Чтение 6–й страницы книги ~Поздний ребенок~

Людмилин Иван работает с ней в одной комнате?

Что было делать?

Узнать фамилию у Людмилы? Она мне не скажет: не мое это дело! Спросить
тайно у мамы? Она мне, конечно, ответит так:

-- Это даже хорошо, что ты волнуешься за сестру. Благородно с твоей
стороны! Но в данном случае вмешиваться не стоит.

Оставался один только выход...

В день, когда у сестры был отгул и она ушла играть в теннис, я
отправился к ней на работу. Не совсем "на работу", а к дому, где была
архитектурная мастерская.

Я знал этот дом -- красивый, из стекла, металла, пластмассы. Таких домов
еще мало у нас в городе. Но смешно, если мебельщики будут сидеть на плохой
мебели, а архитекторы работать в некрасивом и старом доме.

Я пошел пешком, чтоб по дороге набраться храбрости. Но чем дольше я шел,
тем страшнее мне становилось: "Как узнаю его? Ивана... О чем я ему скажу,
незнакомому человеку?"

Делать что-нибудь смелое надо сразу, не думая, раз решил. И мне лучше
было бы ехать туда на троллейбусе или трамвае. Слишком уж много времени я
оставил себе для сомнений и всяких мыслей.

Наконец я дошел...

Я знал, что рабочий день кончается в половине шестого. Архитекторы стали
сыпаться из подъездов, как мы высыпаемся из школы после уроков. Только
немного потише и помедленнее...

Двери были из некрашеного дерева, с разводами, напоминавшими мне
почему-то водяные подтеки, как на пнях. Эти двери моя сестра распахивала
каждый день по два раза. Нет, по четыре: она еще ходит обедать в столовую.
Я с интересом разглядывал двери и лестницу...

Сперва из дверей посыпались девушки. У нас из школы первыми выскакивают
мальчишки. Девушки были в ярких, цветастых платьях, на каблуках, с модными
сумочками. У некоторых в руках были рулоны. Все они казались очень
красивыми. Это меня огорчило.

Но ни у кого из них не было такой спортивной фигуры, как у Людмилы. И
такого умного, как говорит мама, значительного лица. Только вот нравятся ли
мужчинам значительные лица? Этого я не знал.

В мастерской Людмила работает меньше года: раньше она училась в
аспирантуре. У нее еще нет здесь близких подруг, которые ходили бы к нам
домой. И от этого было спокойнее, никто не мог крикнуть: "Леня, а ты что
тут делаешь?.."

Потом показались мужчины.

Как мне узнать Ивана? По дороге я кое-что изобрел... Наверно, это
выглядело очень смешно и глупо, но, как только вышли мужчины, я крикнул,
глядя куда-то вверх, словно голубю или скворцу:

-- Ива-ан!..

Никто не откликнулся.

Из дверей выходили группами: то женщины, то мужчины. Иногда вперемежку,
но редко... Будь что будет, я быстро стал повторять:

-- Иван! Иван! Иван!

Нет, так не годится: собаку я кличу, что ли?

-- Ива-ан...

Я произнес имя протяжно и медленно, словно дальше должно было следовать
отчество.

-- Вы меня? -- ткнул себя в грудь мужчина. Он сказал "вы", наверно, от
неожиданности.

Нет, этот был слишком уж старый и лысый. Я помотал головой: не вас!

И снова крикнул, глядя на небо:

-- Ива-ан!..

-- Вы меня?

Если б он и нравился нашей Людмиле, я бы решительно выступил против: он
был сестре до плеча. И то бы не дотянулся!..

-- Нет, я не вас...

И снова:

-- Ива-ан...

-- У тебя объявился тезка, -- сказал кто-то кому-то в группе мужчин.

Один из них обернулся, взглянул на меня.

-- Ива-ан! -- снова крикнул я. Уже, наверное, от испуга.

Тогда он пошел ко мне.

-- Видишь ли... -- начал он где-то на полпути.

Я прямо вздрогнул: "Видишь ли..." -- так часто начинает фразы дядя Леня
с нижнего этажа. Но дядя Леня произносит свое "видишь ли" неуверенно,
растягивая слоги, словно бы вслух рассуждая, а этот сказал как-то
насмешливо.

Пока он шел ко мне, я успел подумать: "Наверно, не ниже Людмилы... Ведь
мужчина среднего роста, можно считать, равен высокой женщине!"

-- Видишь ли, -- повторил он все так же насмешливо, -- у меня к тебе
огромная просьба: называй своего приятеля просто Ваней. Чтобы не было
путаницы.

