загадочного "Четверга" и кто такой Воскресенье? Честертон и
сам не отвечал на это однозначно, а насчет Воскресенья в
разное время думал по-разному. Говорил он, что это Природа,
которая кажется бессмысленной и жестокой "со спины" и
прекрасной, если глядеть ей в лицо. Однажды сказал, что это
"все-таки, может быть, Бог"; но тем, кто знает его и у нас,
и в Англии, ясно, что Бог этот - вроде таинственных
Вседержителей глубокой древности или вроде Бога из Книги
Иова, отвечающего на загадку загадкой. Однако в конце,
когда Семь Дней Недели уж несомненно - в прекрасном,
по-прежнему причудливом мире, Воскресенье произносит
евангельские слова. Слова эти очень важны: Честертон
считал и хотел сказать нам, что красота и радость мира
только тогда и держатся, когда окуплены тягчайшим
страданием. Легко этого не заметить, очень уж сказочный у
него мир; сказочный - не в смысле "очень хороший", а "такой,
как в сказке". Но ведь и в сказке много страдания, которого
мы тоже часто не замечаем, поскольку, как писал Честертон,
мир в ней странен, зато герой - хорош и нормален. А так -
прикинем: потери, разлуки, смерти, тяжкие покаяния,
бездомность. Прибавить уныние - и тогда будет настоящая,
взрослая литература или просто литература, но не проповедь и
не притча убежденного учителя надежды.
прочитал вместо надгробного слова его друг, монсиньор Нокс.
Ключ к сонету прост: здесь названы те люди, о которых у
Честертона есть книги (о докторе Джонсоне - пьеса).
Гильберт Кийт Честертон
ПОТРЯСАЮЩИЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ МАЙОРА БРАУНА
Очевидно, Рабле или его неистовый иллюстратор Густав Доре
имела какое-то отношение к тому, что в Англия и Америке
называют словом "квартира". В самой идее экономии места
путем нагромождения одного дома на другой есть что-то от
Гаргантюа. В запутанном хаосе этих вертикальных улиц
обитает множество странных людей, с которыми происходят
порой самые невероятные вещи. С некоторыми из них желающий
может познакомиться в помещении "Клуба необычных профессий".
Вы, наверное, сразу подумали, что такое название удивляет и
привлекает прохожих. Но в этих огромных и мрачных людских
муравейниках ничто не удивляет я не привлекает. Прохожий
уныло ищет здесь нужную ему, ничем не выдающуюся контору,
проходя по сумрачным коридорам словно в полусне. Если бы
секта разбойников- душителей открыла вдруг "Общество
убийства незнакомцев" в одном из больших зданий на
Норфолк-стрит и посадила там вежливого человека в очках,
чтобы он отвечал на вопросы любопытных, то никаких вопросов
он бы не дождался. Так и "Клуб необычных профессий" занимал
видное место в огромном здании, погребенный, словно
окаменевшее ископаемое, в груде других окаменелостей.
О характере этого общества можно рассказать довольно
коротко и просто. Это очень странный клуб. Туда принимают
только тех, кто придумал себе новую, ранее абсолютно
неизвестную профессию.
требованиям. Во-первых, она не может быть разновидностью
или просто необычным применением уже существующих профессий.
Так, например, в "Клуб" не приняли бы страхового агента,
даже если бы он, вместо того чтобы страховать имущество и
людей от пожара, вдруг, скажем, стал бы страховать их брюки
от опасности быть порванными бешеной собакой. Во-вторых,
профессия должна быть подлинно коммерческим источником
дохода и быть средством существования для того, кто ее
придумал. Так, в "Клуб" не мог быть принят человек, который
решил бы заняться сбором пустых банок из-под сардин, в
случае, если бы он не смог превратить это дело в прибыльное.
Профессор Чик заявил об этом вполне определенно. Но
вспомнив, какое ремесло профессор придумал для себя, не
знаешь, смеяться над ним или плакать.
Открытие этого странного общества весьма обнадежило меня.
Сознавать, что в мире появились десять новых профессий почти
то же, что своими глазами увидеть первый корабль или первый
плуг. Это дает человеку уверенность в том, что мир еще в
самом деле очень молод.
Могу не без гордости заметить, что принадлежность ко
всевозможным обществам стала моей страстью. Можно сказать,
что я коллекционирую клубы и уже собрал большое количество
необычайно разнообразных образцов. Еще со времен своей
беззаботной юности я собираю клубы, литературные и научные.
Придет день, и, может быть, я расскажу и о других обществах,
членом которых мне довелось стать. Тогда я подробно опишу
деятельность "Общества туфель мертвеца" - этого в высшей
степени безнравственного союза, существование которого едва
ли можно оправдать. Я расскажу правду о необычном появлении
"Кота и христианина", название которого обычно истолковывают
превратно. И весь мир узнает, наконец, почему "Общество
пишущих машинок" объединилось с "Лигой красного тюльпана".
О "Десяти чайных чашках" я, естественно, не решусь сказать
ни слова...
Во всяком случае, первый из моих рассказов связан с
"Клубом необычных профессии", который, как я уже говорил,
был в остается единственным в своем роде, и я просто должен
был рано или поздно узнать о нем благодаря своему необычному
хобби.
Веселая лондонская молодежь до сих пор в шутку зовет меня
"королем клубов". Да я история о том, как я узнал о
существовании "Клуба необычных профессий", интересна сама во
себе. А самое странное в ней то, что первым этот клуб
обнаружил мой друг Бэзил Грант - идеалист, мечтатель и
мистик, человек, которого едва можно было вытащить
куда-нибудь из его мансарды.
Бэзила знают очень немногие, но вовсе не потому, что это
необщительный человек.
проговорить всю ночь напролет, зайди тот к нему в комнату.
У него было мало знакомых потому, что, как все поэты, он
отлично обходился без них. Он радовался каждому новому
человеку словно неповторимому оттенку заката, но испытывал
не больше желания присутствовать на званых вечерах, чем
менять форму облаков, в которые садятся солнце.
Жил он в странном, но комфортабельном чердаке одного из
Контровский Владимир
Лондон Джек
Соломатина Татьяна
Лукин Евгений
Шилова Юлия
Орлов Алекс