Чтение 6–й страницы книги ~Перелетный кабак~

круг сыра, так что они быстро покатились под уклон по белой лесной дороге, в
темные леса. Затем он схватил шест с вывеской и выдернул его из земли, как
травинку.

Никто не успел и пошевелиться, но когда он побежал к дороге, полисмен
кинулся ему навстречу. Дэлрой приложил вывеску к его лицу и груди, и он
скатился в трясину. Потом, повернувшись к старичку в феске, капитан ткнул
его шестом в новый белый жилет, прямо в часовую цепочку, и тот сел на землю,
глядя серьезно и задумчиво.

Секретарь кинулся было прочь, но Хэмфри Пэмп с криком схватил ружье и в
него прицелился, что испугало Дж. Ливсона до раздвоения души, если не тела.
Через мгновенье Пэмп уже бежал вниз по дороге, за капитаном, который катил
перед собой бочку и сыр.

Прежде чем полицейский выбрался из трясины, они исчезли в сумраке леса.
Лорд Айвивуд, не проявивший во время этой сцены ни страха, ни нетерпения
(ни,

добавлю, радости), поднял руку и остановил полицейского.

- Преследуя этих скандалистов, - сказал он, - мы только выставим себя и
закон в смешном виде. При современных средствах сообщения они не смогут уйти
или принести вред. Гораздо важнее, господа, уничтожить их гнездо и их
запасы. Согласно закону тысяча девятьсот одиннадцатого года мы имеем право
конфисковать и уничтожить любую собственность в незаконно торгующем кабаке.

Много часов он стоял на лужайке, следя за тем, как разбивают бутыли и
ломают бочки, и услаждаясь той фанатичной радостью, которую его странной,
холодной душе не могли дать ни еда, ни вино, ни женщины.

Глава 5

УДИВЛЕНИЕ УПРАВЛЯЮЩЕГО

У лорда Айвивуда был недостаток, свойственный многим людям, узнавшим
мир из книг, -- он не подозревал, что не только можно, но и нужно что-то
узнать иначе. Хэмфри Пэмп прекрасно понимал, что лорд Айвивуд считает его
невеждой, никогда ничего не читавшим, кроме "Пиквика". Но лорд Айвивуд не
понимал, что Хэмфри Пэмп, глядя на него, думает, как легко было бы ему
спрятаться в лесных зарослях, ибо его серовато-русые волосы и бледное лицо в
точности повторяли три основные оттенка сумрака, царящего там, где растут
молодые буки. Боюсь, что в ранней молодости Пэмп баловался куропаткой или
фазаном, когда лорд Айвивуд и не подозревал о своем гостеприимстве, более
того - и не поверил бы, что кто-то может обмануть бдительное око его
лесников. Но человеку, ставящему себя

выше физического мира, не стоит судить о том, что можно сделать, что -
нельзя.

Поэтому лорд Айвивуд ошибался, говоря, что беглецам не скрыться в
современной Англии. Вы можете многое сделать в современной Англии, если сами
заметили то, что другим известно но картинкам и по рассказам; если вы
знаете, например, что придорожные живые изгороди почти всегда выше, чем
кажутся, и что за ними может спрятаться человек очень большого роста; если
вы знаете, что многие естественные звуки -скажем, шелест листвы и рокот моря
- труднее различить, чем думают умные люди; если вы знаете, что ходить в
носках легче, чем ходить обутым; если вы знаете, что злых собак гораздо
меньше, чем людей, способных убить вас в поезде; если вы знаете, что в реке
не утонешь, когда течение не очень быстрое и вам не хочется покончить с
собой; если вы знаете, что на станциях есть пустые лишние комнаты, куда
никто не заходит; если вы знаете, наконец, что крестьяне забудут того, кто с
ними поговорит, но будут толковать целый день о том, кто пройдет деревню
молча.

Зная все это и многое другое, Хэмфри Пэмп умело вел друга, пока очи с
вывеской, сыром и ромом не вышли у черного бора на белую дорогу в той
местности, где никто не стал бы их искать.

Напротив них лежало поле, а справа, в тени сосен, стоял очень ветхий
домик, словно осевший под своей крышей. Рыжий ирландец лукаво улыбнулся. Он
воткнул шест в землю, на пороге, и постучался в дверь.

Ее неспешно открыл старик, такой древний, что черты его лица терялись в
лабиринте морщин. Он мог бы вылезти из дупла, и никто бы не удивился, если
бы ему пошла вторая тысяча лет.

По-видимому, он не заметил вывески, которая стояла слева от двери. Все,
что было живого в его глазах, очнулось при виде высокого человека в странной
форме и при шпаге.

- Простите, - - вежливо сказал капитан, - боюсь, моя формa вас
удивляет. Это ливрея лорда Айвивуда. Все его слуги так одеты. Собственно, и
арендаторы. быть может, - и вы... Как видите, я при шпаге. Лорд Айвквуд
требует, чтобы каждый мужчина носил шпагу. "Можем ли мы утверждать, - сказал
он мне вчера, когда я чистил ему брюки, - можем ли мы утверждать, что люди -
братья, если отказываем им в символе мужества? Смеем ли мы говорить о
свободе, если не даем гражданину того, что всегда отличало свободного от
раба? Надо ли страшиться грубых злоупотреблений, которые предвещает мой
достопочтенный друг, чистящий ножи? Нет, не надо, ибо этот дар
свидетельствует о том, что мы глубоко верим в вашу любовь к суровым радостям
мира; и тот, кто вправе разить, умеет щадить".

