одноглазый.
зарубцевалась, - сказала она, и это правда. Не помню, как меня ранило, помню
только белый немецкий танк и солдат в белом, пересекающих заснеженную поляну
в Люксембурге. Меня взяли в плен, когда я был без сознания, и держали на
морфии, пока я не очнулся в немецком военном госпитале, размещенном в церкви
уже по ту сторону границы, в Германии. Миссис Берман права: боли я испытал
на войне не больше, чем штатский в кресле дантиста.
самого обычного военнопленного.
x x x
задала мне два вопроса. Вот первый:
погибли и вы чуть ли не единственный добропорядочный человек на свете?
так как все добропорядочные люди погибли, и, значит, единственный способ
восстановить репутацию - смерть.
Проверьтесь, может у вас вовсе туберкулез?
x x x
не был бестактным, она ведь при первой же встрече на берегу рассказала, что
они с мужем евреи, но понятия не имеют, есть у них родственники в Европе или
,нет, хотя, возможно, какие-нибудь родственники и погибли в лагерях. Они с
мужем из семей, которые уже несколько поколений живут в Америке, связи с
Европой давно утеряны.
а о таких, как вы, о детях, чьи родители пережили массовое уничтожение.
Роман называется "Подполье".
заинтересовавшись, обнаружил, что они продаются повсюду, как жевательная
резинка.
x x x
"Подполье" или любой другой роман Полли Медисон, сообщила миссис Берман. Все
они есть у кухаркиной дочки Селесты.
интимных тайн - выяснила и то, что Селеста, хоть ей всего-то пятнадцать лет,
принимает противозачаточные таблетки.
девочки - черная, еврейка и японка, почувствовали тягу друг к другу, которую
сами не могут объяснить, и обособились от одноклассников. Они образовали
что- то вроде маленького клуба, который, неизвестно почему, назвали
"Подполье".
или бабушек пережил какую-то акцию массового уничтожения и, сам того не
желая, передал им ощущение, что добропорядочные люди погибли, а выжили
порочные.
Предки японки пережили атомную бомбардировку Нагасаки. Предки еврейки -
нацистский холокост.
x x x
не сомневается, что неподражаема, а все остальные - ну дурачье дурачьем.
x x x
названия картинам придумывали. Названия картин, висящих здесь: "Опус
девять", "Синяя и жжено-оранжевая" и тому подобное. Моя собственная самая
известная картина, которой больше нет, когда-то украшала вестибюль главного
управления компании ДЭМТ на Парк Авеню и называлась "Виндзорская синяя 17".
Виндзорская синяя - один из чистых тонов Сатин-ДураЛюкс, прямо из банки.
возникало, - сказал я.
по-прежнему ни в грош не ставит, хотя за проведенные здесь пять недель
видела чрезвычайно респектабельных людей, которые приезжали издалека, даже
из Швейцарии и Японии, посмотреть мои картины и благоговели перед ними,
словно богам молились. В ее присутствии я прямо со стены продал картину
Ротко представителю музея Гетти за полтора миллиона долларов.
выражала, только мозги вам засоряла. И остальной весь мусор пора вон
выкинуть!
x x x
чтобы турки понесли наказание за то, что с армянами сделали.
будет интереснее, если все время к мести стремиться.
рассказываю ей, - я тоже выглянул. И увидел, помнится, нескольких индейцев
племени лума. Милях в пяти была их резервация, и приезжие меня, случалось,
тоже принимали за лума. Мне это нравилось. Я тогда думал, индейцем уж точно
лучше быть, чем армянином.
теперь, когда нас там нет, их страна стала еще уродливее и безрадостнее".
x x x
владений и случайно встретил соседа, граница с которым проходит футах в
двадцати севернее картофельного амбара. Это Джон Карпински. Он местный
уроженец. Продолжает выращивать картофель, как выращивал его отец, хотя
каждый акр, занятый его картофельным полем, стоит сейчас около восьмидесяти
тысяч долла- ров, потому что здесь можно построить дома, где со второго
этажа будет виден океан. Три поколения Карпински выросли и трудились на этой
земле, и, как сказал бы армянин, она для них священна, как долина у подножия
Арарата.
зовут его Большой Джон. Он тоже ветеран войны, как мы с Полом, но он моложе
и был на другой войне. Его война - корейская.
вьетнамской войне.
x x x
отцу Большого Джона, который продал его покойной Эдит и ее первому мужу.
отношения чисто платонические, уверил я его, вторглась она, можно сказать,
почти без приглашения, и добавил, что рад был бы ее возвращению в Балтимор.
ваш дом, лучше переждать в мотеле, пока он не уберется.
нет. Джон говорит, ему о медведях отец рассказывал, которого лет в
шестьдесят изрядно потрепал гризли в Йеллоустоунском парке. После этого отец
читал о медведях все, что мог раздобыть.
снова пристрастился к чтению.
x x x
считая нужным спросить разрешения, читает прямо с машинки.
того, ни с сего. Или, скажем: - Почему это у вас текст все по главкам да по
главкам, пусть бы себе тек свободно. - И все в таком духе.
только ее шаги, но и грохот открываемых и закрываемых ящиков, шкафов,
буфетов. Она обошла все углы и закутки, включая подвал. Приходит как-то из
подвала и говорит:
поленилась подсчитать!
так как выяснилось, что со временем краска разлагается, превращаясь в
смертельно опасный яд. Чтобы от нее избавиться законным образом, надо ехать
на специальный участок около Питчфорка, штат Вайоминг, а я никак не соберусь
это сделать. Вот она и пылится все эти годы в подвале.
x x x
картофельный амбар, бывшую мою студию. Это длиннющее и узкое здание без
окон, с раздвижными дверьми и толстопузой печью в каждом углу, построили его
специально для хранения картошки. Идея такая: подтапливая и проветривая,
фермер при любой погоде может поддерживать внутри ровную температуру и
картофель не замерзает и не прорастает, пока не придет время продажи.
плата привлекли к ним во времена моей молодости многих художников, особенно
тех, которые работали над очень большими полотнами. Если бы я не арендовал
этот картофельный амбар, то не смог бы написать как единое целое восемь
панно, составивших "Виндзорскую синюю 17".