тоже не так, как одеваются в Тархистане - без шаровар и без [210] халатов,
в чем-то вроде рубах до колена (одна - зеленая, как лес, две ярко-желтые,
две голубые). Вместо тюрбанов - не у всех, у некоторых, были стальные или
серебряные шапочки, усыпанные драгоценными камнями, а у одного - еще и с
крылышками. Мечи у них были длинные, прямые, а не изогнутые, как ятаган. А
главное - в них самих он не заметил и следа присущей здешним вельможам
важности. Они улыбались, смеялись, один - насвистывал и сразу было видно,
что они рады подружиться с любым, кто с ними хорош, и просто не замечают
тех, кто с ними неприветлив. Глядя на них, Шаста подумал, что в жизни не
видел таких приятных людей.
воскликнул:
глаза выплакала. Где же это видано, пропасть на всю ночь?! Куда вы
подевались? - Шаста спрятался бы под брюхом у коня, или в толпе, но не мог
- светлые люди окружили его, а один держал.
вельможа ошибся, но тогда пришлось бы объяснить, где он взял коня, и кто
такая Аравита. Он оглянулся, чтобы Игого помог ему, но тот не собирался
оповещать толпу о своем особом даре. Что до Аравиты, на нее Шаста и
взглянуть не смел, чтобы ее не выдать. Да и времени не было - глава
белокожих сказал:
другую. Ну, идем. Обрадуем поскорей сестру нашу королеву.
величество") принялся расспрашивать Шасту, где он был, как выбрался из
дому, куда дел одежду, не стыдно ли ему, и так далее. Правда, он сказал не
"стыдно", а "совестно".
в беду.
Сбежать может всякий мальчик. Но наследник Орландии не станет трусить, как
тархистанский раб.
всех взрослых, которых он видел, и он за[211] хотел тоже ему понравиться.
ветхим ступенькам, и поднялись по красивой лестнице к широким воротам в
беленой стене, по обе стороны которых росли кипарисы. За воротами и дальше,
за аркой, оказался двор или, скорее, сад. В самой середине журчал
прозрачный фонтан. Вокруг него, на мягкой траве, росли апельсиновые
деревья; белые стены были увиты розами.
тархистанец - остался. Миновав коридор, где мраморный пол приятно холодил
ноги, они прошли несколько ступенек - и Шасту ослепила светлая большая
комната, окнами на север, так что солнце здесь не пекло. По стенам стояли
низкие диваны, на них лежали расшитые подушки, народу было много, и очень
странного. Но Шаста не успел толком об этом подумать, ибо самая красивая
девушка, какую он только видел, кинулась к ним и стала его целовать.
бы королю Луму? Мы же с тобой такие друзья! Орландия с Нарнией - всегда в
мире, а тут они бы поссорились... Как ты мог? Как тебе не совестно?
должно быть, из Нарнии. Где же этот Корин, хотел бы я знать?"
ответил, наконец:
не хочет.
обернувшись, Шаста чуть не подпрыгнул от удивленья. Говоривший (из тех
странных людей, которых он заметил, войдя в комнату) был не выше его, и от
пояса вверх вполне походил на человека, а ноги у него были лохматые и с
копытцами, сзади же торчал хвост. Кожа у него была красноватая, волосы
вились, а из них торчали маленькие рожки. То был фавн - Шаста в жизни их не
видел, но мы с вами знаем из повести о Льве и Колдунье, кто они такие.
Надеюсь, вам приятно узнать, что фавн был тот самый, которого Люси, сестра
королевы Сьюзен, встретила в Нарнии, как только туда попала. Теперь он
постарел, ибо Питер, Сьюзен, Эдмунд и [212]
на него! Он ничего не помнит. Он даже не понимает, где он!
мягкий диван, и дали ему ледяного шербета в золотой чаше и сказали, чтоб он
не волновался. Такого с ним в жизни не бывало, он даже не думал, что есть
такие мягкие ложа и такие вкусные напитки. Конечно, он беспокоился, что с
друзьями, и прикидывал, как бы сбежать, и гадал, что с этим Корином, но все
эти заботы как-то меркли. Думая о том, что вскоре его и покормят, он
рассматривал занятнейшие существа, которых тут было немало.
ворон. Прочие были люди, взрослые, но молодые, с приветливыми лицами и
веселыми, добрыми голосами. Шаста стал прислушиваться к их разговору.
торчим тут три недели с лишним. Что же ты решила? Хочешь ты выйти за своего
темнолицего царевича?
Шаста подумал: "Ах, вон что! Они король и королева, но не муж и жена, а
брат и сестра".)
Когда он гостил в Кэр-Паравеле, я удивлялся, что ты в нем нашла.
там, у нас, он был иной. Какие он давал пиры, как дрался на турнирах, как
любезно и милостиво говорил целую неделю! А здесь, у себя, он совершенно
другой.
не побываешь - медведя не узнаешь".
друг друга не поймешь".
Здесь, у себя, он гордый, жестокий, распутный бездельник.
думал последние дни. Перидан, будь добр, за[213] твори дверь, да погляди,
нет ли кого за дверью. Так. Теперь мы поговорим о важных и тайных делах.
глаза!..
доказать свою отвагу. Не стану скрывать, нам грозит большая опасность.
надеялся, мы были почетными гостями. С той минуты, как ты ему откажешь,
клянусь Гривой Аслана, мы -пленники.
выйти трудно, как сказал омар, когда его варили.
привык, чтобы ему перечили. Он требовал от меня - то есть от тебя -
окончательного ответа. Я шутил, как мог, над женскими капризами, но все же
дал понять, что надежды у него мало. Он страшно рассердился. Он даже
угрожал мне, конечно, в их слащавой манере.
самое. Он меня спросил, нравится ли мне Ташбаан. Конечно, я не мог сказать,
что мне тут каждый камень противен, а лгать не умею - и я ответил, что
летом, в жару, сердце мое томится по прохладным лесам и мокрым травам. Он
неприятно улыбнулся и сказал: "Никто тебя не держит, козлиное копытце, -
езжай, пляши в своих лесах, а нам оставь жену для царевича".
может? Разве царь Тисрок это потерпит?
есть добрые копья.
Страна у нас небольшая. Владетелям империй не нравятся маленькие страны у
их границ. Они хотят победить, поглотить их. Не затем ли он послал к нам
царевича, чтобы затеять ссору? Он рад бы прибрать к рукам и Нарнию, и
Орландию.
Что скажешь, ворон?
молод. (Не сомневайтесь, что Шаста навострил уши). Если Тисрок пойдет через
большой оазис, он Орландии не достигнет - людям его и коням не хватит там