стоял наклонившись, протягивая Уотсону руку, чтобы Помочь ему подняться.
Но Харниш, тотчас согнув колени, упал на руки, и Олаф, налетев на него,
перекувырнулся и грохнулся оземь. Не дав ему опомниться, Харниш подско-
чил к нему, перевернул его на спину и стал усердно натирать ему снегом
лицо и уши, засовывать снег пригоршнями за воротник.
ряхиваясь. - Но, черт тебя побери, такой хватки я еще не видел.
ниша, он решил действовать осмотрительно. С минуту он примерялся и увер-
тывался и только после этого схватился с ним; прошла еще минута, но ни
один из противников не сумел добиться преимущества. И вот, когда зрители
уже приготовились полюбоваться интересной борьбой, Харниш сделал едва
приметное движение, привел в действие все рычаги и пружины своего тела и
обрушил на противника свою богатырскую силу. Луи держался до тех пор,
пока не захрустели суставы его могучего костяка, но все же, хоть и мед-
ленно, Харниш пригнул его к земле и положил на обе лопатки.
в салун. - Вали, ребята, вали за мной!
син, - на дворе стоял шестидесятиградусный мороз Беттлз, один из самых
отчаянных и бесшабашных старожилов Юкона, и тот перестал горланить песню
про "целебный напиток" и, спотыкаясь, протиснулся к стойке, чтобы позд-
равить Харниша. Мало того - его вдруг обуяло желание сказать тост, и он
заговорил громогласно и торжественно, как заправский оратор:
жусь этим. Не раз мы с ним бывали на тропе, и я могу поручиться, что
весь он, от мокасин до макушки, - червонное золото высшей пробы, черт бы
побрал его паршивую шкуру! Пришел он в эту страну мальчишкой, на восем-
надцатом году. В такие годы все вы были просто молокососами. Но только
не он. Он сразу родился взрослым мужчиной. А в те времена, скажу я вам,
мужчине нужно было постоять за себя. Тогда мы не знали такого баловства,
какое сейчас завелось. - Беттлз прервал свою речь, чтобы помедвежьи об-
лапить Харниша за шею. - В доброе старое время, когда мы с ним пришли на
Юкон, никто не выдавал нам похлебку и нигде нас не потчевали даром. Мы
жгли костры там, где случалось подстрелить дичь, а по большей части кор-
мили нас лососевые следы и заячьи хвосты.
тив из своих объятий Харниша, устремил свирепый взор на толпу.
что самые лучшие из вас недостойны завязать ремни его мокасин. Прав я
или нет, Кэмбл? Прав я или нет. Мак? Время-не-ждет из старой гвардии,
настоящий бывалый юконец. А в ту пору не было ни пароходов, ни факторий,
и мы, грешные, надеялись только на лососевые хвосты и заячьи следы. По
Фаренгейту.
аплодисментами и стали требовать, чтобы Харниш тоже произнес речь. Хар-
ниш кивнул в знак согласия. Притащили стул и помогли ему вскарабкаться
на него. Он был так же пьян, как и все в этой толпе - необузданной толпе
в дикарском одеянии: на ногах - мокасины или моржовые эскимосские сапо-
ги, на шее болтались рукавицы, а наушники торчали торчком, отчего мехо-
вые шапки напоминали крылатые шлемы норманнов. Черные глаза Харниша
сверкали от выпитого вина, смуглые щеки потемнели. Его приветствовали
восторженными криками и шумными изъявлениями чувств. Харниш был тронут
почти до слез, невзирая на то, что многие его поклонники еле ворочали
языком. Но так вели себя люди спокон веков - пировали, дрались, дурачи-
лись, - будь то в темной первобытной пещере, вокруг костра скваттеров,
во дворцах императорского Рима, в горных твердынях бароновразбойников, в
современных многоэтажных отелях или в кабачках портовых кварталов. Тако-
вы были и эти люди - строители империи в полярной ночи: хвастливые,
хмельные, горластые, они спешили урвать несколько часов буйного веселья,
чтобы хоть отчасти вознаградить себя за непрерывный героический труд. То
были герои новой эпохи, и они ничем не отличались от героев минувших
времен.
