делал их кошмарами на многие недели. Я впоследствии мог проснуться от
очередного сна с его участием, покушать на кухне чайку, вернуться в койку
и угодить ровно на следующую серию, спасибо кинопрокатчику Морфею.
ожиданием новой встречи с интересным чудовищем, я выбрался на Божий свет.
Но вместе с клубами черного дыма. Некие добропорядочные люди еще бросились
ко мне, как к злостному поджигателю. Я, пользуясь слабой видимостью и
искаженностью черт лица - от копоти и укусов, - быстро успокоил активистов
цепочкой от унитаза и словами: "Мы с вами не представлены друг другу". В
итоге, растолкав толпу пассивных наблюдателей, я скрылся со сцены, как
маскарадная маска. И пока бежал домой, все время прихлебывал из чудом
сохранившейся бутылки. И пока прихлебывал, мог бежать. Если кто и
собирался, то уже не смог меня опознать три дня спустя, когда грязь была
отскоблена и физиономия съежилась до своих обычных размеров. Естественно,
что я ни с кем не делился воспоминаниями. Ведь пришлось бы отвечать не
только за парашные ящики, но и за отбытие жигана туда, где "нет конвоя".
Поди докажи, что им закусил какой-то неведомый зверь. И как найти такого
вдумчивого следователя, который поверит, что трое угробленных клиньями
ученых пали жертвой некрупной, в общем-то, зверушки.
упорные вредители, должно быть, с записью в медкарте "Шиза. Держать
взаперти", по ночам просачивались в помещения, как правило, мелких фирм,
портили оборудование, курочили экраны, корябали платы и перекусывали
проводки. Технопарк, ясное дело, тоже влип в историю. Охранные люди
старались изо всех сил, но силы тратились без толку. Напрасные старания
никакого сочувствия у охраняемых не вызывали, наоборот, косые морды
плевали нам вслед. Мы боролись с неведомым врагом, но, кажется ставили
подножки и делали подсечки только самим себе. Противник щеголял своим
инкогнито. Милиция несколько раз хотела класс показать и утереть нос, но
повторялась та же песня, только в другой тональности. Вооруженные
разгоряченные люди сбегались на место происшествия неизменно в антракте.
Таким образом, преступный элемент претендовал на роль форс мажора,
непреодолимой силы. Не слишком поздно ментура догадалась, что славой здесь
и не пахнет, очки не набираются, премиальные остаются прежними, а вот
папки с незавершенными делами будут вздыматься все выше и выше к потолку.
Впрочем, защитники права и порядка предприняли кое-какие меры. Пустили
"парашу" про то, что бизнесмены-подлюки самоедством занимаются, от них-де
вся кака. А резон им такой - нахватать страховок и еще сбить цену у акций,
чтоб потом скупать их охапками, разоряя народонаселение. Многим бойцам из
нашего бюро стало тоскливо от непонятного, давящего, стрессующего, вот они
и подались в фермеры или менты. Мне такие варианты не улыбались. На грядке
меня всегда клонит в глубокий сон. Далек я и от того, чтоб гонять
сопляков, которые на Дворцовой площади порноматрешками приторговывают.
Поэтому и остался на своем рабочем стуле, как памятник поэта Пушкина.
Только один очевидный вывод подсказывала мне вся эта буча: надо больше и
лучше заниматься "охотой". Брать пивка с хренком и мочить зверей. А в
технопарке, кстати, многие хотели выхватить свою долю, зажать ее зубами и
тикать. Но доли с ходу не выхватывались, люди спорили, вернее рычали и
грызлись, как звери. Искусанные и побежденные отправлялись торговать
урюком на базаре. Я же посреди всего этого Куликовского поля с упорством
пророка бил зверье до раскаления приклада, не развивая природную
кровожадность, а лишь споря с вечностью. Ведь я знал наверняка, что
переплюну очередного чемпиона, и фирма бесплатно свяжет меня с ведущими
охотниками Европы, наши звери станут общими, сможем "дырявить" и друг
друга в придачу. Тогда установка назовется "война всех против всех". А еще
фирма "ружье" поменяет на "пулемет" и приставку разрядную с электродами
пришлет. Когда я проиграю, то меня уже не обвоняют, а слегка дернут
электричеством в "пострадавшую" от противника часть тела.
управление им перевел на девушку. Поручил ей, чтоб самостоятельно током
меня била, если стану приставать. Ну и предложил поразвлекаться на пару
"Войной всех". Тут такое побоище с одним тевтоном из Померании завязалось,
что я пропустил момент, когда красотка скисла и упорхнула домой. Как я мог
оторваться, если может пострадать национальная гордость великороссов и мой
рекорд в придачу. Наверное, дамочка посчитала меня примитивом. А стал бы
ей вплотную заниматься, тоже прослыл бы примитивом. Ну и правильно
сделала, что закрыла дверь с той стороны. Я ведь круче немца выступил, не
смог он с моими зверями справиться - столько в них ужаса вложено. Можем
же, когда захотим! Не абы как вкладывал, а с искренней любовью к
страшненькому. Самого германца под конец я тоже уложил и выиграл
"пулемет". Но потом все-таки целую неделю сомневался и доказывал сам себе,
путем усиленного чтения книг, что я не примитив. Если честно, то книгу
только одну прочитал и сразу забыл, о чем она. Помню лишь, что какой-то
молодой человек, бретер и кутила, вроде наших люберов, трется около юной
девушки, но она не согласна, а как только "дала добро", тут он и
скопытился, запутавшись в обстоятельствах жизни. Гораздо больше знаний мне
принесло вращение в неинтеллигентных сферах. Например, в стихийном
"английском клубе" возле винного магазина. Там стала вдруг регулярно
курсировать информация к размышлению. Перед размышлением, правда, надо
было отбросить плоды белой горячки и оставить сведения, где хоть криво, но
все-таки отражались правда с реальностью.
