read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



добно тому как эфирные волны огибают непрозрачное препятсвие. Нет, не
абсолютно, но по существу. Профессор обладал феноменальной способностью
быть всегда самим собой и при этом оставаться на своем месте. Так что,
всякие головокружительные перемены как бы его и не затрагивали. По-види-
мому внутри у него был какой-то стержень или ствол, и у этого ствола бы-
ли соответствующие корни, уходящие в нечто крайне питательное.
Когда Петр Семенович включил приемничек, передавали последние извес-
тия. После новостей политических, последовали новости науки и культурной
жизни, и диктор центрального радио приятным поставленным голосом зачи-
тал: "Агентство Франс Пресс передает из Парижа. Французский астроном
Одуэн Дольфюс, на высокогорной обсерватории Пик-дю-Миди, открыл десятый
спутник планеты Сатурн. Новое небесное тело названо именем древнегречес-
кого бога Янус..."
Не правы те, кто считает астрологию безнадежно устаревшей лженаукой!
Возможно, далекие планеты и звезды и на самом деле каким-то, нераскрытым
пока образом, влияют на судьбы людей. Во-всяком случае, после услышанно-
го у профессора даже потемнело в глазах. В один миг пошатнулся стройный
мир профессора Суровягина. Закачались стены зданий, полетели с крыш те-
левизионные антенны и всякие посторонние предметы, поползли по коммуни-
кациям извилистые трещины. Все, с таким трудом и любовью возведенное,
рушилось, на глазах превращаясь в железобетонный хлам. А меж зданий, пы-
таясь подпереть или что либо удеражать, металась оскорбленная душа про-
фессора Суровягина.
Петр Семенович вскочил и почему-то запер дверь на ключ. Профессор не-
годовал. Он поминал разными нехорошими словами несчастного француза, а
вместе с ним диктора, и все центральное радио. Петр Семенович с нена-
вистью посмотрел на транзистор, потом с размаху бросил его об пол. За-
тихла музыка, оборвалась песня на полуслове, замолчал старый преданный
друг. Но не стало тише в голове профессора - там по-прежнему звучал
вкрадчивый голос диктора.
Несколько часов Суровягин провел в добровольном заключении. Конечно,
это было не бездумное шараханье с мысли на мысль. Его живой ум лихора-
дочно искал более или менее приличный выход из создавшегося положения.
Он искал корни и причины, он с негодованием думал о происках сверху и
снизу. Потом он ощутил непреодолимое желание побыстрее уйти из институ-
та. Но боялся, что только выйдет в коридор, как тут же на него набросят-
ся коллеги и начнут сочувствовать с плохо скрываемой радостью. Наконец,
преодолев накатившую слабость, профессор вышел из заточения с твердым
намерением и решимостью действовать. Впоследствии некоторые сотрудники
института будут рассказывать, что они видели профессора немножко не в
себе: он шел по коридору и, в несвойственной ему манере, прижимался к
стене.
Профессор не здороваясь ни с кем покинул стены альма-матер. Сначала
Петр Семенович хотел пойти прямо домой и сказаться больным. Во-первых,
это позволило бы в спокойной обстановке все детально обдумать и найти
верное решение. Во-вторых дома была жена, Татьяна Андреевна, добрый и
верный друг, готовый в любую минуту пожалеть и поддержать. Профессор лю-
бил ее по-своему. В далекое прошлое время, еще до войны, он потратил не-
мало старания и сил, добиваясь руки и сердца этой доброй, но гордой и
независимой женщины. Тогда Таня любила одного молодого, талантливого
ученого, подававшего безусловные надежды на блестящее будущее. Однако
Георгий, так звали молодого человека, обладал целым рядом изъянов в ха-
рактере: был горяч, нетерпим и до наивности правдив. Петр Семенович час-
то называл его дитя природы и, несмотря на это, оставался соврешенно
пустым местом в глазах Тани. Конечно, Суровягин ужасно страдал, но
чувство к девушке было столь велико, что он даже попытался короче сой-
тись с соперником. Дружбе этой не суждено было развиться. К несчастью,
Георгий оказался однофамильцем вредного государству человека и под ка-
ким-то мелочным предлогом был вскоре арестован. Татьяна была безутешна в
своем горе и если бы не дружеское, как уверял Петр Семенович, участие,
трудно представить, как сложилась бы ее жизнь. Теплота и душевная забота
Суровягина, с одной стороны, и внезапно начавшаяся война вместе с после-
дующей эвакуацией, с другой, разрушили наконец границу отчужденности и
она отдала ему свою руку. Позже Петр Семенович заслужил и все остальное.
Правда, временами ему казалось, что какая-то маленькая частица ее сердца
по-прежнему занята другим. Именно этим он оправдывал свои измены, впро-
чем весьма мимолетные и редкие, и совершенно не влияющие на крепкое
чувство к жене.
Да, Петр Семенович мог смело пойти домой и найти там должное со-
чувствие, но не пошел. Трудно сказать, была ли вообще у него какая-либо
определенная цель, но, во всяком случае, еще вдали от станции метро он
уже сжимал в руке свеженький блестящий пятак одна тысяча девятьсот
шестьдесят шестого года.
Петр Семенович не любил метро и, в отличие от Гоголя-Моголя, не видел
в нем прообраза транспортной системы будущего, призванной осуществить
пресловутое социальное равнодействие. Ему никогда не нравились шум и
грохот голубых составов, но особенно - огромные толпы народу, которые с
непревычки всегда его пугали.