Первый из трех Иванов, он понял, что не мог его звать незнакомый, а тем
более мальчишка. Не стал тыкать себя в грудь и спрашивать: "Вы меня?.."

"Настоящий Иван! -- думал я. -- Русоголовый, светлоглазый... Родители,
когда давали имя, не промахнулись! Конечно: ведь в сказках Иван если даже
Иван-дурак, то все равно далеко не дурак, а сообразительный и красивый. Ну,
как же могли родители назвать Иваном того вон, лысого? Или того,
низкорослого? Сообразили! Хотя, когда человеку дают имя, трудно с точностью
определить, будет он лысым или не будет..."

-- Ну, что же, договорились? -- спросил он. -- Поскольку твой Иван пока
еще здесь не работает...

-- Работает! -- неожиданно для самого себя перебил я его.

-- Ну-у, брат! Создается просто безвыходное положение. И часто ты будешь
его вызывать?

-- У меня тут еще кое-кто работает...

-- Тоже Иван?

-- Людмила...

Я нарочно назвал имя сестры, чтоб посмотреть, какое это произведет на
него впечатление.

Он не вздрогнул, не побледнел и не схватился за сердце, как делают,
услышав имя любимой, герои в пьесах или романах. Просто исчез его
насмешливый взгляд, сразу куда-то пропал. И я догадался: это тот самый.
Тот!

Он глядел уже на меня абсолютно серьезно и даже чуть-чуть подозрительно,
будто я мог обмануть его или разыграть.

-- Какая Людмила?

Я назвал нашу фамилию.

-- Ну, брат...

-- Вот именно: брат! Я ее брат... И даже похож на нее немного лицом. Так
говорят... Присмотритесь!

Я забыл, что можно быть похожим не только на сестру, но и на мать. Чтобы
он не успел об этом подумать, я стал убеждать:

-- Да брат же я, брат! Это я разговаривал с вами и пошутил... У Людмилы
нет сыновей! И не было браков... Ей тысячи раз предлагали, но она не
хотела!

-- Тысячи раз?

-- Ну, десятки... Она сама не хотела выходить замуж. И сейчас не хочет.
Так мне кажется... А я просто-напросто пошутил.

Он мне поверил, потому что обернулся к друзьям и сказал:

-- Не ждите меня.

Он не повысил голоса, но они услышали, потому что голос у него и так был
громкий, отчетливый. "Вполне подходит для нашей семьи!" -- решил я.

-- Идите. -- Он махнул сослуживцам рукой.

-- Что, отыскал пропавшего сына? -- спросил кто-то из них.

-- Вот видите! -- обрадовался я. -- И они пошутили: назвали меня вашим
сыном. А кто-нибудь может услышать и подумать, что в самом деле. Как вы
подумали...

-- Так ты и есть Ленька?

-- Она вам рассказывала?

-- Говорила, что есть младший брат. А ты, оказывается, вполне взрослый
парень!

С этой минуты я его полюбил.

-- Почему вы ни разу к нам не пришли? Просто так, в гости...

-- Не приглашала... Пойдем-ка обсудим с тобой ситуацию.

Он обнял меня за плечи. Это было приятно. И мы с ним пошли по улице, не
спеша, как ходят приятели,

Сперва он молчал. А я обо всем на свете забыл: мы шли как приятели!

Потом я взглянул на него и подумал, что он бы ни за что не вышел на
лестницу в фартуке, как дядя Леня, с которым я почему-то его мысленно
сравнивал. На нем был модный, красивый костюм и рубашка такая белая, что
лицо казалось уже загорелым, хотя была еще только весна. А может, и правда
успел загореть?

-- Мы ведь с Людмилой в мастерской почти друг друга не замечали: она --
на втором этаже, а я -- на четвертом. Познакомились на теннисном корте, --
сказал он. -- Вот уже полторы недели, как забросил ракетку...

"Он забросил ракетку, а Людмила стала ходить на корт еще чаще, --
подумал я. -- Значит, он может не видеть ее, а она его, значит, не
может?.."

-- Людмила тоже не ходит на теннис, -- сказал я. -- Она ходит в театр...
В кино! Почти каждый вечер...

-- Вот видишь! Я так и знал. Почти каждый вечер?

Заволновался!

-- Ну, в крайнем случае через день.

-- В этом-то все и дело! Не в том, что ты пошутил, а я ей устроил
сцену... Дело в том, что она даже не хочет мне объяснить...