Гродский и бортмеханик Новосельцев почему-то особенно тщательно осмотрели
приборы, радист Никифоров-- рацию, а штурман Бондарев трижды уточнял
маршрут. Я вспомнил одного знакомого капитана дальнего плавания, который
должен был выйти в море тринадцатого. Он тоже был ни капельки не суеверен,
но отчалил все-таки в ноль часов 5 минут четырнадцатого. Но особенно меня
донимала наша единственная пассажирка. Алла Крайнева, экспедитор Чукотторга,
сопровождавшая шкуры на торговую базу, оказалась на редкость словоохотливой
особой. Летчики были заняты, и Алла вынуждена была удовлетворяться моим
обществом, хотя оно устраивало ее частично, поскольку женщине не очень
льстит, когда у собеседника не закрывается рот от зевков. Тем не менее за
каких-нибудь десять минут Алла израсходовала столько слов, сколько менее
расточительному человеку хватило бы на пару месяцев. С неистощимой
изобретательностью она придумывала темы, перескакивала с одной на другую и
всячески давала понять, что моя постная физиономия и симуляция глухоты не
заставят ее отказаться от святого права болтать без умолку. Я отвечал ей
односложными репликами, зевками и мысленными пожеланиями провалиться ко всем
чертям. Ожегшись на "полярном волке", я вовсе не хотел тратить свое
драгоценное время на светскую болтовню с тружеником торговли. Мог ли я,
жалкий глупец, подозревать, что настоящие полярные волки иной раз носят
юбки?
поспать, ночью не пришлось.
поздно и семь километров домой оттопала, чтобы муж не злился. В три часа
ночи только добралась.
корреспондент клюнул на пустую мормышку! Ночью, в пургу она "оттопала" семь
километров! Пусть рассказывает эти сказки ослу подоверчивее, меня уже на
мякине не проведешь.
добиралась,-- предложил он.-- Ведь Алла у нас Одиссей! Неужели не слышали?
это случилось?
Венском конгрессе проявил чудеса изворотливости, защищая интересы
разгромленной Франции. Даже бальзаковский Вотрен, понимавший толк в людях,
восторженно отозвался об этом угре в дипломатическом фраке, сделавшем
невозможное. Но я полагаю, что тоже заслуживаю хотя бы скромной овации,
потому что усилия, которые я приложил, чтобы выжать из потерявшей дар речи
Аллы ее одиссею, заслуживают этого знака внимания. Я мобилизовал все свое
красноречие, неизрасходованные запасы лести, изысканные комплименты, взывал
к лучшим чувствам, и Алла, поначалу ошеломленная внезапной переменой наших
ролей, понемногу пришла в себя.
пилигримы оптовых складов, рекламные миссионеры, развозящие товары в своих
"пикапах" и по ночам мирно спящие в домашних и гостиничных постелях!
Послушайте рассказ о том, как работают ваши коллеги на Чукотке, и гордитесь
тем, что даже в вашей прозаической профессии таятся возможности сказочных
приключений, достойных пера Джека Лондона.
надежен, выгоден, удобен,-- это не сказать ничего. Сегодня, когда Чукотка
становится промышленной, когда ее население каждые несколько лет удваивается
и неизмеримо растет потребность в товарах, а горы, пурга и тундра остаются
такими же, какими были до нашей эры, самолет не просто самое быстрое, а
единственное современное средство передвижения. И на Чукотке к нему
относятся, как к трамваю: так же лезут в него без очереди и ругаются, когда
он опаздывает. Только масштабы, другие. Уж если самолет опаздывает, то не на
десять-двадцать минут, а на неделю, на месяц, потому что погода на Чукотке
-- это обычно непогода. Но все равно далеко не каждый рискнет в полярную
зиму сменить самолет на любой другой вид транспорта: утверждение что
"самолеты хорошо, а олени лучше", вызывает шумное одобрение лишь в
зрительном зале.
всякой всячины. Очередной рейсовый самолет задерживался, аэропорт назначения
был закрыт, и Алла решила отправиться домой на попутных собаках. Экзотика,
свежий воздух и никакой толкотни за билетами -- сплошное удовольствие в
хорошую погоду. Двести километров тундры были для видавших виды полярных
псов расстоянием столь же пустяковым, как для их изнеженных цивилизацией
собратьев на материке две-три автобусные остановки. Путешественников было
четверо: Алла, ванкаремская колхозница Валя и хозяева упряжек Каргырольтен и
Опочэн. В непробиваемых чукотских шубах ехать было тепло и уютно. За сутки
собаки отмахали большую часть пути.