Стоя на краю платформы в ожидании поезда, Петр Семенович почему-то
вспомнил инженера и его ничем не оправданное изобретение. Он подумал о
вопиющей несправедливости жизни: зачем, почему судьбе было угодно вло-
жить счастливую мысль о десятом спутнике в голову безответственного гра-
фомана? Профессор вспомнил то злосчастное утро, когда на столе обнаружил
толстую бандероль цвета грязной охры. С каким-то горьким удовлетворением
он отметил собственную прозорливость, проявившуюся еще тогда в недобрых
предчувствиях. И что-то было еще - какой-то неприятный, сопутствующий
фактор. Ну да, был запах, запах сирени. Воспоминание ожило с такой си-
лой, что у профессора задвигались ноздри, будто и в самом деле где-то
рядом начал расцветать деревообразный крючковатый куст. Он тряхнул голо-
вой, но запах не исчезал. В этот момент, на станцию влетел первый вагон
ревущего поезда, запах стал резче и отчетливее, и вместе с нарастающим
бешенным грохотом где-то под коркой захлюпало приторное сладковотое бо-
лотце. Когда состав поравнялся с профессором, какая-то непонятная упру-
гая сила слегка подтолкнула его ближе к краю и Петр Семенович Суровягин
безо всякого противодействия повалился на смертоносную для неподвижного
наблюдателя размазанную голубую ленту.
Тот самый, Богдановский!
Тем временем в институте все шло как обычно. Вселенная по-прежнему
оставалась непознанной и Виталий Витальевич Калябин заканчивал очередной
график. Произведение, выполненное пером и тушью, безусловно доказывало
неизбежность победы теории двух девяток. В своей работе он придерживался
важного методологического принципа, высказанного как-то Петром Семенови-
чем. "Чем, - говорил профессор, - руководствовались мыслители прошлого?
Они, - отвечал сам себе Суровягин, - пытались объяснить мир. Мы же,
должны перестроить его." И Виталий Витальевич строил.
Рядом с ним шелестела бумагой молодая науная поросль в лице Анатолия
Ермолаева. Толя держал в руках два стандартных листка потребительской
бумаги. Он вертел их то так, то эдак, разглядывал то один, то другой,
даже складывал вместе и через них смотрел на окно. Один лист представлял
собой письмо инженеру, другой Толя вынул несколько часов назад из своего
стола, вставил украдкой в отдельскую печатную машинку и отстукал: "Я не
имею никакого отношения к этому делу и являюсь лицом незаинтересован-
ным." Посредством специального астрономического прибора, именуемого
блинк-компаратором, предназанченного для открытия новых планет и звезд,
Толя установил полную идентичность обоих шрифтов. Это было первое откры-
тие, сделанное Ермолаевым в стенах науного института. Но открытие не ра-
довало молодого ученого, и он не бегал с радостными криками по институ-
ту, а тихо сидел себе за столом, пытаясь в который раз найти хоть ка-
кие-то различия. Но теперь, даже невооруженным глазом, было ясно видно,
что буква "р" на обоих листочках слегка выпрыгивает над строкой. Толя,
еще потому не спешил обнародовать открытие, что ждал, когда появится Ми-
хаил Федорович Мозговой.
Вскоре Мозговой действительно появился. Он был крайне возбужден. И
дело даже не в том, что он поставил свой портфель на стол Толи Ермолае-
ва. Глаза Мозгового блистали, словно окна горящего дома. Он забыл поздо-
роваться с Толей и сразу обратился к Виталию Витальевичу:
- Здравствуйте, дорогой мой Виталий Витальевич!
- А, Михаил Федорович! Здрасьте, здрасьте. Где это вы гуляете в рабо-
чее время? - дружелюбно отшучивался Калябин, оттаявший после вчерашней
победы на ученом совете.
- Я, Виталий Витальевич, не гуляю, я радио слушаю, - трагическим го-
лосом объяснил Мозговой.
- Странная мысль, не понимаю, - удивился Калябин, почуяв неладное.
- Чего же тут странного? Радио - важнейший источник правдивой инфор-
мации. Более того, я бы сказал, радио - в некоторм смысле инструмент
исследования наподобие микроскопа или телескопа, и даже намного мощнее.
Спасибо Попову за прекрасное изобретение. Сколько открытий мы свершили с
его помощью, а сколько еще предстоит?! Голова кругом идет. А вот, предс-
тавьте себе, наверно, товарищу Попову - ох, как мешали, палки в колеса
совали, рогатки там разные расставляли бюрократические. Не могет быть, -
коверкал речь Мозговой, - возражали оппоненты, как это, понимаешь, пере-
дача слов на расстоянии без всякой проволоки? Неее, без проволоки - ни-
как, беспроволочный телеграф - енто ж утопия, к тому же и вредная для
российской промышленности. Куды ж мы проволоку девать будем? - кричала
царская профессура, купленная с потрохами руководящими классами. Так бы,
глядишь все и прикрыли, да тут, к несчастью, этот паршивый итальяшка вы-
искался, да-с, Макарони. Заграница подвела.
Постоянным перевоплощением Мозговой окончательно запутал Калябина. У



Страницы: 1 2 3 4 5 [ 6 ] 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.