Произнося всю эту ерунду и пышно помавая рукою, капитан вкатил сыр и
бочонок в дом изумленного крестьянина. Хэмфри Пэмн угрюмо и послушно вошел
вслед зa ним, неся под мышкой ружье.

- Лорд Айвивуд, - сказал Дмрой, ставя бочонок с ромом на сосновый стол,
-- хочет выпить с вами вина. Или, говоря точнее, рома. Не повторяйте, друг
мой, сказок о том, что лорд Айвивуд противник крепких напитков. Мы на кухне
называем его "трехбутыльный Айвивуд". Он пьет только ром. Ром или ничего.
"Вино может предать вас, - сказал он на днях (я запомнил эти слова, особенно
удачные даже для его милости, и перестал чистить лестницу, на зерху которой
он стоял, дабы записать их),-вино может предать вас, виски- уподобить зверю,
но нигде на священных страницах не найдем мы осуждения сладчайшему напитку,
который так дорог морякам. Ни пророк, ни священник не нарушил молчания, и в
Библии нигде не сказано о роме".

Потом он объяснил мне, - продолжал Дэлрой, указывая знаком, чтобы Пэмп
откупорил бочку, - что ром не принесет вреда молодым, неопытным людям, если
они заедают его сыром, особенно же - тем сыром, который я принес с собой.
Забыл, как он называется.

- Чеддар, - мрачно сказал Пэмп.

- Но заметьте! - продолжал капитан, приходя в бешенство и грозя старику
огромным пальцем. - Заметьте, сыр надо есть без хлеба. Страшные беды,
нанесенные сыром в этом графстве некогда счастливым очагам, проистекают из
неосторожного, безумного обычая есть хлеб. От меня, друг мой, вы хлеба не
получите. Лорд Айвивуд приказал изъять упоминание об этом вредном продукте
из молитвы Господней. Выпьем.

Он уже налил рому в два толстых стакана и разбитую чашку, которые по
его знаку вынул старик, и теперь торжественно выпил за его здоровье.

- Большое спасибо, сэр, - сказал старик, впервые пустив в дело свой
надтреснутый голос. Потом выпил;

и старое его лицо просияло, как старый фонарь, в котором зажгли свечку.

- А! - сказал он. - У меня сын моряк.

- Желаю ему счастливого плаванья, - сказал капитан. - Сейчас я спою вам
песню о самом первом моряке, который (как тонко заметил лорд Айвивуд) жил в
те времена, когда не было рома.

Он сел на деревянный стул и заорал, стуча по столу деревянной чашкой:

У Ноя было много кур, и страусов, и скота

Яичница в большой бадье заваривалась густа.

И суп он ел - слоновый суп. Й рыбу ел - кита,

Но был в ковчеге погребок, не кладовой чета,

И садясь за стол со своей женой, старый Нои повторял одно:

"Пускай где угодно течет вода, не попала бы только в вино".

Низринулись хляби с небесных круч, завесив небосвод,

Они смывали звезды прочь, как пену мыльных вод,

Все семь небес свергались, рыча, заливая геенне рот,

А Ной говорил, прищурив глаз: "Как будто дождь идет.

Водой затоплен Маттерхорн, ушел на самое дно,

Но пускай где угодно течет вода, не попала бы только в вино".

Только Ной грешил, грешили и мы, все пили и там, и тут.

И грозный трезвенник пришел, карая грешный люд.

Вина не достать ни там, где едят, ни там, где песни поют,

Испытанье водою судил земле вторично Божий суд.

Епископ воду льет в стакан, безбожник с ним заодно,

Но пускай где угодно течет вода, не попала бы только в вино! .

- Любимая песня лорда Айвивуда, - сказал Дэлрой и выпил. - Теперь вы
спойте нам.

К удивлению обоих любителей юмора старик действительно запел скрипучим
голосом:

Король наш в Лондоне живет, Он мясо ест и пиво пьет, И Бонапарта
разобьет Поутру, на Рождество.

Наш старый лорд поехал в порт И вэял с собой...

Должно быть, быстроте повествования пойдет на пользу то, что любимую
песню старика, насчитывавшую сорок куплетов, прервало странное происшествие.
Дверь отворилась, и несмелый человек в плисовых штанах, постояв минутку
молча, сказал без предисловий и объяснений:

- Четыре пива.

- Простите? - переспросил учтивый капитан.

- Четыре пива, - с достоинством повторил пришедший. Тут взор его упал
на Хэмфри, и он нашел в своем словаре еще несколько слов:

- Здравствуйте, мистер Пэмп. Не знал, что "Старый корабль" переехал.

Пэмп, слегка улыбнувшись, показал на старика.

- Теперь им владеет мистер Марн, мистер Гоул, - сказал он, соблюдая
строгие правила деревенского этикета. - Но у него есть только ром.

- Не беда, - сказал немногословный мистер Гоул и положил несколько
монет перед удивленным Марном. Когда он выпил и, вытерев рот рукой, собрался
было уйти, дверь снова отворилась, впустив ясный солнечный свет и человека в