайлов-
не письмо на серебряном блюдечке. Она пробежала его до конца и, обратясь
к лакею, спросила:

- А где же господин, который привез это письмо?

- В экипаже сидит-с. Прикажете принять-с?

- Проси.

Лакей вышел.

- Вообразите, какая досада, - продолжала Дарья Михайловна, - барон
получил предписание тотчас вернуться в Петербург. Он прислал мне свою
статью с одним господином Рудиным, своим приятелем. Барон хотел мне его
представить - он очень его хвалил. Но как это досадно! я надеялась, что
барон поживет здесь...

- Дмитрий Николаевич Рудин, - доложил лакей.

III

Вошел человек лет тридцати пяти, высокого роста, несколько сутулова-
тый, курчавый, смуглый, с лицом неправильным, но выразительным и умным,
с жидким блеском в быстрых темно-синих глазах, с прямым широким носом и
красиво очерченными губами. Платье на нем было не ново и узко, словно он
из него вырос.

Он проворно подошел к Дарье Михайловне и, поклонясь коротким покло-
ном, сказал ей, что он давно желал иметь честь представиться ей и что
приятель его, барон, очень сожалел о том, что не мог проститься лично.