скрывать. Все мои мысли давно стали достоянием гласности, и покончим с
этим.
чуть больше.
В общем вы поняли.
связку, хотя, убей меня Бог, не знаю, есть ли в этом какой-нибудь смысл.
ему вслед. Генри не удержался от улыбки. Кажется, Барнер снова начинал ему
нравиться.
Разве не то же самое?.. Где тот свет, что помогает людям разобраться в
себе и своих сокровенных помыслах, позволяет отгадать, кто же они на самом
деле - в прошлом, настоящем и будущем?..
Работа не клеилась. Голоса сослуживцев раздавались где-то вовне, не сразу
пробиваясь к его заполненному дымом раздумий сознанию. В сущности и
Дэмпси, и Барнер были в чем-то правы. Он не рассказал им всей правды, но
не потому что хотел что-либо скрыть, а по той простой причине, что и сам
едва догадывался о реальном положении вещей, сомневаясь в собственных
ощущениях, не доверяя выводу разума. Спросите человека, за ЧТО он любит то
или иное живое существо, и вы наверняка поставите его в тупик. То есть,
если он на самом деле любит. И ваше "за что" останется без ответа,
несмотря на всю кажущуюся свою простоту. Лишь в мелочах человек ощущает
себя хозяином, в вопросах более многослойных он неизменно теряется.
Прислушиваясь к себе, Генри отыскивал тот заковыристый пунктик, что не
позволял ему забыть случившемся, и крохотный этот нюанс был подобен болту,
удерживающему дверь запертой. Следовало подобрать к нему ключ, с силой
повернуть в нужную сторону.
привязанность? Формальную благодарность? Или неприязнь за вынужденность
долга?.. А если в роли спасателей выступают рыбы? Можно ли испытывать все
перечисленное по отношению к ним?
окутывает голову акулы, как смыкаются раз за разом тяжелые челюсти, как
мутно парят в воде багровые останки маленьких существ.
судьбе и небесам. В данном случае адресата Генри просто не знал. Угодившие
в засаду волки начинают огрызаться. Но может ли преследуемый по пятам
косяк обнаруживать способности серых хищников? Опрошенные Барнером биологи
неохотно и вразнобой подтверждали такую догадку. Вероятно, у них не было
иного выхода. Их поставили лицом перед фактом. А кроме того они не
подрывали научных основ. Все вновь объяснялось инстинктами - этими
сложнейшими микропрограммами, повелевающими животным миром на протяжении
веков и тысячелетий. Иного этому миру не было дано, и отклик на боль,
осмысленное поведение - извините - всегда оставалось привилегией "гомо
сапиенс" и никого более... Генри с лихвой поплатился за первое свое
интервью. Сейчас он предпочитал помалкивать. Одно дело - обосновать
выношенную годами мысль, совсем другое - выказать робкое и неоформившееся
чувство, поддержки которому нет ни в себе самом, ни среди окружающих. Он
уже знал, как поступают с порывами откровенности, какой бурей смеха
встречают оголенную искренность, наперебой и побольней стараясь ее
расклевать. Сторонники седых догм никогда не стеснялись в выборе средств.
Это ведь только додуматься до такого! Разум в селедочных головах?!. Что за
нелепое предположение, что за бредовая блажь!.. Вы поглядите на их
невыразительные малоподвижные глаза! Какой, к чертям, разум? Покажите нам
хоть одного человека, что мог бы уверовать в подобную глупость!..
общества неизмеримо больнее. Поэтому даже наедине с собой Генри продолжал
осторожничать. Собственный консерватизм яростно боролся с воображением и
памятью, но переубедить себя было не столь уж просто. И он отчаянно боялся
того необъяснимого ощущения, что мало-помалу прорастало в нем. Он опасался
признаться самому себе, что отныне его судьба и судьба спасшего его косяка
повязаны крепчайшими узами.
