Чтение 6–й страницы книги ~Хранитель планеты~

Скучно было врать, но что поделаешь? Не рассказывать же ему про Мар-
целлия. Не поймет.

- Зачем вы говорите неправду? - вдруг спрашивает. - Я же знаю, что вы
один - настоящий Хранитель.

- Откуда вы знаете? - удивляюсь.

- Дело в том, что мой отец был Хранителем...

Вот это да! У меня даже челюсть отвисла. Хорошенькая новость! Теперь
понятно, почему историк со мной любезничает. Если не врет, конечно. А
зачем ему врать?..

Пока я лихорадочно размышлял, Дмитрий Евгеньевич встал и подошел к
портрету старика на стене. Я понял, что это его отец.

- Он мне рассказывал перед смертью. Все было в точности так же, как у
вас... Золотая пыль космической энергии и добрый вестник.

- Какой вестник? - не понял я.

- Ну, этот ваш Марцеллий. Рассыльный... Отец называл его вестником,
поскольку он принес весть, - говорит историк. - Отцу эта весть была со-
общена очень давно, еще до революции.

- А Марцеллий сказал, что Хранителем был какой-то индус, - говорю я
нехотя, потому что как бы еще не верю.

- Вот как? - удивился он. - Впрочем, так и должно быть. Отец был
убежден, что Хранителей много.

- У нас уже полшколы хранителей, - вставил я.

- Нет-нет, это не то. Хранителей много, но каждый должен думать, что
он - один!

Тут Дмитрий Евгеньевич разволновался и принялся ходить по кабинету,
по протертой на ковре дорожке. Он рассуждал вслух, а про меня будто за-
был.

- Хранитель должен знать, что только от него зависит будущее разума.
Это помогает ему выстоять! Безусловно, это так... Отец говорил, что Пуш-
кин, Толстой, Данте были Хранителями...

- Данте? - не понял я.

- Был такой великий поэт.

Ну, мне совсем худо стало. Попал в компанию! А я думал, что буду
просто подсовывать Глюку заметки из газет. Пускай там их читают и делают
выводы. Мое дело маленькое... А тут, оказывается, вон их сколько!

- Значит, я не один? - бормочу.

- Это только предположение! Только предположение! - он опять заволно-
вался. - Никто точно не знает. Мой отец умер десять лет назад. Вполне
возможно, что после него был этот ваш индус, а уже теперь - вы...

- А что он делал? Ваш отец? - поинтересовался я.

- Он тоже был историком, - говорит.

- Нет, как он... это самое... планету хранил?

Смотрю, учитель насупился, глядит на меня печально, будто я что-то не
оправдал.

- Он был историком, мальчик.

- Значит, мне тоже нужно стать историком? - говорю.

Дмитрий Евгеньевич засмеялся, рукой махнул, сел рядышком. Руку мне на
плечо положил.

- Я тоже так думал, - говорит. - Как мне хотелось стать Хранителем!
Мне казалось, что я смогу сказать о человечестве что-то важное... Я го-
товился к этому всю жизнь, учился, читал книги и все ждал, что появится
золотая пыльца и возникнет из нее вестник... Не дождался. Понимаете, Бо-
ренька? Мне уже шестой десяток. Я прочитал все книги, что стоят на этих
полках! И не дождался... Обидно.

Он замолчал и отвернулся от меня.

- Да вы не переживайте, Дмитрий Евгеньевич! Это же случайно выходит -
кого назначат, - говорю. - У них там электронная машина, она перебирает
номера - и привет!

- Вот именно. Привет... - отвечает он, не оборачиваясь.

- Ну, хотите я вам уступлю? Пусть лучше вы будете Хранителем, чем
Дунька! - Сказал - и сам испугался.

А Дмитрий Евгеньевич обернулся да как заорет:

- Что?!

- Да я ничего. Вы не подумайте... Мне-то не больно нужно.

- Как ты не понимаешь, что этого нельзя отдать! - закричал он. - Это
можно только получить!

Забыл даже, что. звал меня на "вы". Во как я его достал...

Я голову в плечи втянул, сижу. Откуда мне знать - чего можно, чего
нельзя? Сам небось всю жизнь с отцом прожил, успел все узнать. А я Хра-
нителем - три недели...

- Простите, Боренька, - он снова стал ласковым. - я не сомневаюсь,
что вы из добрых побуждений...

- Да ладно, чего там... - говорю.

- Вот вы говорите - случайность - продолжает он рассуждать. - А слу-
чайность - это непознанная закономерность. Можно случайно родиться, но
случайно стать Пушкиным - нельзя!

