Чтение 6–й страницы книги ~Куда залетают орлы~

- Легче легкого. - И фон Браухич одарил ее очаровательнейшей из своих улыбок. - Вы прыгаете из окна спальни, летите сто метров вниз - и вот она, свобода!

Дамская комната на вокзале оказалась довольно непрезентабельным уголком, бедно обставленным грубо сколоченным столом, жесткими скамьями и стульями на выщербленном полу. Превзойти его по части аскетичности могло бы только подобное учреждение в Англии. В черной железной печке угасал огонь.

Смит уселся на столик, поставил перед собой рацию, вынул из кармана шифровальную книжку и листок бумаги. Он проверил текст, выпрямился и протянул книжку Шэфферу.

- Сожги! Каждую страницу отдельно.

- Каждую отдельно? Всю книжку. А она нам больше не понадобится?

Смит отрицательно покачал головой и взялся за настройку рации.

В штабе разработки операций в Уайтхолле было гораздо теплее. Сосновые поленья весело трещали в огромном камине. Двое мужчин, сидевших по обеим его сторонам, выглядели далеко не такими молодцами, как двое тех, что сидели в эту минуту возле затухающих угольков в Баварских Альпах. Адмирал Ролленд и полковник Уайет-Тернер откровенно клевали носами. Но как только раздался сигнал вызова из большого передатчика, возле которого дежурил гражданский радист, сон как рукой сняло. Они переглянулись и вскочили с мест.

- Бродсворд вызывает Дэнни Боя. - Голос звучал тихо, но отчетливо. - Бродсворд вызывает Дэнни Боя. Слышите меня? Прием.

Радист проговорил в микрофон:

- Слышу вас. Прием.

- Готовы? Прием.

Ролленд и Уайет-Тернер стояли за плечом радиста, который быстро наносил на бумагу бессвязные буквенные сочетания. Через несколько секунд текст был расшифрован: "Торренс-Смиз убит, Томас, Кристиансен и Каррачола арестованы".

Пробежав глазами текст, Ролленд и Уайет-Тернер как по команде взглянули друг на друга с одним и тем же мрачным выражением лиц. А карандаш радиста выводил на бумаге дальнейший текст: "Неприятель считает, что Шэффер и я мертвы. Рассчитываем, войти внутрь в течение часа. Подготовьте транспорт через девяносто минут. Прием"

Адмирал Ролленд выхватил микрофон у радиста.

- Бродсворд! Бродсворд! Вы знаете, кто я, Бродсворд?

- Я знаю, кто вы сэр. Прием.

- Уходите. Бродсворд. Уходите немедленно. Спасайтесь. Прием.

- Вы... должно быть... шутите. - Эти слова были произнесены медленно, с долгими паузами.

- Вы меня слышали? - Ролленд проговорил это особо отчетливо. - Вы меня слышали? Это приказ, Бродсворд.

- Мэри уже там. Конец связи. Передатчик умолк.

- Он прекратил передачу, сэр, - тихо сказал радист.

- Прекратил, - автоматически повторил Ролленд. - Боже мой - прекратил.

Уайет-Тернер вернулся к камину и опустился в кресло. Он будто сделался меньше ростом.

- Это моя вина, - едва слышно прошептал полковник, невидяще посмотрев на адмирала Ролленда, севшего напротив. - Я один во всем виноват.

- Мы сделали то, что должны были сделать. Мы оба виноваты, полковник, к тому же идея была моя. - Он перевел глаза на огонь. - И за это мне отвечать особо.

- Это самый тяжелый день в моей жизни, - угрюмо проговорил Уайет-Тернер. - Хуже не придумаешь. Я, наверное, стал слишком стар.

- Все мы, наверное, стали слишком старыми. - Правым указательным пальцем Ролленд начал загибать пальцы левой руки. - Кабинет начальника штаба, Портсмут. Сработала сигнализация. Ничего не пропало. Раз.

- Ничего, - устало подтвердил Уайет-Тернер. - Но явно сняты фотокопии.

- Второе. Саутгемптон. Пропала схема передвижения кораблей. Третье. Плимут. Сигнализация в штаб-квартире ВМС не работает. И мы не знаем, что это означает.

