метнуться - и он сорвал все белье, скомкал его в кучу, отнес в ванную и там
на пол бросил... Выбежал на балкон: воздух был душный, листья тяжело, устало
шевелились - шелест их был приглушенный, казалось, что они умирали.
тучи едва были видны, они наливались белым сияньем, однако, раскатов пока не
было слышно.
никаких следов утренней кровищи, более того - детвора там начертила уже
классики, и девочки прыгали через резинку. Прыгали без единого звука, будто
немые, или мертвые...
Ани, все это время проспал, и никакой цыганки не было, и Аня жива - все мне
привиделось. Я спал все это время.
балконе стоял тот самый утренний. Он стоял на том же самом месте, где и за
несколько часов до того. Не моргая, внимательно смотрел он на Сашу.
занавесил ей балкон; а, когда уселся за стол, услышал из-за простыни
властный голос:
их. Все равно была тишина - слишком тихо, слишком. С улицы - ни звука;
только тикают в душном воздухе часы.
уходящие неведомо куда, умирающие секунды. Ему захотелось ухватиться за
любую из этих секунд, узнать у нее что-то, поговорить с нею, но с каждым
"тик-так" - умирала секунда.
покрытый бельем пол.
шкаф заставленный книгами, рядом - детские его игрушки - машинки, солдатики.
А еще глобус, школьные учебники, наклейки с собаками и кошками. Ему страшно
стало за свою жизнь - он, вдруг, задумался зачем он раньше жил, и как он
раньше жил - и о понял, что - ни зачем, и никак. Вся жизнь его показалась
пустой и бессодержательной - все помыслы его, все хождения его куда-то - уже
мертвыми, ни за чем не нужными...
бесконечные воспоминания редких мгновений проведенных рядом с нею? Не за тем
ли, чтобы прикрыть собственную духовную пустоту? Не за тем ли, чтобы забыть,
что кроме этой иллюзии у тебя ничего и нет..."
долго и страстно любил до Ани - тоже безответно, но Женя была девушкой
доброй, очень энергичной и, всегда хотела видеть в Саше друга - не отвергать
его, по крайней мере.
те месяцы неразделенных страданий о Жене. Ведь, он любил ее столь же
страстно, как и Аню; ведь он, даже, и стихи ей какие-то посвящал, и в душе
не раз в любви вечной клялся, и слез немало, от мук своих неразделенных
пролил. И вот он набрал ее номер...
дома! Только бы... иначе..."
услышать его вновь? Как же мог ошибиться - ведь, он мне показался совсем
чужим. Просто - голосом из толпы".
послушать Сашу - так как Женя, вообще, любила общаться с людьми. Любила
слушать речь, да и сама говорить могла часами.
"сонный", стоящий в десяти шагах, слышит каждое его слово. Тогда юноша
прошептал в трубку: "Подожди, пожалуйста" - закрыл балкон, и, вновь взявши
трубку, спросил со страхом:
этого многое зависит.
отдавая себе отчет, что никаких чувств, кроме дружеских к нему не испытывает
(у нее был любимый человек), и, что, ответь она "да" - это повлечет целую
чреду неприятных и ненужных объяснения.
говоришь...
думаешь, что я опять тебе про любовь... Ты ошибаешься. Мне только надо,
чтобы ты была рядом со мною несколько часов - да хоть до утра. Просто
поговори, расскажи мне что-нибудь, а я буду смотреть на тебя. Поверь, мне
очень плохо. А, если ты занята, то знай, что один раз в жизни так зовут.
Женечка, пожалуйста, приди - страшно мне.
очень жутко - это со смертью, - это с тысячелетьями связанно...
Пройдемся по улице.
Через полчаса около "рыбьего хребта. - так называли полукилометровое здание
в котором раньше жила Аня (Женя про нее ничего не знала).
простыню - казалось, что соседский дом еще приблизился и, теперь, можно было
дотянуться до него рукою.
стал отсчитывать Сашу:
вы можете понадобиться следствию? А вы уже во второй раз за сегодняшний
день...
громовые раскаты, довольно громко прокричал:
собрался?! А вы, со своим следствием, можете понять, что чувствую я?! Вы мне
помочь можете?! Вот тот же - вот и стойте и помалкивайте!
на лестницу; и, пока бежал до первого этажа, гнев кипел, гнев разрывался в
нем. Он представлял, что "сонный", а с ним и "басистый" и помощники
"басистого" будут поджидать его на первом этаже - тогда он разметает их;
вырвется на улицу.
улице никого не было. Вообще никого, кроме дождевого свежего ветра.
настоящих грозовых стен, и все уже погрузилось в приглушенную таинственную
тень, все шуршало, да вздрагивало, предчувствуя приближенье ливня, но ни
одного человека - город, казалось, вымер. Доносился, правда, издали гул, но
не понять было - машины то гудят, или же бессчетные громы...
Когда он перебегал дорогу, ни одной машины не было видно и, лишь за спиной
его прогудело что-то, но то могла быть и не машина.
места, где он впервые встретился с Вэлрой.
она была в темно-зеленых жакет и длинное платье - по правде, Саша и не узнал
ее сначала - потом уж лицо поднялось из глубин дней одиночества...
свой на парк - туда взглянул и Саша.
плывущим, клубящимся, черным саваном. Кроны деревьев содрогаясь, изгибаясь -
переплетались между собой, беспрерывно и громко шумели на всей протяжности,
и подобен был парк гневному морю. А там на, самом горизонте, поднималась, до
самых туч темная стена дождя, словно цунами. Вершины небоскребов терялись в
темных тучах, но и в тех окнах, которые оставались виСашими - не горело, не
смотря на сумерки, ни одного огня.
человеком мечтательным, поэтичным. - Какое таинственное; да нет - я бы даже
сказала неземное сегодня небо! Кажется, что к этому миру пришла смерть, что