яйцевидным личиком? Оставьте. Вы папаша уже. Валяйте, а?
Кровать у меня замечательная. Покойник на лотерее выиграл.
Стеганое одеяло. Присмотрю за вами. Пожалею. А?
Иногда явную неприличность выражал ее взгляд. Иногда при
встрече со мной из горла ее выкатывается некий маленький звук,
круглая голосовая капля, вытолкнутая спазмой восторга.
Я не папаша, стряпуха! Я не пара тебе, гадина!
Я засыпаю на бабичевском диване.
Мне снится, что прелестная девчонка, мелко смеясь, лезет ко
мне под простыню. Мои мечтания сбываются. Но чем, чем я
отблагодарю ее? Мне делается страшно. Меня никто не любил
безвозмездно. Проститутки и те старались содрать с меня как
можно больше,- что же она потребует от меня? Она, как
полагается во сне, угадывает мои мысли и говорит:
- 0, не беспокойся. Всего четвертак.
Вспоминаю из давних лет: я, гимназист, приведен в музей
восковых фигур. В стеклянном кубе красивый мужчина во фраке, с
огнедышащей раной в груди, умирал на чьих-то руках.
- Это французский президент Карно, раненный анархистом,-
объяснил мне отец.
Умирал президент, дышал, закатывались веки. Медленно, как
часы, шла жизнь президента.Я смотрел как зачарованный.
Прекрасный мужчина лежал, задрав бороду, в зеленоватом кубе.
Это было прекрасно. Тогда услышал я впервые гул времени.
Времена неслись надо мною. Я глотал восторженные слезы. Я
решил стать знаменитым, чтобы некогда мой восковой двойник,
наполненный гудением веков, которое услышать дано лишь
немногим, вот так же красовался в зеленоватом кубе.
Теперь я пишу репертуар для эстрадников: монологи и куплеты о
фининспекторе, совбарышнях, нэпманах и алиментах
В учрежденье шум и тарарам, Все давно смешалось там:
Машинистке Лизочке Каплан Подарили барабан...
А может быть, все же когда-нибудь в великом паноптикуме будет
стоять восковая фигура странного человека, толстоносого, с
бледным добродушным лицом, с растрепанными волосами,
по-мальчишески полного, в пиджаке, сохранившем только одну
пуговицу на пузе; и будет на кубе дощечка:
НИКОЛАЙ КАВАЛЕРОВ
И больше ничего. И все. И каждый увидевший скажет. "Ах!" И
вспомнит кое-какие рассказы, может быть, легенды: "Ах, это
тот, что жил в знаменитое время, всех ненавидел и всем
завидовал, хвастал, заносился, был томим великими планами,
хотел многое сделать и ничего не делал - и кончил тем, что
совершил отвратительное, гнусное преступление..."
С Тверской я свернул в переулок. Мне надо было на Никитскую.
Раннее утро. Переулок суставчат. Я тягостным ревматизмом
двигаюсь из сустава в сустав. Меня не любят вещи. Переулок
болеет мною.
Маленький человечек в котелке шел впереди меня.
Сначала я подумал: он спешит,- но вскоре обнаружилось, что
торопящаяся походка с подбрасыванием всего туловища свойственна
человечку вообще.
Он нес подушку. Он на весу держал за ухо большую подушку в
желтом напернике. Она ударялась об его колено. От этого в ней
появлялись и исчезали впадины.
Бывает, что в центре города, где-нибудь в переулке, заводится
цветущая, романтическая изгородь. Мы шли вдоль изгороди.
Птица на ветке сверкнула, дернулась и щелкнула, чем-то
напомнив машину для стрижки волос. Идущий впереди оглянулся на
птицу. Мне, идущему сзади, удалось увидеть только первую фазу,
полумесяц его лица. Он улыбался.
"Правда, похоже?" - едва не воскликнул я, уверенный, что то
же сходство пришло и ему в голову.
Котелок.
Он снимает его и несет, как кулич, обняв. В другой руке -
подушка.
Окна раскрыты. В одном, на втором этаже, виднеется синяя
вазочка с цветком. Человечка привлекает вазочка. Он сходит с
тротуара, выходит на середину мостовой и останавливается под
окном, подняв лицо. Котелок его съехал на затылок. Он цепко
держит подушку. Колено уже цветет пухом.
Я наблюдаю из-за выступа.
Он позвал вазочку:
- Валя!
Тотчас же в окне, опрокинув вазочку, бурно появляется девушка
в чем-то розовом.
- Валя,- сказал он,- я за тобой пришел.
Наступила тишина. Вода из вазочки бежала на карниз.
- Смотри, я принес... Видишь? (Он поднял подушку обеими
руками перед животом.) Узнаешь? Ты спала на ней. (Он
засмеялся.) Вернись, Валя, ко мне. Не хочешь? Я тебе покажу
"Офелию". Не хочешь?
Снова наступила тишина. Девушка лежала на подоконнике ничком,
свесив растрепанную голову. Рядом каталась вазочка. Я
вспомнил, что через секунду после появления своего девушка,
едва увидев стоящего на улице уже упала локтями на подоконник,
и локти подломились.
По небу шли облака, и по стеклам и в стеклах перепутывались их
пути.
- Я прошу тебя, Валя, вернись! Просто; сбеги по лестнице.
Он подождал.
Остановились зеваки.
- Не хочешь? Ну, до свидания.
Он повернулся, поправил котелок и пошел серединой переулка в
мою сторону.
- Подожди! Подожди, папа! Папа! Папа!
Он ускорил шаги, побежал. Мимо меня. Я увидел: он не молод.
Он задыхался и побледнел от бега. Смешноватый, полненький
человек бежал с подушкой, прижатой к груди. Но ничего в том не
было безумного.
Окно опустело.
Она бросилась в погоню. Она добежала до угла,- там кончалось
безлюдье переулка; она его не нашла. Я стоял у изгороди.
Девушка возвращалась. Я шагнул навстречу. Она подумала, что я
могу помочь ей, что я что-то знаю, и остановилась. Слеза,
изгибаясь, текла у ней по щеке, как по вазочке. Она вся
приподнялась, готовая страстно спросить о чем-то, но я перебил
Лукьяненко Сергей
Афанасьев Роман
Суворов Виктор
Круз Андрей
Орловский Гай Юлий
Перумов Ник