- А у вашего отца ПИНГВИН был? - спросил я, чтобы поскорее от Пушкина
отделаться.

- Пингвин? Какой пингвин? - этим я его сбил. - Ах, космический пере-
датчик... У него паучок был, мохнатенький такой. Повиснет на паутинке
над рукописью - и читает, читает... Я этого паучка в детстве очень боял-
ся.

Хорошо им было! Паучок маленький, можно легко спрятать. А ПИНГВИНа
куда деть?

Мы еще час просидели. Дмитрий Евгеньевич все советовал мне хорошо
учиться и осознать ответственность. Сказал, что он готов мне помочь во
всем. Книжки будет давать, разговаривать со мною обо всем, что мне нуж-
но... Под конец я спросил его, что же мне передавать в Центр? Как он
считает?

- Хранитель должен решать это сам. Только по внутреннему побуждению,
- сказал историк.

Опять я ничего не понял. Откуда у меня возьмется это внутреннее по-
буждение? Ну, с ответственностью легче. Про ответственность нам с перво-
го класса уши прожужжали.

Я шел домой и размышлял. Приятного было немного. Пушкин, Толстой,
этот, как его... Данте. И я.

Но не успел дверь открыть, сразу все размышления из башки выдуло.

За столом в моей комнате сидели родители, Татьяна Ильинична и все на-
ши хранители - Дунька, Машка, Витька и Миша.

А на столе перед ними с понурым видом стоял ПИНГВИН.

Глава 6 СКАНДАЛ

Знаете, есть такая картина: "Военный совет в Филях"? Нам Дмитрий Ев-
геньевич показывал. Стоит Кутузов в избе, а перед ним - - генералы. Он
им сказал, что нужно Москву отдать Наполеону. Ненадолго, потом обратно
заберем. А они за столом сидят, ошарашены.

Такой же вид у всех был, когда я им сказал, что Пушкин, Толстой и
этот... Все фамилию забываю!.. Данте, вот!.. Они, можно сказать, мне
родные братья.

Татьяна Ильинична чуть под стол не упала.

Но это не сразу. Сначала, когда я вошел, помолчали для порядка. А я
соображай врать или не врать? Решил правду говорить. Будь что будет!

- Боря, где ты был? - спросила мама.

- У Дмитрия Евгеньевича, - говорю.

- У нашего преподавателя истории? - уточняет Татьяна Ильинична.

- Ну да. У историка.

- А почему ты нам сказал, что идешь к Дуне заниматься математикой? -
говорит мама.

- Чтобы не волновать, - отвечаю.

Папа шумно вздохнул и положил кулаки на стол. Все за столом скорбно
так переглянулись, будто я при смерти.

- Теперь скажи, - мама продолжает, - откуда у тебя эта птица?

- Прилетела, - говорю.

- Неправда. Пингвины не умеют летать, - покачала головой Татьяна
Ильинична.

- Ты сказал, что пингвина привез Дунин папа. Но Дуня это отрицает. -
Мама перевела взгляд на Дуньку.

Дунька башкой качает, мол, не было такого.

- Почему ты вступил на путь обмана? - строго спросила мама.

А на какой же мне путь вступать, когда никто в пришельцев не верит?!
Я же маму и берег, чтобы у нее крыша не поехала! Ну, чтобы она не свих-
нулась, значит...

- Я больше не буду, - говорю.

- Тогда объясни все это, - сказала Татьяна Ильинична.

Я объяснил все в натуре, как было. Показал им блюдо, на котором стоя-
ла голова Марцеллия. Мишка с Машкой хихикали тихонько. Витька Куролесов
рот раскрыл, то на учительницу посмотрит, то на меня. Дунька кивала.

Мне маму было жалко. Она оцепенела и не сводила с меня глаз. Я этот
взгляд знаю. Когда я ногу сломал в прошлом году, у мамы был такой же
взгляд. Желание спасти пополам с ужасом.

Татьяна Ильинична что-то записывала в тетрадку.

Ну а когда я им сказал, что попал в компанию с Данте, тут все и отва-
лились. Немая сцена, как у Гоголя. Я по телевизору видел.

И вдруг папа как засмеется!

- Ну, молодец! - хохочет. - Я и не знал, что сын у нас - сочинитель.
Это не вранье, а художественное творчество, - начал объяснять он маме.

Но у мамы глаза стеклянные, не слышит.

- Боря, мы эту сказку уже знаем, ты хорошо это придумал. Благодаря
твоей фантазии наш класс стал зачинщиком движения по сохранению планеты.
К сожалению, тебя не выбрали хранителем, но ты можешь бороться за это