зать, - начал Харниш несколько смущенно, стараясь собраться с мыслями. -
Вот что: я, пожалуй, расскажу вам одну историю. Когда-то у меня был то-
варищ в городе Джуно. Он приехал из Северной Каролины. От него-то я и
слышал эту историю. На его родине, в горах, справляли свадьбу. Собра-
лись, как водится, все родные и знакомые. Священник уже кончал обряд
венчания и вдруг и говорит:
выражаетесь. А я желаю обвенчаться по всем правилам.
ник, лежит жених, брат, двое дядьев и пятеро свадебных гостей - все по-
койнички. Невеста этак тяжко вздохнула и говорит:
гадили.
тельный хохот, - здорово подгадили мне четыре короля Джека Кернса. Я ос-
тался на мели и отправляюсь в Дайю...
селело.
- Вы все хорошо знаете, что никуда я не убегу.
третьем. Осенью я вернулся тем же путем. Ветер выл, пурга, а у меня
только и было, что рваная рубаха да с чашку непросеянной муки. Зиму я
проработал в Джуно, снарядился, а весной опять перевалил через Чилкут. И
опять голод выгнал меня. Но когда наступила весна, я опять пришел сюда и
порешил, что не уйду, пока не разбогатею. Так вот, я еще не разбогател,
значит, и не уйду отсюда. Я поеду за почтой - и сейчас же обратно. Даже
не переночую в Дайе. Как только получу продовольствие и почту, сменю со-
бак - и марш на перевал. И клянусь вам вратами ада и головой Иоанна
Крестителя, ни за что я не уйду отсюда, пока не найду богатство, настоя-
щее богатство!
нежно обнимая колени Харниша.
дался громкий хохот, насмешливые возгласы. Харниш поднял руку: - Ну,
ладно, не стану зарываться. Пусть будет для начала миллион. Но уж ни ун-
цией меньше. Без этого я не уйду отсюда.
тое на Юконе, не стоило пяти миллионов, но еще не было случая, чтобы
кто-нибудь нашел золота не то что на миллион, а хотя бы на сто тысяч
долларов.
Кернсу. А ведь до прикупа у него была слабая карта. Всего-то три парши-
вых короля. Но он чуял, что придет четвертый, непременно придет, - и
пришел. Так вот и я чую: скоро, очень скоро на Юконе начнутся большие
дела. Не какие-нибудь пустячки вроде Лосиной реки или Березового ручья.
Уж на этот раз счастье привалит по-настоящему! Помяните мое слово - дол-
го его ждать не придется. Ничто его не остановит, пожалует прямо вверх
по течению. Если пойдете по следам моих мокасин, там вы меня и найдете -
гденибудь на Индейской реке, или на Стюарте, или на Клондайке. Как при-
везу почту, сразу пущусь туда, да так, что не догоните, только снег
столбом взовьется. Будет там золото прямо под ногами. С каждой промывки
будем снимать на сто долларов. А народу набежит до пятидесяти тысяч. Та-
кой содом подымется - только держись!
объятиях Беттлза.
сказал Джо Хайнс, выходивший на двор взглянуть на термометр. - Мороз
крепчает. Уже шестьдесят два градуса, и, наверно, еще упадет. Лучше по-
дожди, пока мороз отпустит.
уже пугаются. Плохо лее ты его знаешь! Неужто он побоится мороза?
видел, как Время-не-ждет прошел пятьдесят миль по Койокуку за один день,
а градусник показывал семьдесят два.
потеплеет. Иначе не добраться ему до места. Он же едет без палатки, даже
без полога.
обнял Харниша за шею.
тропа. Но я побьюсь об заклад на что угодно с любым чечако, что Вре-
мя-не-ждет за тридцать дней доберется до Дайи.
доктор Уотсон. - Я знаю, что это такое. Случись пурга у Чилкута - заст-
рянешь на неделю.
Шилова Юлия
Шидловский Дмитрий
Корнев Павел
Белов Вольф
Глуховский Дмитрий
Глуховский Дмитрий