Проклятая жизнь. Слушай, мальчик... Да встань ты с колен. Противно
предаваться такому растяпе. Вставай, вставай.
Этерикус Добрый, пытались избавить злосчастную страну Мо от моего ига. Они
были бесхитростные дракоборцы. Испытав удачу в родных местах, они
уверовали в старое предание и следовали ему во всем. Ты мог стать
четвертым. Пора было кое-кому напомнить, что сфера моего дара намного
шире, чем бредни их давнишнего пророка.
дали?
чтобы мои предсказания совершались.
это неважно. Как-то в праздную минуту я решил сам определить знамение моей
гибели. Разумеется, это знание я переписчикам не передал. Меня умертвит
Этерикус, который трижды отречется от своего имени.
малости?
явление. Я весь в твоей власти, мастер Вилл с Петушиной Горы, или как там
твое настоящее прозвище.
скитаться по темным штольням, пока не найду твою голову и не взберусь на
нее в знак преславной победы.
взмахнешь им в воздухе. Потом скажешь "Мертв", и я окаменею.
вокруг, его прошлые и будущие картины. Я хочу ощущать мое тело, мой хвост,
недвижный, но живой, мой. В молодости я упивался силой, когда я парил над
мирным морем, в нем вздымались высокие волны и тянулись ко мне языками
пены. Одна моя лапа накроет целый приход, мое огненное дыхание способно
испепелить маленькие горы, которые ты видел...
умолять тебя о пощаде. Не тяни, будь ты проклят, мелкий клоп.
ты, моя предреченная жертва. Сколько же мне брести еще от выбора к выбору,
где силы взять и веру?
смерти? Будь покоен, ошибки нет.
убивать? Уйду восвояси, по-тихому, и никто никогда не узнает про Этерика,
который отрекался от своего имени?
отдельные красные сполохи пробегали все реже по чернеющему фону. Тяжесть
доспехов наваливалась на меня. Я принял целиком голод и усталость,
копившиеся незаметно. Мне не хватало воздуха, спертого толщей времени и
камня, к ногам прильнул холод и последовал выше. В полной темноте я упал
наземь и закричал через смертельную слабость: "Драко-оон!" Он вернулся
очень вовремя, приподнял меня мягким теплым невидимым крылом и озабоченно
подумал:
большой. Это мне не по зубам. Никогда так не бывало. Я не хочу. Что ты
наделал. Мне страшно. Я не знаю, что будет. Прошу тебя, исполни свой долг.
Не нарушай цепь Судьбы. Тогда хаос, распадется все.
нею, когда исчерпаются твои записи на тысячу лет вперед?
лишь рабы провидения, их у него довольно и без нас. Так или иначе, будет,
как решат Вершители Судьбы, и никто им не помеха.
мой долг перед ними. А моя воля свободна, и я не знаю других вершителей,
кроме господа бога моего, и только он меня осудит по делам моим. Ни люди,
ни драконы, ни судьбы страны Мо.
Сколько усилий потом надо извести, чтоб повернуть их по-прежнему. Годами
исправлять одну оплошность.
повернуть ее так, как тебе вздумается?
камня, который в воду упал. Но ты ведь говоришь не о луже, о царствах, да,
о внешнем мире?
Вольных или невольных, купят на золото, на красивые слова, на страх. Как
мне опустошить некий край? Наверное, нашлю орду язычников, или полчища
саранчи, или опрокину на него с ясного неба пылающее море серы и смолы?
Или же слуги пресветлого короля на быстрых драконах в безлунную ночь
пронесутся над городами и селами и сбросят на радость нищему люду вороха
старого, но крепкого еще платья? А потом черная зараза охватит ту землю,
от края и до края, и сын не подаст руки больной матери, и жених - невесте.
А то еще неведомо откуда прибредут бойкие проповедники и посулят рай на
земле, поругают чужеземных святош, и готово. Шайки головорезов грабят,
жгут и оскверняют - и все во имя божье, союзника и соучастника каждого из
них. Все это назовут войной за веру, великой, очистительной, истинно
народной, и только немногие мудрые из жреческого сословия страны Мо будут
знать правду, а многие подданные пресветлого короля - ее крупинки, и я...
domine...", но он продолжал:
в полной мере - речью и разумом, как и твои соплеменники, которых Он
завещал тебе любить паче себя самого!
и любящих отцов - всех до единого, ради почестей и богатства, ради славы
среди твоего лживого, трусливого народа. А когда соперник не по силам
тебе, та взываешь к своему богу или обращаешься к козням, достойным
сатаны.
и растерзали!
Только протянул. Меч сам взвился и, резко перевернувшись в воздухе,
опустился и приник к моей ладони. Горный уксус брызгами разлетелся с
лезвия. Его капли с шипением растворялись в белый пар. Я не чувствовал ни
малейшего веса, тело исчезло, меч засветился, обретая ореол голубых лучей,
который разгорался ярко.
безраздельно повиновались людям - жестоким, глупым, честным, точно таким
же, как ты? Почему ты не знаешь, что и ваши светские и духовные владыки с
ранних лет моего заточения и по сию пору ищут дружбы и службы пресветлого
короля страны Мо, сиречь моей, вон сколько их сменилось, пресветлых, -
ищут, а не полагаются на свою совесть, или разумение, и уж не на милость
божью.
развести челюсти, они дрожали, и зубы лязгали с громким стуком.
твой проводник в горах? Почему отец Олорий с такой легкостью благословил
тебя на невозможный подвиг, да еще в конце триместра?
убить - случайность, неожиданная, невероятная, но и она согласна с тем
законом, которому я служу. И ты послужишь. Да. Я вижу, я сумел тебя
уязвить. Кончай со мной, ну. Не думай. Я тоже устал от рассуждений. Не
медли. Чего ты медлишь?
мое существование стало тяготить страну Мо, хоть я не ем, не пью, не