по местам, пусть уж бедняга удирает. Будем радоваться, что это была не
граната.
голову. Но артиллерийский снаряд был бы чрезвычайно нежелателен и для головы
нашего друга Галлера.
выстрела, и, будь он не ружейным, а пушечным, друзья уже оплакивали бы меня.
Впрочем, пуля и так пролетела над моим ухом.
быть, простая случайность...
шикарнейшую фуражку ценою в пять долларов и загубила полпинты самой лучшей
водки, какая когда-либо смешивалась с горячей водой и лимонным соком.
джентльмены, не задерживайтесь по пустякам! Наливайте, наливайте! Эдж, долой
все пробки! Куджо, где штопор?
по-свойски с новой бутылкой. Отбитая головка полетала в кучу пробок,
валявшихся на полу.
веселье. Вскоре все забыли о выстреле. Офицеры пели песни, рассказывали
забавные истории, провозглашали тосты. Так под звуки песен и звон стаканов,
под веселые разговоры и заздравные восклицания, в бесшабашном разливе вина и
шуток промелькнула ночь. Многие из юных сердец, бившихся надеждой и пылавших
честолюбием, праздновали в ту ночь последнее 22 февраля в своей жизни.
Половина присутствовавших не дожила до следующего года.
берег, чтобы освежиться прохладным ветром, дувшим с Мексиканского моря.
задержался, любуясь. Винные пары еще усиливали мой восторг.
светом звезды бледнели и были еле видны. Отчетливо выделялись лишь пояс
Ориона, Венера да лучистый Южный Крест.
серебряная дорога; ее прерывала линия кораллового рифа, над которым кипел и
искрился фосфористым блеском прибой. Риф простирался во все стороны, как бы
опоясывая островок огненным кругом. Только над ним и двигались волны, словно
гонимые невидимой и подводной силой: дальше море было тихо и подернуто лишь
легкой рябью.
кабельтов друг от друга; кузова, мачты и снасти разрастались под трепетным и
обманчивым светом луны до гигантских размеров. Все корабли были неподвижны,
словно море превратилось в твердый лед.
фалов. А выше, на пологом склоне, раскинулись длинные ряды белых палаток,
сиявших под серебряным светом луны, как снежные пирамиды. Из одной палатки
просвечивал сквозь полотно желтый свет; должно быть, какой-то солдат сидел
там, устало чистя ружье или до блеска натирая медную пряжку пояса.
возвращались от полковых товарищей запоздалые солдаты и офицеры. Другие
силуэты прямо и неподвижно стояли вокруг всего лагеря, на ровном расстоянии
друг от друга, и луна поблескивала на их сторожевых штыках.
прибоя, время от времени ¬ оклик часового LКто идет?v и затем тихий
разговор, стрекот цикад в темной чаще, вскрик морской птицы, спугнутой
подводным врагом со своей влажной постели, ¬ вот и все звуки, нарушавшие
глубокое молчание ночи.
обращена прямо к Мексике. Здесь густо разросся запутанный лианами чапарраль;
он спускался до самой воды, где и кончался купой мангифер. В этом месте
палаток не было, и нетронутая чаща оставалась пустынной и темной...
солдат пробрался за линию часовых и теперь боится вернуться в лагерь... Ага,
челнок! Рыбачий, конечно. Клянусь жизнью, этот челнок ¬ мексиканский!.. Но
кто же мог пригнать его сюда? Какой-нибудь рыбак с Туспанского побережья?
Нет, он попал сюда не случайно; должно быть, это...
что скользнул солдат. Но, не пройдя и пятидесяти шагов, я понял все безумие
своего поступка. Я попал в темный, непроходимый лабиринт; со всех сторон
меня окружали стены листьев и шипов. Ветви мангифер, склоненные до земли и
ушедшие в нее корнями, перепутанные и связанные крепкими лианами,
преграждали мне путь.
поймаешь! Впрочем, я могу как-нибудь пробраться через лес. Тыл лагеря должен
быть тут недалеко. Ух, какой мрак!..v
лианах. Вьющиеся стебли хватали меня за шею, шипы царапали меня, ветви
мескито до крови хлестали в лицо. Я схватился рукой за свисавшую ветвь;
липкое тело испуганно и злобно забилось под моим прикосновением,
высвободилось и перебросилось через мое плечо и, убегая, зашуршало палым
листом. Я услышал зловонное дыхание, холодная чешуя задела мне щеку. То была
отвратительная игуана...
крыльями. Она ежесекундно возвращалась ко мне; дух захватывало от ее
зловония. Два раза пытался я ударить ее шпагой, но промахивался и протыкал
пустой воздух. На третий раз шпага запуталась в лианах. Это было ужасно.
Борьба с такими врагами пугала меня...
лужайка, и я радостно бросился к ней.
криком ужаса отскочил назад. Руки и ноги отказались повиноваться мне. Шпага
выпала из моих пальцев. Я стоял бледный и оцепенелый, словно пораженный
молнией.
костлявые руки, образ самой смерти. Я ясно увидел белый обнаженный череп с
пустыми глазницами, длинные голые кости ног, неприкрытые иззубренные ребра,
костлявые пальцы скелета...
двое человек отчаянно боролись там.
вынырнул человек.
не слышал. Страшный удар обрушился на меня, и я упал замертво...
Линкольна, потом сам Линкольн, потом бледное лицо маленького Джека и,
наконец, кучка солдат из моей роты. Оглянувшись, я увидел, что лежу в своей
палатке, на своей походной кровати.
мокрую повязку на голове.
укладывая ее вдоль тела.
чтоб им всем провалиться!..
французы...
своими крепкими руками.
на дереве, под которым вы лежали, и качался над вами, словно знамя. Вот
подлые французы!