ничего не кушает. Живет на один рис. Сто тысяч китайцы здесь. Только три
китайски женщин.
большой дело.
только хочу, чтобы ты был довольный. Китайцы - хороший дело, а?
радости, что все так хорошо устроилось, и я потрепал его по плечу. Ай да
Фрэнки.
разрешение. Он потребовал список команды, и я сказал ему, что команды нет.
немного.
набрал бензину в оба бака. Туда входит около двухсот галлонов. Очень мне не
хотелось покупать столько по двадцать восемь центов галлон, но кто его
знает, где придется очутиться.
история не давала мне покоя. Ночью я почти не спал. Когда я вернулся на
пристань Сан-Франциско, там меня ждал Эдди.
чалку, и он закрепил ее, потом взошел на борт. Он был все тот же, длинный,
мутноглазый, еще больше пьяный, чем обычно. Я не сказал ему ни слова.
меня. - Ты что-нибудь знаешь о нем?
сиденье и вытянул ноги.
больше нечего делать.
пароход. Отработаешь обратный путь.
я ему. - Ты родную мать готов обжулить.
ударил. Всегда неприятно, когда побьешь пьяного. Но на такое дело я все
равно не мог взять его с собой; даже если бы и хотел.
и пошел обратно.
будешь со мной повстречаться.
противно было даже смотреть, как он ступает. Он ступал так, точно все
суставы у него были вывернуты задом наперед.
бумаги, а я угостил его пивом. Потом я сел завтракать, и тут явился Фрэнки.
трубочку, завернутое в бумагу и перевязанное красным шнурком. Когда я снял
бумагу, там оказалась какая-то фотография, и я развернул ее, думая, что,
может, это кто-нибудь на пристани сфотографировал мою лодку.
было перерезано от уха до уха и потом аккуратно зашито, а на груди лежал
плакатик с надписью по-испански: "Вот как мы поступаем с "lenguas largas".
который работает на пристани. Парнишка стоял у стойки с закусками.
часов в одиннадцать. Они спросили, знает ли он меня, и он сказал, что да.
Потом он отдал это Фрэнки, чтобы тот передал мне. Они дали ему за это
доллар. Они были хорошо одеты, сказал он.
здесь утром.
счету и, выйдя из кафе, прошел через площадь и потом в ворота и был очень
доволен, когда миновал товарный склад и выбрался на пристань. Эти мальчишки
нагнали-таки на меня страху. У них хватило бы глупости вообразить, что я
сболтнул кому-нибудь про ту историю. Все они такие же, как Панчо. От страха
они распаляются, а когда распалятся, им хочется убить кого-нибудь.
смотрел. Он улыбался все той же чудной улыбкой глухого. Я подошел к нему
поближе.
направил ее в пролив. Английский грузовой пароход выходил в море, я
поравнялся с ним и обогнал его. Он вез большой груз сахару, и вся обшивка у
него была ржавая. Какой-то лимонник в старом синем свитере смотрел на меня с
кормы, когда я проезжал мимо. Я вышел из гавани и миновал Морро и взял курс
на Ки-Уэст, по прямой на север. Я бросил штурвал, пошел на бак и свернул
трос, а потом вернулся и выровнял лодку по курсу, так что Гавана сперва
вытянулась за кормой, а потом понемногу скрылась из виду, когда между нами
встали горы.
только купол Капитолия. Течение было небольшое по сравнению с тем днем,
когда мы последний раз выходили на рыбную ловлю, и дул совсем слабый бриз. Я
увидел два смака, возвращавшиеся в Гавану, и они шли с запада, так что я
понял, что течение слабое.
сносит течением. Когда стемнеет, я легко ориентируюсь по маяку Морро или,
если ее отнесет очень далеко, по огням Кохимара и тогда возьму нужное
направление и пойду на Бакуранао. Я рассчитал, что при таком течении ее к
наступлению темноты отнесет как раз на двенадцать миль, к самому Бакуранао,
и я увижу огни Баракоа.
видно, что два смака на западе, идущие в порт, и позади белый купол
Капитолия, высоко поднимающийся над краем океана. На поверхности воды
кое-где виднелись желтые водоросли, и в воздухе кружили птицы, но их было
немного. Я посидел немного на крыше рубки, наблюдая, но не увидел никакой
рыбы, кроме тех мелких коричневых рыбешек, что всегда снуют вокруг
водорослей. Не верь тому, братишка, кто станет уверять тебя, что от Гаваны
до Ки-Уэст рукой подать. А у меня весь путь был впереди.
Нортон Андрэ
Контровский Владимир
Лукин Евгений
Прозоров Александр
Сертаков Виталий
Контровский Владимир