Чтение 6–й страницы книги ~Зайцемобиль~

что в школе только радио и нет телевидения, а то бы квитанцию можно было
показать всем. Да здравствует пятый "Б"! Ура!

Тут Мишка ощутил, что все смотрят на него.

-- Гаврилов, хау ду ю ду?

-- О'кей! -- радостно сказал он.

-- Вери уэлл. Раз ты такой активный, иди отвечать. Уот дид ю припеа
естеди, комрад?

Мишка учил, а что, вспомнить не мог.

-- Так что же ты вчера готовил, Гаврилов?

-- Банки, -- сказали с задней парты.

Тоже, остряки! Как будто лично Мишке олово нужно.

В общем, обзавелся Гаврилов двойкой. Отец скажет, что сын позорит его
фамилию, а дедушка будет вспоминать, как в детстве у него не было
возможности учиться...

На перемене, после английского, к Мишке подошел Гарик.

-- Не расстраивайся, исправишь. Двойка -- ерунда. У нас сегодня большой
день.

Действительно, большой. Такое дело провернули! А чья идея? Мишкина.
Впрочем, и кадры тоже ничего, справились с поставленной задачей.

-- Ой! -- застонала Светка и, вбежав, чуть не упала прямо у двери. --
Ой!..

-- Что -- ой?..

Все повскакали с мест, но Мельникова только вращала глазами и открывала
рот, как рыба. Наконец она отдышалась:

-- Банки... Банки исчезли! Я бегала посмотреть. Нету!

Звонка на второй урок не слышали. А когда урок все-таки начался, гул
стоял -- ничего не разберешь. То ли урок, то ли перемена. Писали друг другу
записки. "Гаврилов! Заяви!! В милицию!!!", "Если украли, пускай отдадут, а
то хуже будет". (Вместо подписи -- череп и скрещенные кости.) Неизвестный
прислал сообщение, что у них во дворе есть немецкая овчарка. Можно ее
одолжить, и она по запаху компота элементарно найдет банки. К записке
прилагался набросок овчарки, которая была похожа на осла.

Только прозвенел звонок на большую перемену, рванулись всем классом в
"Утильсырье". Светке ногу отдавили, но, и прихрамывая, она бежала впереди.

"Говорит школьный радиоузел, -- раздался из репродуктора голос вожатой.
-- Пятый класс "А" одержал новую большую победу. Сегодня утром он сдал еще
двадцать килограммов консервных банок. Спрашивается, есть ли у ребят из
пятого "Б" гордость?.."

-- Есть, есть у нас гордость! -- подтвердил Мишка.

И тут проник в глубины его сознания истинный смысл слов, донесшихся из
репродуктора. Мишка повернул из вестибюля назад, в коридор.

-- Это дело рук пятого "А"! Поняли?! -- задыхаясь, крикнул он.

Все повернули. Светка отстала и, прихрамывая, добежала последней. В
дверях пятого "А" остановились сопя. Гаврилов вышел вперед.

Пятый класс "А" собрался в куче, слушал радио и изредка подбадривал
себя радостными репликами.

-- Только не кричи, узнай сперва, -- шепнул Мишке Гарик.

-- А где вы взяли эти двадцать килограммов? -- спросил Гаврилов.

-- Где взяли, там нету!

-- Товарищи, поделимся опытом с юными коллегами!..

-- Да чего там...-- вышел вперед Крынкин, пошевелил нижней губой и
сплюнул. -- Я седни проспал маленько. В школу, значит, двигаюсь, урок
начался, а она тут как раз лежит, родимая.

-- Кто -- она?

-- Да банка... Ну, мне что? Урок идет, и я иду. Стал таскать мешки в
ларек. Раз двадцать сходил -- как раз первый урок кончился, все оформил в
лучшем виде...

-- Слушай! -- Мишка почувствовал, как комок становится у него поперек
горла. -- Но ведь это же наш болгарский компот!..

-- Ваш? Если ваш, чего ж вы его не сдали?

-- Просто мы не успели!

-- Вот видите, не успели! -- сказал Крынкин. -- Вожатая что говорит?
Олово -- ценнейший металл. Оно нужно для ракет и кастрюли паять. А вы -- не
успели. Компот ваш -- банка наша...

-- Чего с ними толковать? -- зашумел пятый класс "А".

-- Мы завтра еще никелированную кровать сдадим -- одна соседка
выбрасывает. На ней набалдашники из олова -- с кулак.

-- Да вы просто завидуете!

Мишка растерянно оглянулся на свои кадры.

-- Завидуем? -- не выдержал Усов и вышел вперед. -- Мы завидуем? Да это
мы банки вчера у столовой собрали и всю ночь дежурили.

-- Вы?! Чем докажете? Чем?.. А у нас квитанция...

Генка сжал кулаки.