- Можно догадаться.

- Догадаться можно. Дувр. Исчезает план гавани Малберри. Ошибка? Халатность? Неизвестно. Пятое. Пропал сержант охраны штаба в Бредли. Это может означать, что угодно.

- Да, что угодно. Там хранились схемы всех береговых передвижений войск по плану операции "Оверлорд".

- И, наконец, последнее. Получены донесения из Франции, Бельгии, Нидерландов. Четыре явно ложные. Три остальных невозможно проверить...

Они надолго замолчали. Прервал паузу Уайет-Тернер.

- Если раньше могли быть какие-то сомнения, теперь они рассеялись. - Он сказал это, на поднимая глаз от огня. - Немцы всюду насовали своих людей, а у нас на континенте почти никого не осталось. И вот теперь пришла очередь Смита и его группы.

- Смита и его группы, - эхом отозвался Ролленд. -Смита и его группы. Их можно уже списать.

Уайет-Тернер спросил, понизив голос так, чтобы не услышал радист:

- И операцию "Оверлорд", сэр?

- И операцию "Оверлорд" тоже, - пробормотал Ролленд.

- Разведка - главное в современной войне, - горько изрек Уаиет-Тернер. - Я, кажется, не первый провозгласил эту истину?

- Без разведки как без рук. - Адмирал Ролленд нажал кнопку селектора. - Подайте мою машину. Вы со мной, полковник? На аэродром?

- И гораздо дальше. Если позволите, сэр.

- Мы ведь все обсудили, - пожал плечами адмирал. - Хотите кончить самоубийством?

Уайет-Тернер достал из шкафа автомат "стен" и, повернувшись к Ролленду, улыбнулся:

- Нет. Но готов встретиться с неприятелем, сэр.

- Что ж, если так хотите... - без улыбки ответил адмирал.

- Слыхал, что сказал этот парень? - Смит выключил передатчик и стрельнул глазами в Шэффера. - Можем выйти из игры.

- Сейчас? Сейчас смываться? - зло переспросил Шэффер. - Разве не понятно, что, если мы смоемся, через несколько часов они доберутся до Мэри? - Он многозначительно помолчал, словно убеждаясь, что Смит постиг смысл сказанного, и закончил: - А как только они возьмут ее, через десять минут у них в руках будет Хайди.

- Ну, ты даешь, лейтенант, - попробовал урезонить его Смит, - ты всего-то пять минут и видел, ее.

- Ну и что? А сколько Антоний разговаривал с Клеопатрой? А Парис с Еленой? А Ромео? - Он запнулся и с вызовом выпалил: - И мне плевать, что она иностранка, из вражеской страны.

- Она родилась и выросла в Бирмингеме, - устало проговорил Смит.

- Англичанка?

- Пошли, - скомандовал Смит. - Давай отнесем рацию. С минуты на минуту могут заявиться посетители.

Они отнесли передатчик в багажное отделение, заперли за собой дверь и уже приближались к воротам станции, когда послышался шум грузовиков, едущих с сиреной. Свет фар залил станционную площадь у ворот. Смит и Шэффер вжались в стену здания вокзала. Ведущий грузовик резко затормозил метрах в десяти от них.

Они прошмыгнули через рельсы и спрятались в густой тени за помещением касс. Сержант, который руководил поисками на берегу озера, в сопровождении четырех солдат, вышибив из автомата замок, зашел в багажное отделение, светя фонарем. Почти тут же он вновь показался на пороге.

- Передайте капитану. Они не врали. Снаряжение здесь! - Один из солдат побежал с донесением, а остальным он скомандовал: - Вытаскивайте их барахло и грузите в машину.

- Мои последние носки, - жалобно процедил Шэффер. - А также зубная щетка и...

Он осекся. Смит схватил его за руку. Сержант остановил солдата, который тащил рацию, взял ее в руки и замер. Его освещенное чьим-то фонариком лицо хорошо было видно: удивление сменилось на нем сначала непониманием, а потом твердой уверенностью.

- Капитан, - крикнул сержант. - Капитан! Офицер появился почти сразу.

- Рация, капитан! Она теплая, очень теплая! На ней работали не больше пяти минут назад.

