разу и не издал ни единого звука, а между тем львица, испуская пронзительный
вой, металась взад и вперед вокруг беспорядочной груды тел. Она и не
подумала приняться за еду, хотя окровавленная добыча лежала перед ней. Вряд
ли она воздерживалась из страха перед своим повелителем. Или, может быть, он
действительно желал один съесть обе туши?
подпускает к пище более молодых и слабых членов своей семьи, пока сам не
наестся до отвала, оставляя им жалкие остатки своей трапезы.
которых вполне хватило бы на двоих. Кроме того, львица несомненно была
товаркой льва - его супругой. Вряд ли он стал бы так с нею обращаться. Среди
человеческих существ, как я, к сожалению, должен отметить, примеры такого
эгоизма, такой грубой нелюбезности отнюдь не редки. Но молодые охотники
никак не хотели поверить, чтобы лев мог быть виновен в подобной низости:
ведь лев - воплощенное благородство. Не может этого быть! Однако что же
тогда происходит?
своего друга, прижимаясь носом к его носу и как бы целуя его. Напрасно! Он
не отвечал ей ни звуком, ни движением. Наконец охотники, подождав еще
некоторое время и видя льва по-прежнему недвижимым, окончательно убедились,
что он мертв. Он был мертв - мертв, как придорожный камень! Мертвы были и
оба сернобыка. Одна львица осталась в живых после кровавой битвы.
совещаться, как им поступить. Нужно было во что бы то ни стало забрать туши
антилоп, но, пока львица не ушла, сделать это было невозможно.
разъярена до безумия и бросилась бы на всякого, кто оказался бы в ее
соседстве. Злобный вид, с каким она шагала, хлеща себя по бокам, ее свирепый
и решительный взгляд, громкое, грозное рыкание - все говорило о ее бешеной
ярости. В каждом ее движении была угроза. Охотники видели это и благоразумно
отошли поближе к фургонам на тот случай, если она вдруг двинется в их
сторону.
перетащить антилоп в лагерь.
никаких перемен. Она по-прежнему ходила вокруг груды тел, не прикасаясь к
тушам сернобыков. По выражению одного из охотников, львица вела себя, "как
собака на сене": сама не ела и другим не давала.
странным контрастом рядом с горестным воем львицы, от которого трепетали все
животные в лагере. Даже собаки забились глубоко под фургоны или жались к
ногам своих хозяев. Правда, эти верные животные, если б их натравить,
мужественно ринулись бы в бой с львицей, несмотря на ее внушительные
размеры. Но молодые охотники хорошо знали, что собака в когтях разъяренного
льва - все равно что мышь в когтях у кошки. Поэтому они не собирались
натравливать собак, не попытавшись сначала одолеть львицу сами; но от этого
их удерживал Ганс и особенно наказ родителей, полученный перед отъездом из
дому. Связываться с львицей, казалось, вообще не стоило: все надеялись, что
она скоро уйдет прочь, бросив добычу или хотя бы часть ее на месте.
поужинать свежим мясом, юноши снова принялись жарить кусочки вяленой
говядины.
битвы явились новые пришельцы. На равнине показалось с полдюжины гиен;
опасаясь львицы, они не подходили к тушам, но остановились невдалеке, и их
голодные взгляды красноречиво говорили, что им здесь нужно.
львица даст им поживиться антилопами, то очень скоро от туш не останется и
кусочка. Между тем охотники, хоть и потеряли надежду поужинать олениной, все
же рассчитывали, что рано или поздно она им достанется. Невозможно было
допустить, чтоб гиены уничтожили такую добычу!
львицу.
прежде, решительно восстал против этого, но на этот раз ему пришлось
употребить все свое влияние, чтобы заставить товарищей отказаться от их
необдуманного намерения.
разрешить ему поединок со львицей!
Вот увидите, молодые хозяева!
прикончить. Он просит одного: чтоб ему не мешали. Стойте здесь, молодые
хозяева, а Конго пусть сам делает свое дело. Опасности нет. Конго боится
только, что вы броситесь ему на помощь, а львица такая злая! Конго это
нипочем. Для него чем она злее, тем лучше - значит, она не убежит.
гибель. Чернышу очень хотелось обвинить кафра в бахвальстве, его так и
подмывало поднять Конго на смех, но он еще не забыл, как сегодня утром из-за
своих насмешек попал впросак, и потому хоть и опасался, что Конго снова
перещеголяет его в ответе, но на этот раз поостерегся обнаруживать свою
зависть. Черныш прикусил толстую нижнюю губу и не сказал ни слова. Кое-кто
из мальчиков, в особенности Ганс, старались отговорить Конго от его затеи,
но Толстый Виллем считал, что ему надо предоставить свободу действий. Виллем
лучше всех знал Конго. Кроме того, он был уверен, что хоть тот и настоящий
дикарь, но все же не пойдет на риск из одной глупой похвальбы. На него можно
было положиться. Так сказал Толстый Виллем.
Аренд и Ганс уступили.
Глава 7
КАК КАФР КОНГО УБИЛ ЛЬВИЦУ
и утром. Вернее, еще более пристального, потому что перейти вброд Гарипу
куда проще, чем бороться с разъяренной львицей. Возросла опасность, возрос и
интерес к его новому предприятию. Молодым охотникам было очень любопытно
посмотреть, как-то он подготовится к бою.
и минуты через три появился в полном снаряжении. Львице не пришлось долго
ждать своего противника.
довольно странным: это было обычное вооружение зулусского воина.
Ассегаи короче копья и пики, и древко его более тонко; подобно копью, стреле
или пике, ассегаи снабжен железным наконечником. Во время боя его мечут во
врага, и часто на большое расстояние. Точнее говоря, это попросту дротик,
который употреблялся в Европе до изобретения огнестрельного оружия. В Южной
Африке он и теперь составляет основное вооружение всех дикарских племен, а в
особенности кафров. Кафры в совершенстве владеют этим опасным снарядом. На
расстоянии сотни ярдов они бросают его с такой же силой и верностью прицела,
с какой летит пуля или стрела. Ассегаи бросают одной рукой.
своими длинными мускулистыми пальцами.
удивительный предмет был надет на его левую руку. Он был овальной формы,
шести футов в длину и около трех в ширину; вогнутой стороной он был обращен
к телу, выпуклой - наружу. Больше всего он напоминал небольшую лодку или
челнок из шкур, натянутых на деревянную раму; и действительно, из этого
материала он и был сделан. Это был щит, настоящий зулусский щит, но очень
большой, больше тех, что употребляются в бою. Несмотря на свою величину, эти
щиты совсем не тяжеловесны; напротив, они легки и упруги и притом настолько
крепки, что стрела, ассегаи или пуля, ударившись об их выпуклую сторону,
отскакивают, как от стального листа.
возможность свободно двигать щитом; поставленный стоймя, нижним концом на
землю, он может закрыть собой самого высокого мужчину. Так, щит Конго
целиком закрывал его тело, хотя Конго был далеко не карлик.
громадный щит, в ней же зажал ассегаи - пять штук. В правую взял один - тот,
что предназначался для первого удара; его он держал на весу, за середину
древка.
время ничего и не могло измениться. С момента, когда кафр объявил свое
намерение, и до того, как приступил к его исполнению, едва ли прошло пять
минут. Львица продолжала метаться, оглашая окрестность страшным ревом. Гиены
тоже оставались на прежнем месте. Только когда кафр подошел ближе, они с
испуганным воем пустились наутек и быстро скрылись за кустами.
Афанасьев Роман
Ларссон Стиг
Браун Дэн
Ильин Андрей
Андреев Николай
Маккэфри Энн