¶НЕ ВЫШЕ ЧЕТВЕРКИ!§

Никто не понял, за что англичанка вежливо попросила Генку Усова
удалиться из класса. Генка стоял, облокотясь о подоконник, и от скуки
разглядывал морозные узоры на окне, когда в коридор следом за ним
прошествовала Светка Мельникова. Ее тоже выгнали. Она поставила локти рядом
с Усовым на подоконник и стала болтать.

-- Нам-то что: учи -- не учи, на троечку вытянут. А учителей знаешь как
ругают, если они много двоек ставят!

-- Кто ругает?

-- Ясно кто -- завуч... Нам-то что! А вот Сонкину совсем плохо.

-- Почему плохо? -- удивился Генка.

Гарик Сонкин был без пяти минут отличником и лучшим математиком в
классе. Он даже занимался с Усовым как с отстающим. И вдруг у Сонкина дела
совсем плохи...

-- У Сонкина -- никакой перспективы, -- твердила Светка, -- потому что
он ее сын.

-- Чей сын?

-- Да Аллы Борисовны!

-- Ну и что?

-- Ты сегодня, мягко говоря, несообразительный, -- возмутилась Светка.
-- Во-первых, представляешь, иметь дома учительницу! У них под окнами опилки
видел?

-- Откуда? -- не понял Генка.

-- Да она его с утра до ночи пилит и пилит. Читает ему нотации: делай
то, не делай этого!

-- Не-е, -- возразил Усов, -- вроде бы Алла не такая...

-- Не такая? Откуда ты знаешь? Все училки одинаковые! Во-вторых, как бы
он ни учил, все равно выше четверки она ему ни за что не поставит. Даже если
он на шесть будет знать! Она ему, наверно, все уши прожужжала, чтобы он ее
не позорил. "Представляешь, что будет, если мой сын будет учиться плохо?"

Мельникова здорово научилась подделывать голос Аллы Борисовны.

После уроков Гаврилов, которого, кроме председателя совета отряда,
завуч велела выбрать старостой, собрал весь класс.

-- Четверть кончается, -- сказал Мишка, -- а у нас на сегодняшний день
ни одного отличника. Во всех классах есть, а у нас ни одного. И это всех
тянет назад. Мы тут посоветовались и решили: надо срочно вырастить отличника
в своем коллективе! У кого есть предложения?

-- Усова! -- сказали сзади.

Все засмеялись.

-- Нет, ребята, это несерьезно, -- сказал Мишка, не поняв юмора. -- Из
наших кадров есть налицо только один человек, подающий надежды, -- Сонкин.
Его и будем выращивать. Сонкин, у тебя по каким четверки?

-- По алгебре и по геометрии, -- вяло отвечал Гарик.

-- Слушай, Сонкин, не посрами честь класса. Исправь на пятерки!

-- Все равно ему пятерок не поставят, -- сказала Мельникова. -- Не
думайте!

-- Как ты считаешь, Сонкин? У тебя есть мнение? Скажи!

Сонкин пожал плечами. Жизнь у него действительно трудная. Дома мать как
мать (не пилит она его, конечно, а если и пилит, то не больше, чем другие
матери). А в школе он должен собственную мать звать по имени и отчеству --
Алла Борисовна. Чтобы быть "как все". Не скажешь же на уроке: "Мам, дай
тетрадку".

-- Вы решайте, что хотите, только бесполезно это, -- заявил Сонкин. --
Лучше я еще с Усовым подзаймусь, чтобы у него двоек за четверть не было.

-- Чего со мной заниматься? -- возмутился Усов. -- Я сам тебе помогу.

В классе опять засмеялись.

Алла Борисовна всегда заставляла сына заниматься с Усовым. И Генка был
уверен, что именно из-за этого Сонкин отстает: времени ему не хватает.

Постановили, что Гарик Сонкин будет заниматься изо всех сил. Усов тоже
будет заниматься, но отдельно от Сонкина. И тогда в классе будет один
отличник и ни одного двоечника.

Генка очень переживал за своего репетитора. Каждый день спрашивал:

-- Ну как, занимаешься? Может, тебе помочь?

Четверть близилась к концу, выпал чистый снег, который уже успел
закоптиться, и продавались новогодние елки. Просыпаться стало трудно:
светало поздно, и очень хотелось еще поспать.

Учителя суетились, выводили жирно четвертные оценки, доспрашивали тех,
кого не успели спросить. Для тех же, у кого было по две и по три отметки по
отдельным предметам, практически начались сидячие каникулы.

Алла Борисовна прибежала на урок, и все были уверены: она тоже будет
спрашивать. Но она тряхнула копной желтых волос и сказала:

-- Чего там исправлять? Кто в четверти занимался, тот занимался, кто
нет -- нет.

Она думала, что класс возмущенно зашумит, и, наверное, заготовила
какую-то остроумную фразу, чтобы всех утихомирить. А стало тихо.