- Не больше пяти минут назад? Невозможно! - Он уставился на сержанта. - Если только...

- Да, герр капитан, если только...

- Окружить станцию, - громко скомандовал капитан. - Обыскать все помещения.

- Господи, - простонал Шэффер. - Ну что бы им не оставить нас в покое!

- Живо! - скомандовал Смит. Он взял Шэффера за руку, и они двинулись вперед до знакомой двери в дамскую комнату. Стараясь не греметь, Смит в несколько секунд открыл отмычкой замок. Они вошли внутрь и заперлись.

- Эта строка не украсит моего некролога,- печально заметил Шэффер. Слова были сказаны легко, но смысл их был невесел.

- Какая именно?

- "Отдал жизнь за родину в женском туалете в Верхней Баварии". А что говорят наши друзья по ту сторону двери?

- Если заткнешься, можем услышать.

- Когда я говорю "все помещения", это значит все! -пролаял капитан командным голосом. - Если дверь заперта, взломайте. Если не можете взломать замок, прострелите его. Если не хотите через пять минут сдохнуть, держите в уме, что это крайне опасные типы, наверняка вооруженные украденными "шмайсерами". И своего оружие у них полно. Не пытайтесь брать живыми. Стреляйте на поражение.

- Ну, слышал? - спросил Смит.

- Боюсь, что да.

Раздался щелчок - Шэффер взвел затвор. Они стояли плечом к плечу в полной темноте, прислушиваясь к звукам - перекличке голосов, стуку прикладов о дерево, треску ломавшейся доски, случайной автоматной очереди: видимо, дверь никак не открывалась... Преследователи приближались.

- Так, теплее... - пробормотал Щэффер.

Невидимая рука, схватив за ручку дверь, яростно затрясла ее. Смит и Шэффер, не говоря ни слова, прижались к стене по обеим сторонам дверного проема. Тяжелый удар едва не вышиб дверь. Другой - и дверь начала подаваться. Еще два таких, подумал Смит, - и все. Но удары прекратились.

- Господи, Ганс, - сказал голос за дверью, - что у тебя в башке - ты что, читать не умеешь?

- А что? - начал было другой голос обиженным тоном, но тут же перешел на извиняющийся. - Damen! Mein Gott! Damen!

- Вот если бы ты провел столько лет, как я, на русском фронте... - дальше уже не было слышно.

- Благодарю тебя, Господи, за наше общее англосаксонское наследие, - жарко прошептал Шэффер.

- Ты это о чем? - осведомился Смит. Он опустил "шмайсер" и обнаружил, что ладони у него вспотели.

- О неуместном чувстве приличия, - пояснил Шэффер.

- Это чувство пришлось как нельзя более кстати, как и высокоразвитый инстинкт самосохранения, - сухо прокомментировал Смит. - Как по-твоему, хочется ли встречаться с парочкой патентованных убийц, вроде нас с тобой, зная, что первый, кто попадет под руку, тут же будет срезан автоматной очередью? Поставь себя на их место. Каково было этим ребятам? Тебе бы такое понравилось?

- Мне бы не понравилось, - честно признался Шэффер.

- Вот и им тоже. Поэтому они и схватились за первый же предлог не слишком усердствовать. Думаешь, они вправду решили, что нас тут никак не может быть? Просто им меньше всего на свете хотелось нас обнаружить.

- Идите вы со своей психологией. Главное - Шэффер спасен! Спасен!

- Не уверен, - отрезал Смит.

- А в чем дело? - осторожно поинтересовался Шэффер.

- Мы с тобой, - тоном школьного учителя объяснил Смит. - не единственные, кто способен поставить себя на место другого. Можешь смело прозакладывать свою башку за то, что и капитан, и особенно сержант кумекают не хуже нашего - видел, как он насчет рации-то сообразил. Кто-нибудь из них наверняка наткнется на эту закрытую дверь и заставит солдат рискнуть ради посмертного железного креста. То есть я хочу сказать, что Шэффер еще не спасен.

- Что же будем делать, босс? - тихо спросил Шэффер.

- Это уже не смешно.

- Организуем диверсию. Вот отмычка. Вставь ее в замок и будь готов повернуть в любой момент. Придется поспешить - этих ребят долго дурачить не получится.

