Чтение 6–й страницы книги ~Категории~

означают какое-то качество; однако они, видимо, не относятся к категории
качества; в самом деле, каждое из них указывает, по-видимому, скорее на то
или иное положение частей; а именно, нечто плотно потому, что части его
очень близки друг к другу, а рыхло потому, что они находятся на некотором
расстоянии друг от друга; гладко же потому, что части его лежат как бы по
прямой линии, а шероховато потому, что у него одна часть выше, другая ниже.
Можно было бы, пожалуй, указать и какой-нибудь другой вид качества. Но, во
всяком случае, упомянутые нами - наиболее распространенные.

Итак, качества - это те, о которых мы говорили, а такими-то и такими-то
вещи называют производными от них именами или именами, образованными от них
как-то иначе. В большей части случаев и даже почти во всех такими-то их
называют производными именами. Так, от бледности - бледным, от умения
читать и писать - умеющим читать и писать, от справедливости -
справедливым. И точно так же и в других случаях.

Иногда, однако, из-за того, что некоторые качества не имеют названий,
наделенное ими нельзя назвать производным от них именем; например,
способный к бегу или к кулачному бою, называемый так в силу своей природной
способности, не называется производным от какого-либо качества именем, ибо
для способностей, благодаря которым эти люди называются именно такими, нет
названий в отличие от искусств, по которым кого-то называют способным к
кулачному бою или к борьбе в силу их наклонностей: ведь говорят об
искусстве кулачного боя и об искусстве борьбы, а тех, кто расположен к ним,
называют такими-то и такими-то т.е. производным от этих искусств именем.

Иногда же хотя качество и имеет название, но то, что называется в
соответствии с ним, называется но производным от него именем; так, от
добродетели (arete) - хороший (spoydaios); в самом деле, хороший называется
так потому, что он обладает добродетелью, но назван он именем, не
производным от добродетели. Однако это бывает не часто. Итак, такими-то и
такими-то [вещи] называются в соответствии с перечисленными видами качества
производными от них именами или именами, образованными от них как-то иначе.

У качества бывает и противоположность; так, справедливость противоположна
несправедливости, белизна - черноте, и все остальное таким же образом,
равно как и все то, что названо по ним таким-то и таким-то, например
несправедливое противоположно справедливому и белое - черному. По это имеет
место но во всех случаях. В самом деле, огненно-красному, или
бледно-желтому, или другим подобным цветам нет ничего противоположного,
хотя они качества. Далее, если одна из двух противоположностей ость
качество, то и другая будет качеством. И это становится ясным, если
привлечь к рассмотрению остальные категории. Так, если справедливость
противоположна несправедливости, а справедливость есть качество, то,
значит, и несправедливость - качество; в самом деле, ни одна из остальных
категорий не подходит к несправедливости - ни количество, ни отношение, ни
"где" и вообще ничего из них, кроме качества. Точно так же обстоит дело и с
остальными противоположностями у качества. Качества допускают большую и
меньшую степень. Об одном белом говорят, что оно более бело или менее бело,
чем другое, и об одном справедливом - что оно более справедливо или менее
справедливо, чем другое. Да и самому качественно определенному доступно
приращение, ибо нечто, будучи белым, может стать еще более белым; однако не
всегда так, а лишь большей частью. В самом деле, вызывает сомнение, можно
ли сказать, что одна справедливость есть большая или меньшая
справедливость, чем другая; и точно так же и относительно всякого другого
свойства или состояния. Ведь некоторый спорят об этом: они утверждают, что,
конечно, одну справедливость (или одно здоровье) никак нельзя называть
большей или меньшей справедливостью (или здоровьем), нежели другую, но один
человек обладает здоровьем в меньшей мере, чем другой, и справедливостью в
меньшей мере, чем на другой, и точно так же умением читать и писать и
остальными свойствами и состояниям. Но по крайней мере то, что называется
по ним, бесспорно допускает большую и меньшую степень; в самом деле, об
одном говорят, что он владеющий искусством чтения и письма в большой морс,
чем другой, а также что оп более здоров и справедлив, и точно так же в
других случаях.

Между том "треугольное" и "четырехугольное", как и всякая другая фигура, не
допускает, видимо, большую степень. Ведь все, что принимает определение
треугольника или круга, есть треугольник или круг в одинаковой мере, а из
того, что не принимает такого определения, нельзя одно называть
[треугольником или кругом] в большей степени, нежели другое; в самом теле,
квадрат нисколько не в большей степени круг, нежели разносторонний
многоугольник, ибо ни тот ни другой не принимает определения крута. И
вообще, если оба не принимают определения предлежащего [предмета], то один
не может быть назван им в большей степени, нежели другой. Таким образом, не
все качественно определенное допускает большую и меньшую степень.

