Чтение 6–й страницы книги ~Тарантул~

половина дома рухнула и завалила обломками весь двор. Стена, примыкавшая к
соседнему дому, устояла. Местами на разной высоте к ней прилепились печки.
Квадраты комнат были расцвечены обоями, краской и создавали впечатление
театральной декорации - дома в разрезе. Правая половина дома уцелела. Вид
окоп, забитых светлой фанерой, с черневшими форточками, отлетевшая
штукатурка действовали угнетающе. Казалось, что дом нежилой, холодный и
может в любую минуту обвалиться.

- Много народу погибло? - спросил Иван Васильевич оглядываясь.

- Не очень. Бомба упала днем, все на работе были. Теперь в Ленинграде
бездельников мало...

Они поднялись на площадку третьего этажа и остановились перед дверью,
которая была обита черной клеенкой.

5. СЕРГЕЙ ДМИТРИЕВИЧ

Лаборатория помещалась недалеко от конторы. Директор завода приоткрыл
низенькие широкие ворота и жестом пригласил спутника войти. По середине
длинного коридора были проложены рельсы узкоколейки, по сторонам - много
дверей.

- Живет он здесь, - пояснил директор, останавливаясь против одной из
дверей, и постучал.

- Войдите! - послышался молодой голос. Большая комната - бывшая кладовая
- имела сейчас вполне приличный и жилой вид. Удобная мебель, письменный
стол, кровати, книжные шкафы, картины. В маленькой плите, наскоро сложенной
из кирпича, уютно потрескивали дрова, а в кастрюльках что-то варилось. Стены
побелены, и только железные решетки в окнах выдавали прежнее назначение
комнаты. За письменным столом сидел юноша в матросской тельняшке и что-то
чертил.

- Коля, а где Сергей Дмитриевич? - спросил директор.

Юноша встал и, сконфужено улыбаясь, быстро надел морской китель.

- Папа в лаборатории.

- С сестрой?

- Да. Они с утра чего-то стряпают.

- Это сын Сергея Дмитриевича, - познакомил директор своего спутника с
юношей. - Моряк. В недалеком будущем капитан дальнего плавания.

- Очень рад. Люблю моряков. Сколько же вам лет? - спросил Иван
Васильевич.

- Восемнадцатый.

- Вы учитесь?

- Да. В учебном комбинате Балтфлота.

- А вы, случайно, не знаете Мишу Алексеева?

- Знаю. Но мы по разным специальностям. Он на механическом, а я на
судоводительском.

- Хороший парень. Правда?

- Вообще да, - согласился Коля. - Серьезный. Но я мало его знаю.

В лаборатории стоял туман с удушливо-кислым запахом, от которого першило
в горле. Химик возился около электропечи, а на полу сидела дочь и что-то
растирала в фарфоровой чашке.

- Папа, имей в виду, если она опять рванет, ты спалишь себе глаза, -
предупредила девочка.

- Ни в коем случае... Абсолютно уверен... На сто пять процентов уверен, -
говорил ученый, просовывая щипцами в печь маленькую посуду.

Иван Васильевич внимательно следил за работой химика. Это был высокий,
сухой старик в больших роговых очках. Седые волосы на голове открывали
широкий лоб, а узкая бородка удлиняла лицо, и оно было похоже на
неправильный треугольник. Старик был в одной рубашке с засученными рукавами
выше локтя. Заметив вошедших, он спустил очки на кончик носа и взглянул
поверх них.

- А-а... Валерий Кузьмич. Извините, я вас не заметил.

- Здравствуйте, Сергей Дмитриевич. Я еще не видел сегодня вас.
Знакомьтесь. Это товарищ из Ленсовета к вам по делу.

- Очень приятно. Очень, очень, - приветливо сказал ученый и крепко пожал
руку Ивана Васильевича.

- Как успехи? - спросил директор.

- Нашел, Валерий Кузьмич. Нашел заменитель, но только сильно
детонирующий. Что-то надо делать. Да. Надо делать, делать. Вот поставил еще
пробу. Это уже триста тридцать пятая.

- Значит, можно считать...

- Нет, нет... подождите считать, - перебил его Завьялов. - Этот считать
нельзя. Никак нельзя. Саперы на фронте народ аховый... Сами могут
подорваться. Не могу на свою совесть такую ответственность взять. Да, не
могу.

- Ну что ж... Время терпит. Подождем.

- Да, да. Вы лучше подождите, а я потороплюсь.

- Папа, долго еще мешать?

- Мешай, Аля. Чем больше, тем лучше.

- Мы, кажется, не вовремя пришли? - спросил Иван Васильевич. - Вы заняты?

- Наоборот. Очень вовремя. Очень, очень. Пойдемте ко мне, а то здесь
воздух такой... с непривычки трудновато дышать. Но должен вас предупредить,
что весьма полезно... Сильно очищает легкие. Да, да. Очень сильно. Прошу
вас. Я здесь и проживаю... Они вышли в коридор.