Он достал гранату, прошел к окну в комнате. Оно замерзло, но Смит нащупал замок и тихонько приоткрыл раму. Крайне осторожно, дюйм за дюймом он увеличивал щель и наконец смог просунуть наружу голову.

Голову ему не отстрелили. Пятеро солдат, став цепью метрах в десяти от него, направили автоматы в сторону входной двери. Мечтают пристрелить, как кроликов, подумал Смит.

Его внимание привлек пустой грузовик, стоящий рядом со зданием - свет его фар и помог Смиту отыскать окно, в которое он сейчас глядел. Рассчитывая на то, что грузовик сделан по обычному типу, майор выдернул чеку, сосчитал до трех, швырнул ее под задние колеса и прижался к стене умывальной.

Два взрыва - гранаты и бензобака - раздались почти одновременно. На голову Смиту посыпались осколки разбитого стекла; в барабанные перепонки ударило взрывной волной. Смит не сделал никакой попытки узнать масштабы причиненных им разрушений - и менее всего из-за недостатка времени. Просто потому, что высунуть голову из окна в ярком зареве горящего грузовика значило бы совершить самоубийство. К тому же ветер погнал языки огня прямо на помещение, в котором они находились. Смит на четвереньках прополз через умывальную комнату и поднялся на ноги только в раздевалке.

Шэффер, держа в руке отмычку, вставленную в замок, при виде Смита тотчас приоткрыл дверь.

- В горы, босс? - осведомился он.

- В горы.

Железнодорожные пути, как и следовало ожидать, оказались безлюдны - все бросились к грузовику. Смит и Шэффер добежали до грузовика и не сбавляли темпа, пока не почувствовали себя в относительной безопасности на взгорье восточной границы деревни. Тут они наконец смогли перевести дыхание и поглядеть назад. Станция горела. Не то, чтобы вся занялась огнем, но рыжие сполохи и столбы черного дыма, поднимавшиеся в разных местах, оставляли мало надежды на то, что пожар можно будет скоро потушить.

- Не позавидуешь им сейчас, - сказал Шэффер.

- Да, пожалуй.

- Значит, они скорее всего смоются оттуда вслед за нами. В замке они держат доберман-пинчеров и в лагере наверняка тоже. Приведут их на станцию, дадут чего-нибудь нашего понюхать, те возьмут след -вот и все. От Смита и Шэффера клочья полетят. Я еще могу справиться с егерями, босс, но перед доберман-пинчерами я пас.

- А я думал, ты только лошадей боишься.

- Мне все равно, лошади или доберманы. Я боюсь всех четвероногих. - Он бросил мрачный взгляд на горящую станцию. - Ветеринар из меня бы не получился.

- Не грусти, - подбодрил его Смит. - Мы тут не задержимся настолько, чтобы успеть встретиться с твоими четвероногими друзьями.

- Нет? - недоверчиво переспросил Шэффер.

- Пора нам с тобой в замок. Мы ведь для того и явились. Не забыл?

- Да нет, не забыл. - Языки пламени уже достигали метров десяти в высоту. - Вот пришли и загубили симпатичную станцию...

- Это, между прочим, вражеская была станция, - напомнил Смит. - Пошли. Поглядим, какой прием нам подготовили в Шлосс Адлере.

Как раз в эту минуту Мэри Эллисон получила возможность оценить гостеприимство замка. Ей оно показалось весьма прохладным. Шагая вместе с фон Браухичем и Хайди, она оглядывала огромный зал: каменные стены, плиты, темный дубовый потолок. Дверь в дальнем конце зала открылась, и оттуда вышла девушка. В ней чувствовалась особая уверенность, даже властность; она не шла, а шествовала по огромному залу. Нельзя было не признать, что девушка была отменно хороша: высокая, белокурая, голубоглазая. Такую девушку можно было изображать на плакатах в третьем рейхе. Но смотрели эти голубые глаза очень холодно.

- Добрый вечер, Анна-Мария, - приветствовал ее фон Браухич. Его голосу тоже недоставало сердечности. -Это новенькая, фрейлейн Мария Шенк. Мария - это секретарь полковника, она курирует женский персонал.