Итак, из указанных выше черт ни одна не составляет особенности качества. О
сходном же и несходном говорится только в отношении качеств. В самом деле,
одно сходно с другим лишь постольку, поскольку оно есть нечто качественно
определенное; поэтому особенностью качества будет то, что о сходном и
несходном говорится лишь в отношении его.

Не следует при этом смущаться, если кто-то скажет, что мы, имея намерение
говорить о качестве, сопричисляем к нему и много соотнесенного: ведь мы
говорили, что свойства и состояния принадлежат к соотнесенному. Дело в том,
что почти у всех них роды, правда, суть соотнесенное, но ни одно отдельное
свойство и состояние не есть соотнесенное. В самом деле, относительно
знания как рода говорится, что то, что оно есть, оно есть в связи с другим
(ведь говорят: знание чего-то); но о каждой отдельной отрасли знания но
говорят, что то, что она есть, она есть в связи с другим; например, о
грамматике не говорят, что она грамматика чего-то, и об искусстве музыки -
что она музыка чего-то; разве только через род они могут быть обозначены
как соотнесенное; например, грамматика называется знанием чего-то, но не
грамматикой чего-то, и искусство музыки - знанием чего-то, но не музыкой
чего-то. Так что отдельные отрасли знания не принадлежат к соотнесенному.
Между тем мы называемся такими-то и такими-то в соответствии с отдельными
отраслями знания, ведь как раз ими мы обладаем; в самом деле, знающими мы
называемся потому, что мы обладаем каким-нибудь из отдельных знаний. Вот
почему эти знания будут качествами, а именно отдельные отрасли знания, в
соответствии с которыми мы иногда и называемся такими-то и такими-то, а к
соотнесенному они но принадлежат. Кроме того, если бы одно и то же и
оказалось и соотнесенным и качеством, то вовсе по было бы нелепо причислять
его к обоим этим родам.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

[Остальные шесть категорий]

Действие и претерпевание также допускают и противоположность себе, и
большую и меньшую степень. В самом дело, нагревать и охлаждать, равным
образом быть нагреваемым и быть охлаждаемым, испытывать радость и
испытывать печаль - все это противоположно одно другому, так что они
допускают противоположность себе. Они допускают также большую и меньшую
степень: ведь можно нагревать что-то больше или меньше и можно быть
нагреваемым больше или меньше. Следовательно, действие и претерпевание
допускают большую и меньшую степень.

Итак, вот что сказано об этих категориях. Что касается [категории]
"находиться в каком-то положении", то относительно нее уже было сказано при
рассмотрении соотнесенного, что она называется именем, производным от
различного рода положения. Что же касается остальных категорий - "когда",
"где" и "обладать", то ввиду полной их ясности о них говорится здесь лишь
то, что было сказано вначале, а именно что обладать означает, [например],
быть обутым, быть вооруженным, где - например, в Ликее, и остальное, что
уже было сказано о них.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

[Четыре вида противолежания]

О представленных нами родах [категорий] сказанного достаточно. Что же
касается противолежащих друг другу [вещей], то следует сказать, сколькими
способами обычно одно противолежит другому. О противолежащих друг другу
[вещах] говорится четверояко: или как о соотнесенных между собой, или как о
противоположностях, или как о лишенности и обладании, или как об
утверждении и отрицании. И если вкратце сказать о каждом из них, то,
например, двойное противолежит половине как соотнесенное, зло благу - как
противоположности, слепота зрению - как лишенность и обладание, "он сидит"
и "он не сидит" - как утверждение и отрицание.

О том, что противолежит как соотнесенное, говорится, что то, что оно есть,
оно есть в связи с противолежащим ему или находясь в каком-то ином
отношении к нему; например, о двойном - что оно, как таковое, есть двойное
по отношению к половинному. И знание противолежит познаваемому как
соотнесенное, и о нем говорится, что то, что оно есть, - это знание
познаваемого; и равным образом о познаваемом говорится, что то, что оно
есть, оно есть в связи с противолежащим ему - со знанием: ведь говорят, что
познаваемое есть познаваемое чем-то - познанием.

Итак, о противолежащем как соотнесенном говорится, что то, что оно есть,
оно есть в связи с другим или находясь в каком-то [ином] отношении к
другому. О противолежащих же как противоположностях никак не говорят, что
то, что они есть, они есть в связи друг за с другом, а говорят, что они
противоположны друг другу: ведь но говорят, что хорошее есть хорошее
плохого, а говорят, что оно противоположно плохому, и не говорят, что белое
есть белое черного, а говорят, что оно противоположно черному. Так что эти
два рода противопоставления отличаются друг от друга. И если
противоположности таковы, что в том, в чем им свойственно от природы
находиться или о чем они сказываются [как о подлежащем], одна из них
необходимо должна наличествовать, то между этими противоположностями нет