мухи здоровенным размером с собаку. Они друга вначале не трогали, а
однажды разозлились и искусали. Тот опух, потом лопнул, расползся, и мухи
его просто слизали с пола. Алканавт долго сокрушался об утрате
собутыльника, а потом для баланса мнений добавил: "И правильно. Абсолютно
с мухами согласен. Уважай Серый флотский порядок и чистоту, мухи Серого бы
тоже уважали".
выкладывал им за кружку пива другую ужасную историю. Явился он как-то к
даме, у которой на хазе и самогон варится, и винишко бродит. После
безответного звонка в дверь влез через балкон. Нашел что-то похожее на
большущий комок ваты, раскурочил его, когда подумал, что эдак хитро первач
замаскирован. А внутри комка кожица с косточками, с чертами лица - все,
что осталось от чаровницы. К тому же начисто смело ее запасы сахара, не
говоря уже о многочисленных литрах драгоценной жидкости, навсегда
пропавшей из перевернутых бутылей. Впрочем, когтистый гражданин доказывал
справедливость кары. Дескать, правильно проучили, выжали ее, и поделом. А
она чем занималась? Если спрос у него неплатежеспособный, заставляла,
барыня такая, нести сексуальную повинность. Трудился на ней, пока не
скажет: "На тебе поллитра и тикай".
собственную линию. Из слов, перемежающихся иррациональным смехом, можно
было узнать, что у нее есть сестра, большая язва, в смысле правильный
человек. Едва эта самая сестра увидела проползающего мимо гада, сразу
увязалась за ним в кухню, а потом и в кладовку. Зверек, не зная как
уединиться, куснул зануду, отчего та провалилась в обморок. Отрыв от жизни
продолжался неделю, сестра только жрала, причем хорошие продукты вроде
меда. Одурела-то она в свою пользу. А когда у нее из носа и рта вылезли
какие-то мелкие гаденыши, мигом очухалась, высморкалась, и пошла на
работу.
бинтом, потом полотенцем и, наконец, шарфом. Судя по регулярному рычанию и
грубым фразам, сыпавшимся из него, как из рога изобилия, он был грозовой
тучей, основным стрессующим фактором района, и наказывал любого, когда
считал, что пора. Но однажды подошла и его очередь подвергаться насилию.
Как-то районный громовержец мылся, по обыкновению не включая свет, чтоб не
смущать взор обычными полчищами тараканов. Вдруг этот Зевс местного
значения почувствовал дерьмовые дела, затевающиеся за его спиной, и сделал
шаг в сторону. После этого что-то свистнуло и порвало ему ухо, но все-таки
основная часть головы осталась целая. Он медленно свалился на пол и
нащупал топор, который держал в ванной на случай, когда подлые дружки
придут к нему с разборками. Решительный человек просек - какой-то хрен
копошится в углу, и обрушил на это "не поймешь что" топор. Лезвие,
наскочив на твердь, отлетело в сторону. Тут будто пилкой резануло
поединщика по правой руке, оружье выпало из-за неприятных ощущений, но
боец сумел подхватить его левой и рубануть снова, только уже не сверху
вниз, а наоборот. Полетели брызги, человек порубил минуты две по
необходимости и еще три ради удовольствия, а когда заметил, что никто
кроме него уже не шевелится, зажег свет. Каково же было изумление
атакованного - ведь на полу ванной в бурой луже обнаружилась издохшая
гусеница, вымахавшая до размеров поросенка. Впрочем, название "гусеница"
было условным, и это рассказчик четко сознавал. Из ее пасти, страшной, как
улыбка мертвеца, тянулся хобот, что въелся острым наконечником в стенку и
застрял там. На брюхе панцирные кольца немного разошлись под воздействием
сожранного и выпитого, там лезвие топора и выпустило внутренний сок.
Человек-победитель отрубил хобот, вытащил его кусачками из стены, потом
все останки бросил в ведро, собираясь вызвать ученых. Вернее, ученого,
того жмота, у которого он в первый и последний раз чинил унитаз. Перед
вызовом израненный хотел привести себя в порядок, полить дезинфицирующей
жидкостью на раны. Но ужас - несколько заначенных бутылок водки было
вскрыто и цинично опустошено. В огромной бутыли с перспективным бродилом
осталась лишь пара капель на дне. Такого надругательства психика уже не
выдержала и отключилась. Когда изображение в глазах сфокусировалось снова,
рядом хлопотала подружка Зина, потерпевшие члены тела были промыты и
Шилова Юлия
Лукьяненко Сергей
Доценко Виктор
Куликов Роман
Доценко Виктор
Роллинс Джеймс