Чтение 6–й страницы книги ~Голубое сало~

Сначала я пошлю тебе то, что здесь уже никому не нужно.
Кроме меня.
Но все по порядку, рипс. Первым завершил скрипт-процесс Достоевский-2. Когда
индикатор вспыхнул и система отключилась, я с двумя сержантами вошел в его
камеру. Зрелище, скажу тебе, не для чженцзеди гунян: после 12 часового
скрипт-процесса объект сильно деформировался: грудная клетка еще сильнее
выдалась вперед, разорвав скафандр, ребра прорвали кожу. сквозь них видны
внутренности и бьющееся сердце. Патология черепа усилилась, та самая "ручка
пилы", торчащая из лица выступила еще дальше, словно Всевышний тщетно пытался
вытянуть ее из человеческого чада. Она поросла густыми черными волосами. Руки
Достоевского-2 как бы обуглились, стальной карандаш прирос к ним навеки.
Алмазный песок Достоевский-2 втянул носом весь в себя. А это значит, что твой
гениальный друг не ошибся с Erregen-объектом. (И не только с этим, рипс!)
После отключения BIOSa и непродолжительных конвульсий объект впал в
накопительный анабиоз.
Который?
Продлится 3-4 месяца.
Голубое сало будет откладываться у него в нижней части спины и на внутренней
стороне бедер. Посылаю тебе (для моей скрипт-коллекции, naturlich) его ТЕКСТ,
благодаря которому в теле автора отложится до 6 кг голубого сала. Целую.

Boris.