экзотическая, но все же не больше чем увеселительная прогулка.
желудков, способных переварить сыромятные ремни, то ли по другим причинам --
выяснять было некогда, потому что началась пурга. Пустынная тундра -- и
четыре человека, на которых обрушились мороз, полярная ночь, расстояние и
пурга. Герои некоторых романов, очутившись в таком положении, упрямо идут
вперед, что дает возможность автору написать десяток взволнованных, но
совершенно неправдоподобных страниц. Но в реальной жизни победить пургу в
открытой тундре, если единственный вид транспорта -- собственные ноги, можно
лишь одним способом: ждать. Путешественники перевернули нарты, закрылись
оленьими шкурами, и над ними быстро вырос спасительный сугроб, самая
надежная защита от обжигающего ветра. Так и жили шесть дней -- о
подробностях Алле не хотелось вспоминать, но если у вас живое воображение,
можете нарисовать себе картину, как протекали шесть суток в снежном сугробе
без парового отопления, телевизора и кровати с пуховой периной. Алла лишь
сказала, что в менее комфортабельной гостинице она еще не останавливалась.
словно догадавшись, что перехитрившие ее люди беспечно не взяли с собой
компаса, она замела дорогу и оставила' после себя сплошной туман. Быть
может, тысячи лет назад далекие предки Каргырольтена и Опочэна, собирая по
крохам опыт поколений, открыли этот способ ориентировки в тундре: нужно
найти под слоем снега мох. Если растет густо -- значит юг; если редеет --
север. Так и ползали по снегу мужчины, раскапывая мох и дорогу, а за ними
шли женщины. Где-то километрах в десяти находилась охотничья избушка, и ее
нужно было найти. Трое суток, сбиваясь и возвращаясь обратно, четверо
нащупывали правильную дорогу. Много раз Алла и Валя падали и мгновенно
засыпали, подкошенные самым коварным на свете снотворным -- смертельной
усталостью на сорокаградусном морозе. Но заснуть -- значит больше не
проснуться, и чукчи силой поднимали женщин, кричали на них, заставляли идти
вперед, и это был тот случай, когда грубое и бестактное отношение к женщине
становилось единственно рыцарским и воистину благородным.
а я, увидев избушку, упала. Я знала, что больше не сумею ни ступить, ни
проползти даже метра. Дальше ничего не помню. Наверное, меня понесли на
руках, а когда пришла в себя, оказалось, что проспала больше суток. До чего
хорошо было увидеть над головой крышу. Так бы, кажется, навсегда здесь и
осталась, в этой жарко натопленной комнате, завешанной шкурами. Думаете, для
красного словца говорю? Да по сравнению с сугробом, из которого мы еле
выбрались, эта избушка для нас была вроде курорта знаменитого в
Чехословакии, где больных лечат пожарники.
толстых больных швыряют то в горячую, то в холодную воду, а жир сгоняют
брандспойтами!
настолько нелепым ей казалось поливать людей из брандспойтов, и осторожно
возвратил ее в охотничью избушку.
охотника Пипика, набираясь сил перед последним броском. Казалось, самое
страшное уже позади, дважды такое повториться не может. Сидеть на месте и
ждать случайной оказии было тягостно и бесперспективно. Хорошо отдохнувшее
тело не помнило усталости, а жизнь на Севере, в самой сущности которой
заложены элементы риска, не позволяет прислушиваться только к здравому
смыслу. К тому же .подгоняла мысль, что их давно ищут, наверное, считают
погибшими.
к сугробу. Утопая в глубоком снегу, они шли, зная одно: надо успеть.
Когда-нибудь люди разберутся в адской кухне арктической погоды. найдут
логику в столкновении бушующих стихий, в извечных драках циклонов и
антициклонов и если не научатся ими управлять, то хотя бы точно их
предсказывать. Тогда на пургу можно будет со снисходительным бессилием
смотреть из окна дома, где в печке багровеет раскаленный уголь, терпеливо
слушать "Спидолу" и подсчитывать убытки от вынужденного простоя. Но пока мы
научились только предполагать, и в этом ушли не очень далеко вперед от наших
предков, превосходством над которыми мы иногда чрезмерно гордимся. На
бескрайнем пути к познанию нами пройдены лишь первые сантиметры, и слишком
часто мы в состоянии только констатировать, ставить ' диагноз тогда, |когда
лечить уже поздно.
этого слова...
Пехов Алексей
Свержин Владимир
Флинт Эрик
Свержин Владимир
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия