научился ничему не удивляться. И еще он очень захотел, чтобы поскорее все
это заканчивалось, чтобы смог вырваться домой, точнее - в парк, к Тане.
внимания - как только появился карлик, она заговорила ему:
бы давно съели меня, если бы не круг из волос, но и так они грызутся - едят
друг друга - я стараюсь не обращать внимания, но скрежет их клыков,
верещание, визг, потом треск раздираемой плоти... Все это так страшно - я не
могу этого терпеть. Накорми их, Сроби, иначе я так и не закончу своей
работы...
увидел, что на коленях у нее лежит пряжа - кажется, огромное полотно, но
видна была только малая часть его, так как большая часть, сложенная
аккуратной горочкой лежала возле ее ног. И у Михаила, как только он на это
полотно взглянул, даже голова закружилась - дело в том, что там была
изображена часть звездного неба, и звезды казались настолько живыми, что
было это словно оконце - оконце к нему может быть только у потолка, он же
смотрел на него сверху вниз - вот и покачнулся, представилось ему, будто
вниз головой висит.
слова и даже звука ни одного не издал. В этом кровавом свете, кстати, Михаил
смог разглядеть и его лицо. Он был темным - не черным, а именно темным,
словно бы изнутри изгнил - ни одна черточка не шевелилась на его лице, это
было каменное лицо, и не понятным было, как этот истукан вообще может
ходить.
пор стенало от его каменной хватки) - и, послушно этому взмаху, темневшие по
углам крысы, встали вдруг на задние лапы, и, чеканя шаг, убрались в свои
норы. Однако, прошло не более минуты (все это время, зачарованный Михаил
рассматривал кусочек полотна) - как крысы появились вновь. Однако - о чудо!
- теперь все они облачены были в белые, поварские халаты, да еще с
колпачками на головах. В лапках же они сжимали все те предметы, которые
могли бы понадобиться в работе поварам. По прежнему чеканя шаг, они прошли к
некому большому черному кубу, который почти полностью загораживал одну из
стен - они нажимали на его кажущиеся совершенно гладкими стены и в них
раскрывались дверки, из которых выливалось синеватое сияние. Крысы заходили
в дверки, и возвращались уже груженные разными продуктами, среди которых
были как и знакомые (как например сыр или петрушка), так и совсем невиданные
- какие-то сиреневые шары, какие-то ярко-зеленые, словно змеи шипящие
напитки. Однако, ничего этого крысы не ели - они аккуратно разложили все это
(а там было очень-очень много разных вещей, и из того же черного куба
достали большой ржавый котел, в котором уже что-то булькали. Вот разом
взмахнули своими длинными хвостами и вспыхнуло ярко-синее пламя, жар от
которого почувствовал и Михаил. Жидкость, которая была в котле тут же
закипела, взвилась к потолку зеленоватым дымком, а крысы-повара уже
суетились вокруг, подбрасывали в котел приправы, заливали жидкости. А две
запрыгнули на самый край и усердно перемешивали варево половниками. Михаил
глядел на это действо и не в силах был оторваться - что-то зачаровывающее,
колдовское было в движении крыс. Очнулся он только когда все уже было
приготовлено - пламень больше не горел, а над разгоряченным котлом повисло
темно-зеленое, густое и совсем недвижимое облако. В воздухе сильно пахло
какой-то острой травяной снедью. Что касается крыс, то они по-прежнему
стояли в своих поварских одеяниях на задних лапах, но так истомились, что
бока их так и ходили ходуном. А бока то были впалые - да и вообще - видно
было, что они с ума от голода сходят. Вдруг все они обернулись к карлику,
вытянули к нему свои лапки и жалобно и зло заверещали - очень они в эти
мгновения были похожи на маленьких, уродливых человечков.
девушка. - Ты моришь своих рабов голодом и они отомстят тебе - в этом будь
уверен, я у меня же есть дар предвидения.
рукою и скованные заклятьем крысы, глотая слюни, направились к своим норам.
Было видно, как льются из их глоток слюни, как горят зловещим красным светом
их выпученные глазищи. Напомню, что каждая из этих крыс была по крайней мере
не меньше самого Сроби.
Михаил почувствовал как ноги сами несут его к котлу. Тоже было и с маленьким
Унти - мальчик снова плакал, но уже не говорил ни слова. Златовласая же дева
предостерегающе окрикнула:
повернуться, бежать из этого страшного места, но тело больше не слушалось
его. Вот он, против своей воли, уселся на том свободным от соломы месте
возле котла, на котором незадолго до этого суетились крысы - плачущий Унти
уселся рядом.
явно великоватый для него половник, которая оставила одна из крыс. Откуда то
в руках у него появилась тарелка, и он наполнил ее некой густой жидкостью,
которая постоянно булькала и сменяла свои, по большей части темные цвета. Он
поставил эту тарелку перед Михаилом, и тут же вновь направился к котлу,
начинал набирать другую, меньшую тарелку для Унти.
представлял, что будет вслед за этим - карлик подаст тарелку мальчику,
махнет рукой, или просто посмотрит, и им не останется ничего иного как
поглотить то, что там налито. И он знал еще, что надо что-нибудь придумать,
пока есть время. Попробовал пошевелить руками - это ему удалось, но при этом
он сразу же почувствовал сильную усталость - словно бы поднять руки и
поднести их к лицу являлось тяжелой работой. Попытался подняться на ноги -
бросится на карлика сзади - нет - это было слишком тяжелым для него,
сплетенного путами волшебства. И тут к его плечу что-то прикоснулось -
что-то теплое, родное, словно прикосновение нежного апрельского денька,
опустил глаза, увидел сияние золотистых волос, и понял, что это ткавшая
полотно дева незаметно к нему подобралась, решила помочь. Она перехватила
своими нежными теплыми ладонями его руку, и оставила там этот волшебный
кусочек живых прядей. Карлик в это время как раз наполнил тарелку для Унти -
и дева зажала кулак Михаила, сама же отпрянула на прежнее место.
тарелкой, проницательно вглядывался в каждого - быть может, он бы и разгадал
все, однако в это время над их головами раздался и стон и скрежет, и
покачнулось и задрожало там все - чей-то унылый, страшный голос нашептывал в
том вое свое заклятье. Карлик поднял вверх свои маленькие, но могучие руки,
быстро-быстро задвигал пальцами, и вот все наверху смолкло.
почувствовал, как его рука против его воли подносит ложку ко рту.
почти готово, оно уже начинает двигаться. Кажется, все завершено.
весь передернулся, он совсем позабыл про Михаила и Унти, и бросился к
девушке.
колдовские виденья. Рука подносила ко рту ложку с кипящим, меняющим свои
цвета варевом, но тут же теплым поцелуем вспыхивали зажатые в ладони волосы,
и он вспоминал звездное небо на полотне, а потом и тот бесконечно далекий
парк, возле родного дома, наконец и Таню вспоминал - колдовство карлика
пропадало, но все-таки не совсем - ему приходилось бороться, чтобы отвести
ложку ото рта, чтобы выплеснуть ее в одну из трещин которые покрывали
освобожденный от соломы пол - каждый раз, когда он это делал, словно
раскаленные тиски сжимали его голову, и в конце концов он застонал и потерял
сознание...
светильников были куда-то убрано; этого же шара с заключенными в нем
красными светляками было явно недостаточно чтобы осветить это помещение. В
зловещем кровавом полумраке выступали некие расплывчатые зловещие контуры, и
можно было подумать, что жизнь уже закончена, и что ты уже в царствии теней
из которого нет исхода, в котором одни лишь стенания да постепенное
затухание, если бы не девушка, которая сидела рядом с ним, и окружала
кольцом своих золотистых волос не только его, но и маленького Унти. Мальчик
был с закрытыми глазами, но не в забытьи, а сладко спал, положив голову на
ее колени.
черное. Сначала Михаилу подумалось, что там беснуется некая темная
многоголовая змея, однако, приглядевшись повнимательней, понял, что никакая
и не змея, а сонмы здоровых, обезумевших от голода крыс. Ловили отблески
кровавого света их выпученные черные глаза, и ничего кроме ненасытной жажды
поглощать все не было в них. Они сцеплялись между собою, и у кого появлялись
кровавые раны тут же раздирали в клочья, поглощали - однако этого было не
достаточно, это только больше разжигало их жажду поглощения. Из черных дыр в
стенах выбегали все новые и новые - забирались на головы, в одном месте
таким образом набралась целая живая, яростно воющая, истекающая кровью горка
в полметра высотою - горка покачнулась, завалилась и несколько крыс
оказались внутри круга золотистых волос. Тут они совершенно обезумели,
заверещали, заметались, наконец - стали перескакивать назад ко своим
соплеменникам, и сцеплялись с ними. Одна из крыс осталась и бросилась на
Михаила - ядовитая, темная слюна капала из ее зева - и неизвестно, как бы
подействовал на него этот яд, если бы девушка не успела дотронуться до нее
золотой спицей, которой ткала. Крыса повалилась без всякого движенья.
Корнев Павел
Прозоров Александр
Белов Вольф
Ильин Андрей
Майер Стефани
Курылев Олег