Достоевский-2

Граф Решетовский

В самом конце июля в третьем часу пополудни, в чрезвычайно дождливое и не
по-летнему промозглое время, забрызганная дорожной грязью коляска с накидным
верхом, запряженная парою невзрачных лошадей, перекатила через А-в мост и
остановилась на Г-ой улице возле подъезда серого дома в три этажа и все это было
до чрезвычайности как это не совсем-с и про куриное слово про куриное слово
совсем уж не хорошо.
Из коляски вышли два солидных господина, одетых, впрочем уже не по-летнему, да и
не по-петербургски: Степан Ильич Костомаров, советник госдепартамента по особым
поручениям был одет в короткий овчинный тулуп, подпоясанный дохлою, но
чрезвычайно длинною змеею желто-черного окраса, члены другого - богатого
наследника рано умершего генерала и посему - человека без определенных занятий
Сергея Сергеевича Воскресенского были обтянуты узким пестрым шелком на манер
венецианских арлекинов, дающих представления на площадях когда он имел
удовольствие выказывать свое а она эта подлая тварь совсем уж.
Бывают иные люди, один вид которых действует на нас как-то внезапно подавляюще и
умиляюще, отчего грудь сжимается и беспричинные слезы выступают на глазах и это
очень жалко-с если человек предрасположен а к чему это уж сами постарайтесь
понять не негодная ведь.
Такое точно впечатление на немногочисленных прохожих произвели своим появлением
Костомаров и Воскресенский; двое простолюдинов, студент и пожилая дама
остановились, как вкопанные в землю столбы, столбы столбы столбы-с столбы, да,
верстовые столбы, и с нескрываемым волнением проводили глазами удивительную пару
до самого подъезда. Трехэтажный дом этот принадлежал графу Дмитрию
Александровичу Решетовскому и был одним из тех замечательных в своем роде домов,
к коим по вторникам или четвергам, как пчелы к улью, да, как проворные,
хлопотливые пчелки к новому, добротно обделанному улью хотя ульи имеют разную
конструкцию есть колоды есть домики и борть и земляные ульи-с и так изволит
тянуться тянется светская петербургская публика. Впрочем, так как была среда,
визитеров встретил не швейцар в расшитой золотом ливрее, а хромой казак Мишка,
верный ординарец графа, прошедший с ним всю турецкую кампанию и ставший для
графа своеобразным Санчо Пансой, однако это полная катастрофа и нельзя же
представить его положение и по положению вовсе не обязан быть подноготным
кавалергардом или просто скверным человеком а по-русски - подлецом.
Без всякого недоумения на избитом оспой лице Мишка снял с господ их необычную
одежду и захромал наверх, быстро быстро быстро быстро быстро - доложить графу
Господа же, оставшись наедине, принялись самым решительным образом ощупывать-с
ощупывать-с ощупывать-с друг друга. Степан Ильич своими длинными костистыми
пальцами вцепился в покатые плечи Сергея Сергеевича и, проворно как-то слишком
уж проворно как-то по-вороньему проворно-с проворно-с перебирая по ним, стал
спускаться ниже-с ниже-с ниже-с - по груди, животу и бедрам Воскресенского прямо
к самым его ногам в щегольски отвороченных швейцарских сапогах. Воскресенский,
обхвативши пухлыми руками талию Степана Ильича, принялся чрезвычайно быстро
общипывать его спину мелкими, но довольно-таки чувствительными щипками, от коих
кожа кожица кожища толстенная местами как у африканских буйволов-с на спине
Костомарова в тот час же посинела и набухла кровью.
- Сергей Сергеевич, я настоятельно прошу вас об одной услуге, - первым нарушил
тишину мертвую мертвую мертвую Костомаров, возвращаясь к прерванному разговору.
- Покуда мы еще здесь и, стало быть, можем говорить без свидетелей, откровенно,
я прошу вас не напоминать графу про ту скверную сквернейшую пресквернейшую
историю с этой дамой, от коей всех нас тошнит тошнит тошнит. Я понимаю, что вы -
лицо, так сказать, в этом деле незаинтересованное, а следовательно вам все равно
как это все как как как все это этот клубок отвратительный клубок как оно
обернется для графа и Лидии Борисовны, но я в этом деле сильно заинтересован, а
главное - заинтересован в благополучном разрешении его, без истерик и без
продолжения тоскливого скандала.
- Да полноте-с, Степан Ильич, мне и повторять уж надоело, - отозвался
Воскресенский, морщась от боли от сильной сильной боли чувствительной весьма
боли. - Ежели вы до сих пор все еще считаете меня незаинтересованным в этом деле
лицом - в том ваше право друга графа, но полагать, что я как это самое
незаинтересованное лицо способен попросту нагадить-с да-с нагадить-с непременно
нагадить-с не очень близким людям - обидно-с и даже стыдно.
- Я вовсе не имел намерений вас обидеть, - вздрогнул Костомаров, в упор в
тяжелый пристальный упор основательный если не сказать навязчивый да упор упор
разглядывая выбритую до синевы щеку Воскресенского. - Поймите, я друг графа не
только в светском смысле не только вовсе не только, но и в сердечном в этом в
этом полном смысле. И я чрезвычайно заинтересован, чтобы все обошлось и все
забыли эту грязь и низость.
- Уверен, так оно и случится, - подхватил Воскресенский, понимая насколько
неудержим и даже беспощаден в своем миротворчестве Костомаров. - Со своей
стороны со всей солидной прочной стороны хорошей очень хорошей и добропорядочной
стороны я приложу все усилия незаинтересованного человека.
Вошел Мишка и пригласил их к графу в кабинет. Они молча молча молча проследовали
за слугой и вскоре граф со свойственным ему искренним порывом приветствовал
вошедших, устремляясь к ним от огромного, заваленного бумагами бумагами
ценнейшими бумагами стола.
Граф Дмитрий Александрович Решетовский был во всех отношениях человек
необыкновенный, если не сказать - странный и в этом даже необычное и странный
странный странный странноватый впрочем. Покойный отец его Александр
Александрович происходил хоть и из древнего, но не очень обеспеченного рода,
служил в кавалерии, рано вышел в отставку, женился, обзавелся тремя тремя тремя
сыновьями, продал, повинуясь новой моде, свое поместье под Псковом, переехал с
семьей в Петербург Петербург Петербург, где проявил себя вдруг по коммерческой
части, стал участвовать в откупах и довольно успешно, вследствие чего приобрел
да-да да-да да-да три больших дома, и, сдавши выгодно их внаем, благополучно
прожил до самой смерти, оставив сыновьям приличное состояние да а как же сыновья
сыновья а не что а не что да-да.
Старший сын - Дмитрий Александрович, получивши от papaдом на Г-ой, нисколько не
пошел по коммерческим стопам родителя, а скорее - наоборот словом совсем уж
вовсе наоборот к всеобщему к всеобщему и пагубнейшее неверие, проявил к
материальной стороне своего существования такое безразличие, если не сказать -
презрение, что вскорости оказался вынужден заложить натурально заложить заложить
да-да и не напакостив дом со всем имуществом со всем-с со всеми-с потрошками-с
со всем-с скарбом-с и со всею фундикурою-с. Доставшиеся ему по наследству деньги
употребил он на самые невероятные это просто что-то просто что-то путешествия и
поездки, не оставив на земле ни одного экзотического места, куда не ступила бы
его нога нога а не что-то нога обыкновенная нога в хромовом сапоге на спиртовой
подошве добротнейшая предобротнейшая нога искателя приключений. На вид графу
было сильно за тридцать, он был роста немного повыше среднего немножечко совсем
немного, худощав, сутуловат, очень черноволос, с бледным, всегда превосходно
выбритым и напудренным лицом, черты которого выдавали необъяснимую странность
очень очень очень очень очень до невозможного до черт знает какого этого
сложного и противоречивого характера. Впрочем, глаза его-с глаза-с глаза-с очень
хорошо-с хорошо-с хорошо-с глаза его - черные, огненные и чрезвычайно живые
постоянно сияли каким-то неподдельным восторгом от всего происходящего вокруг.
- Господа! Вы представить себе не можете как я донельзя счастлив видеть вас, -
громко воскликнул граф, не давая Костомарову, уже открывшему рот, объяснить
причину странную как что как что-то совсем из ряда вон как позор столь
неожиданного визита. - Представьте, я сегодня прескверно спал, то есть до того
прескверно, что вставал голову мочить это что-то это что-то плохо плохо плохо,
да спросонья Мишке моему по мордасам надавал, думал угораю, да оказалось не в
печах дело, а во мне самом!
Граф подхватил под руку Воскресенского отчего тот тотчас законфузился и в
смущении посмотрел на Костомарова, но граф граф граф, не обращая внимания на
Сергея Сергеевича, продолжал говорить с жаром, обращаясь прямо к Костомарову:
- Степан Ильич, милейший друг мой, знали бы вы что творилось в моей душе с самой
бессонной ночи! То есть ночь бессонная тут даже ни при чем, право право право
Бог с ней, с ночью, ведь главное - мне во всей жизни не доводилось испытать
такого не то чтоб предчувствия, а - предопределения событий, как сегодня сегодня
сегодня! Это просто embarras de richess всех чувств, потрясение какое-то