Филифьонка.
ли!
Всяких ползучек! Не трогайте их!
морда сморщилась, он настойчиво повторял:
же. Мюмла поглядела на них. "При чем тут опавшие листья, -- подумала
она. -- Вот чудаки!" Она вошла в дом и поднялась на верхний этаж. Здесь
было очень холодно. В южной гостиной было все так же: белый комод, выц-
ветшая картина, голубое одеяло из гагачьего пуха. Рукомойник был пуст, а
на дне его лежал мертвый паук. На полу посреди комнаты стоял чемодан Фи-
лифьонки, а на кровати лежала розовая ночная сорочка.
дверь. Южная гостиная предназначалась ей самой. Ее собственная старая
гребенка лежала на комоде под салфеткой из жатой ткани. Они приподняла
салфетку -- гребенка лежала на том же месте. Мюмла села у окна, распус-
тила свои красивые длинные волосы и принялась их расчесывать. Внизу за
окном продолжалась перебранка. Мюмла видела, как спорившие шевелят губа-
ми, но слов за закрытыми окнами не слышала.
сильнее и сильнее. Она задумчиво смотрела вниз на большой сад. Осень так
сильно изменила его, сделала заброшенным и незнакомым. Стоявшие рядами
деревья, голые, окутанные завесой дождя, походили на серые кулисы.
вали лапами, бегали и казались сами такими же ненастоящими, как и де-
ревья. Кроме хомсы. Он стоял молча, уставясь в землю.
мосту показался Снусмумрик. Ну конечно же, это он, ни у кого другого не
было такой зеленой одежды. Он остановился у кустов сирени, поглядел на
них, потом медленными шагами направился к дому. Мюмла отворила окно.
ны. Вот дождевая туча доползла до них. Последние печальные листья сорва-
лись с веток и опустились на веранду, дождь лил все сильнее и сильнее.
нет дома.
нув шляпу, повернулся и пошел обратно к реке. Хемуль и Филифьонка пошли
за ним. Они встали у берега и смотрели, как он разбивал палатку около
моста и как потом залез в нее.
окно и старательно собрала волосы в строгий и красивый узел.
когда не жалела тех, кого ей доводилось встречать, и никогда не вмешива-
лась в ссоры и передряги. Она только наблюдала за ними с удивлением и не
без удовольствия.
гагачий пух, и теперь одеяло лежало в южной гостиной под вязаным кружев-
ным покрывалом и ждало того, кто любит жить в свое удовольствие. Мюмла
решила положить к лапам грелку, она знала, где в этом доме лежит грелка.
Как станет смеркаться, она разложит постель и недолго поспит. А вечером,
когда поспеет ужин, в кухне будет тепло.
бродить по болоту в красных сапожках, или же свернуться клубочком и слу-
шать, как дождь стучит по крыше.
так сильно, что косточки захрустели, и обхватила грелку лапками. За ок-
ном шел дождь. Через час-другой она в меру проголодается и отведает ужин
Филифьонки, и может быть, ей захочется поболтать. А сейчас ей хочется
лишь окунуться в тепло. Весь мир превратился в большое теплое одеяло,
плотно укутавшее одну маленькую мюмлу, а все прочее осталось снаружи.
Мюмле никогда не снились сны, она спала, когда хотела спать, и просыпа-
лась, когда стоило проснуться. -==10==-
тов не подошли к нему ближе. Никаких следов музыки. Снаружи было совсем
тихо, дождь прекратился. Снусмумрик решил поджарить свинину и пошел в
сарай за дровами.
Они стояли молча и смотрели.
му из нас мыть посуду!
в саду. А в доме должны хлопотать Филифьонка и Мюмла, ведь они женщины.
Разве я не прав? Я варю кофе, чтобы всем было приятно. А Онкельскрут
ужасно старый, и я ему позволяю делать, что он хочет.
воскликнула Филифьонка.
болтать тарелку в ручье, полоскать лапы, это же просто ерунда. О чем они
говорят!"
-- сказала Филифьонка.
будь вразумительное, но ничего толком не мог придумать.
латке и быть свободным!
ла немного и ушла.
в карман трубку. Немного погодя он спросил у хемуля:
муль.
свет их был такой же приветливый и надежный, как прежде.
Вся голова у нее была в бигуди, и лежать на них было больно. Она считала
сучки в досках на потолке. Ей хотелось есть. Филифьонка любила стряпать.
Ей нравилось расставлять на кухонных полках ряды красивых маленьких ба-
ночек и мешочков, нравилось выдумывать, как лучше употребить остатки еды
в пудингах или крокетах, чтобы никто их не узнал. Она готовила так эко-
номно, что ни одна манная крупинка не пропадала даром.
себе, как она ударяет по звучной латуни. "Дин-дон! -- раздается по всей
долине, и все мчатся с радостными возгласами: -- Еда готова! Что у нас
сегодня на обед? До чего же есть охота!"
роение. Она бы, конечно, и посуду помыла. Только по собственной инициа-
тиве. "Филифьонка должна мыть посуду, потому что она -- женщина!" Еще
чего! Да вдобавок еще вместе с Мюмлой!
на голову. Скрипнула лестница. Снизу донесся слабый шум. Где-то закры-
лась дверь. "Откуда столько звуков в этом пустом доме?" -- удивилась Фи-
лифьонка и тут же вспомнила, что в доме полно народу. И все же он
по-прежнему казался ей пустым.
вую бархатную подушку, и вдруг услыхал, что кто-то крадется в кухне.
Звякнуло стекло. Он сел в темноте и навострил уши. "Они там веселятся",
-- подумал он.
красться к кухонной двери. В кухне было темно, только из кладовки падала
на пол полоска света. "Ага! -подумал Онкельскрут. -- Вот где они спрята-
лись". Он рванул на себя дверь. В кладовке сидела Мюмла и уплетала мари-
нованные огурцы. На полке стояли две горящие свечи.
это -- ванильные сухарики. А вот -- пикули, но лучше их не ешь, они
слишком острые -- вредно для желудка.
Верещагин Олег
Орлов Алекс
Флинт Эрик
Трубников Александр
Глуховский Дмитрий
Херберт Фрэнк