- Долго добирались сюда, Шенк? - Голос у Анны-Марии был достаточно мягок, но жесткая интонация лишала его обаяния. Еще более ледяным тоном она обратилась к Хайди: - А вы почему здесь? Если мы и позволили вам обслуживать полковника, когда он принимает гостей...

- Хайди - кузина этой девушки, - резко оборвал ее фон Браухич. - И это я разрешил ей прийти сюда. -Последним подразумевалось, что ей не следует совать нос в чужие дела. Анна-Мария бросила на него выразительный взгляд, но не стала продолжать тему. Мало кто осмеливался возражать фон Браухичу.

- Сюда, Шенк, - Анна-Мария жестом указала на боковую дверь. - Я должна задать вам несколько вопросов. Мэри посмотрела на Хайди, потом на фон Браухича, который, пожав плечами, успокоил ее.

- Обычное дело, фрейлейн. Боюсь, вам придется это сделать.

Мэри вошла в комнату вслед за Анной-Марией. Дверь тяжело затворилась за ними. Хайди и фон Браухич переглянулись. Хайди поджала губы, и выражение лица у нее теперь было точно такое,; как у Анны-Марии. Фон Браухич по-стариковски развел руками, демонстрируя свое бессилие. Не прошло и минуты, как причина его беспомощности сделалась явной. Из-за двери послышался громкий голос, шум короткой возни и, наконец, крик боли. Фон Браухич вновь обменялся взглядом с Хайди и сразу же отвел глаза, обернувшись на звук приближавшихся шагов. К ним подходил плотный, средних лет господин. Цивильная одежда никого не могла обмануть: обветренное лицо и выправка выдавали в нем армейского офицера. Выбритый до синевы, с бычьей шеей, низким лбом и цепкими голубыми глазами, он напоминал карикатуру на прусского улана времен первой мировой войны. Но он, конечно, не был всего лишь почтенным ископаемым: фон Браухич приветствовал его с подчеркнутым уважением.

- Добрый вечер, полковник Крамер.

- Добрый, капитан. Добрый вечер, фрейлейн, - голос у него оказался неожиданно мягкий и вежливый. -Ждете кого-то? Прежде чем они успели ответить, дверь открылась и вышли Анна-Мария и Мэри. При этом Мэри как будто вытолкнули из комнаты. Анна-Мария раскраснелась и несколько тяжело дышала, но сохранила свою арийскую надменность. Одежда Мэри была в беспорядке, волосы растрепались, на щеках виднелись следы слез.

- Все в порядке, - удовлетворенно объявила Анна-Мария. Увидев Крамера, она резко изменила тон. -Беседуем с новой служащей, герр полковник!

- В присущей вам профессиональной манере, как я вижу, - сухо отреагировал полковник Крамер, покачав головой. - Когда же мы наконец поймем, что порядочным юным девушкам не по нраву, когда шарят у них под юбкой, чтобы проверить, не куплено ли их бельишко где-нибудь на Пиккадили или на улице Горького?.

- Но требования безопасности... - начала было оправдываться Анна-Мария.

- Да, да, -все так же недовольно перебил ее Крамер. - Но можно ведь поаккуратнее. - Он в раздражении отвернулся. Наблюдение за женским персоналом не входило в обязанности заместителя шефа германской секретной службы. Пока Хайди помогала Мэри привести в порядок одежду, он обратился к Браухичу.

- Беспорядки в деревне?

- Не по нашей части, - ответил фон Браухич, - ищут дезертиров. Крамер улыбнулся.

- Я отдал приказ полковнику Вайснеру говорить именно так. Но, по-моему, наши новые друзья -британские агенты.

- Что?

- Ничего удивительного. Прилетели за Карнаби. - Крамер произнес эти слова безмятежным тоном. - Расслабьтесь, капитан. Все в порядке. Через часок троих из них мы послушаем. Мне хотелось бы, чтобы вы присутствовали при этом. Надеюсь, беседа покажется вам занимательной и, так сказать, поучительной.

- Их было пятеро. Я сам видел их у "Дикого оленя".

- Именно было, - уточнил Крамер. - Осталось трое.