- Сергей Дмитриевич, я вас оставлю. Вы поговорите с Иваном Васильевичем.
Меня в конторе ждут.

- Пожалуйста, пожалуйста. Ничего не имею против. Проходите, Иван
Васильевич. Очень рад видеть у себя гостя, - говорил ученый, входя в
комнату. - Ну-ка, Колюша, устрой нам по стакану чайку.

- Мне некогда, папа. Скажи Але.

- А ты уходишь?

- Да.

- Ну, тогда я сам. Вот видите, Иван Васильевич. Дети взрослые, спорить
бесполезно. Когда росли, думал - на старости помощники будут, - говорил
добродушно химик. - А выходит все наоборот. Да. да. Наоборот. Этот в моряки,
а дочь в консерваторию метит. Что с ними делать! В химии, говорят, романтики
нет. Сухая наука.

С этими словами Завьялов налил два стакана крепкого чая и поставил на
стол. Коля надел шинель, взял долевую сумку с учебниками и направился к
выходу.

- Я пошел, папа! Приду поздно, - сказал он, закрывая дверь.

- Прошу вас за компанию. Вот сахар, конфеты. А может быть, вы есть
хотите? - спохватился старик.

- Нет. Спасибо, Сергей Дмитриевич. Я сыт,

- А вы не стесняйтесь. В такое время живем. А? Каши хотите? Овсяная каша.
Великолепная вещь, я вам скажу. В мирное время мы ее недооценивали.
Положить? А?

- Нет, нет. Стакан чая выпью с удовольствием.

- Ну, как желаете. А то бы съели? А? Иван Васильевич решительно отказался
и, пользуясь тем, что они остались вдвоем, приступил к разговору.

- Сергей Дмитриевич, знаете, где я сейчас был? На вашей квартире.

- Да что вы говорите! Ну и как? Опять бомба или снаряд?

- Нет. Я думаю, что ремонтировать ее надо.

- Надо, надо, - вздохнул ученый. - Да ведь как сейчас ремонтировать?
Рабочих нет, материала нет. А кроме того, боюсь я, что они опять залепят
какую-нибудь неприятность. Такой дом у нас хороший был. Обидно.

- Вот я главным образом к вам за этим и пришел. Мы решили вам
отремонтировать квартиру. Вы много делаете для войны, много работаете...

- Что вы, что вы, Иван Васильевич! Мало делаю. Надо больше, да сил нет.
Хочешь не хочешь, а, к сожалению, спать приходится ежедневно... Столько
времени зря пропадает! И сон у меня, знаете ли, паршивый. Стыдно сознаться.
Как закрою глаза, так и аминь. Обязательно кто-нибудь разбудить должен, - с
огорчением признался химик. - Сам не понимаю, где я научился так крепко
спать.

- Это хорошо, - с улыбкой сказал Иван Васильевич. - У меня наоборот.
Сонные порошки иногда принимаю. Так вы не возражаете, Сергей Дмитриевич?
Ремонт мы сделаем в самое ближайшее время.

- Конечно, я рад. Очень рад... Но может быть, не следует сейчас людей
отрывать на такие пустяки? Я здесь обжился, привык.

Ивану Васильевичу нравился Завьялов. В каждой фразе его было много
искренней, почти детской непосредственности. Такой человек не мог быть
двуличным. Однако письмо Тарантула было адресовано ему и требовало особой
осторожности. Поговорив о ремонте и получив согласие Завьялова, подполковник
попросил ключ от квартиры.

- Ключ? - переспросил химик. - Одну минутку. Где же у нас ключи? Ах, да!
Свой ключ я отдал Марии Андреевне. Это наш управхоз и начальник обороны
дома. Великолепная женщина! Превосходная! Я напишу ей записку, а вы... если
это не затруднит вас, возьмите у нее ключ. Она вам все покажет и расскажет.

- Так уж мы тогда будем хозяйничать в вашей квартире по своему
усмотрению, Сергей Дмитриевич. Доверяете?

- Пожалуйста, пожалуйста. Кроме мусора, там ничего и нет. Книги я
перевез... Все, что нужно было, тоже здесь. Я бы сам помог, но времени у
меня мало.

- Нет, уж вы лучше делайте взрыватель.

- Вот, вот...

Ученый написал записку управхозу и отдал ее гостю. Иван Васильевич
подробно расспросил, в какой цвет красить стены в квартире, уточнил план
расположения комнат и их назначение и заговорил о детях.

- Значит, дочь ваша тоже не собирается идти по стопам отца? - спросил он.

- Нет, нет. К сожалению, нет... Перед самой войной вдруг надумала в
консерваторию. Музыка. музыка... Профессия отцов не увлекает. А может быть,
я и сам в этом виноват. Не сумел увлечь...

- Я когда-то собирался учиться на химическом.