Остальные - старший группы и еще один - на дне озера. Они свалились с обрыва на повороте.

Мэри, стоявшая спиной к мужчинам, пока Анна-Мария помогала ей привести себя в порядок, замерла на месте с окаменевшим лицом. Хайди схватила ее за руку и быстро проговорила:

- Моя кузина неважно себя чувствует. Можно, я провожу ее в комнату?

- Хорошо, - махнула рукой Анна-Мария. - Отведите ее в ту, которую вы здесь занимали.

Комната была похожа на монашескую келью, только устланную линолеумом. Из мебели - аккуратно заправленная железная кровать, крохотный стол, один стул, подвесной шкафчик - вот и все. Хайди заперла за собой дверь.

- Слышала? - опустошенно спросила Мэри. Лицо ее было смертельно бледным.

- Слышала и не поверила.

- С чего бы им врать?

- Они не врут - они этому и сами верят, - резко ответила Хайди. - Будет тебе забивать голову любовной чепухой, пора трезво поразмыслить. Майор Смит не из тех, кто сваливается с обрыва за здорово живешь.

- Объясни, что ты хочешь сказать, Хайди.

- Тогда успокойся и слушай. Я убеждена, что он жив. А коли так, он обязательно явится сюда, и представь только, что тебя тут не окажется. Ведь он на тебя рассчитывает!

Мэри смотрела на Хайди отсутствующим взглядом.

- И если ты ему не сможешь помочь, он погибнет. Погибнет по твоей вине. Разве он бы так поступил на твоем месте? Мэри машинально покачала головой.

- Так вот, - быстро заговорила Хайди, достав из карманов и выложив на столик семь предметов. - Вот, смотри: "лилипут- 21", автоматический, с двумя запасными обоймами; моток веревки, свинцовое грузило, план замка и инструкции, - она собрала все предметы со стола, прошла в угол, отогнула плинтус, спрятала их туда. - Тут никто не найдет.

Мэри посмотрела на нее долгим взглядом, и впервые за последние минуты в ее глазах мелькнул живой огонек.

- Ты знала, что плинтус отходит? - медленно проговорила она.

- Конечно, я сама его раскачала, две недели назад.

- Значит, ты уже тогда была в курсе?

- А как же? - улыбнулась Хайди. - Ну, желаю удачи, кузина. Оставшись одна, Мэри опустилась на койку и минут десять просидела без движения. Потом с усилием поднялась и подошла к окну. Оно выходило на север. Ей видны были опоры фуникулера, огни деревушки и темные воды озера. Но не это притягивало к себе взгляд, а сполох огня и столбы черного дыма, поднимавшиеся к небу за деревней. Она открыла окно и осторожно выглянула. Как ни тяжела было ее состояние, Мэри почувствовала страх. Базальтовая скала, на которой стоял замок, вертикально падала вниз на добрые три сотни метров. У девушки даже закружилась голова.

Внизу слева вагончик фуникулера, оставив верхнюю станцию, начал свое движение вниз, в долину. Хайди, высунувшись из полуоткрытого окна, махала рукой, надеясь, что ее увидят. Но глаза Мэри застилали слезы. Она бессильно упала на кровать и вновь предалась тяжелым мыслям о Джоне Смите: жив ли он? И что это за пожар там внизу, в долине?

Пробираясь по задворкам деревенских домов, Смит и Шэффер старались по возможности держаться в тени. Впрочем, Смит скоро понял, что эта предосторожность излишняя: всеобщее внимание привлек пожар на железнодорожной станции. Улица, ведущая в ее сторону, была забита солдатами и местными жителями. Да, решил про себя Смит, пожар удался на славу: на сотни метров в округе моожно было видеть осветившее небо багровое зарево. Прямо-таки учебно-показательный диверсионный акт. Они подошли к одному из немногих в деревне каменных строений - большому, барачного типа помещению с крепкими двойными дверями, выходящими во двор. Сам двор был похож на свалку автомобилей. Остовы машин, с негодными моторами и лысыми колесами, громоздились в куче вместе с заржавленными деталями. Миновав эти железные дебри, Шэффер открыл отмычкой заднюю дверь гаража, и, светя перед собой фонарями, они вошли внутрь.