Кроме журналиста и Генри здесь присутствовал коллега Барнера - некий
Легон, философ нетрезвого толка, человек запоминающейся наружности и
хриплого непевческого голоса. Лоб его был скошен назад и простирался до
самой макушки, волосы топорщились где-то на затылке, и Легон то и дело
проглаживал их мягким движением руки. Серые выразительные глаза его
близоруко щурились, всякий раз рассматривая собеседника с неизменным
удивлением, массивная челюсть находилась в постоянном движении, - в своей
прошлой жизни, Легон был убежден, что был жвачным животным. Пьедесталом
этой впечатляющей головы служило длинное тощее тело, не признающее чистых
рубашек и галстуков, глаженных брюк и глянцевых туфель. Если бы не
глубокомысленные речи, Легон запросто сошел бы за выпивоху-докера,
только-только вернувшегося домой после трудового дня. Барнер рядом с ним
выглядел настоящим аристократом, причесанным и благоухающим, принимающим
банку с пивом, словно бокал с шампанским. Беседу, впрочем, они вели на
равных, с удовольствием награждая друг друга нелестными эпитетами,
гримасами и взмахами рук выказывая полное взаимное небрежение.
вещал Легон, обращаясь к Генри. - И если бы он подвергал опасности только
себя! Так ведь нет! Тащит за собой кого ни попадя! Самым бессовестным
образом!.. Советую обратить особое внимание на этот нюанс. Ибо для вас,
дорогой мой юноша, он может оказаться роковым.
оказался инициатором нашего плана, - возразил Барнер.
прекрасно. Человеку не обязательно предлагать напрямую, ему нужно лишь
слегка намекнуть, что, нисколько не сомневаюсь, ты и проделал без зазрения
совести... Да, хмм... Так оно все и было, и не пытайся обмануть старого
мудрого Легона.
бы поспорить.
не позаботился ее вытереть.
не зная, ради чего. Вы забываете, что жизнь наказывает дерзких. Должно
быть, по недомыслию эта самая дерзость вам кажется сейчас героизмом, но на
деле это далеко не так.
банку. Багровый нос его явственно шевельнулся. - Задаю элементарный
вопрос! Что вы сделаете в первую очередь, ступив на борт судна?
ударим лицом в грязь, верно?..
помощников. Поприветствуем самым теплым образом, дабы не вызвать ни
малейших подозрений.
сделаете, это приблизитесь к борту и плюнете вниз. И не пытайтесь
возражать. Такова уж наша человеческая суть. Балконы, крыши, мосты - все в
этом мире создано для того, чтобы плевать вниз. Высота кружит голову, и с
этим, увы, ничего не поделаешь, - Легон с нежностью погладил свой хохолок.
- Вот почему я никогда не стану президентом. Ни этой страны, ни какой
другой. Слишком высоко, дети мои...
ответствовал Барнер. Обратившись к Генри, пояснил: - Наш ценный источник
информации предпочитает закапывать талант в землю. Вниз, а не вверх -
таков его лозунг, а, как известно, глубь земная - неважный трамплин для
карьеры. Бедный болтливый Легон был и будет рядовым журналистом всю свою
жизнь.
соотечественников. И эту самую жизнь он с полным основанием назовет честно
прожитой.
Генри. - Между нами говоря, фраза про талант, зарываемый якобы в землю,
принадлежит ему. Он твердил ее столь часто, что люди поневоле стали ему
верить. Воистину наш бедный Легон наделен силой убеждать - даже когда
убеждает в самом фантастическом.
ни в чем не бывало, - но что касается таланта, извините меня, это явный
перебор. В его годы пора бы знать, что талант - это не потенциальные
возможности, а результат. Гений живет в каждом третьем из нас, но
реализуется лишь раз на миллион. А значит... Ты догадываешься, Легон, о
чем я? Нет? Я так и думал. Так вот, это значит, что талант - это еще и
грандиозный труд.
Суворов Виктор
Свержин Владимир
Круз Андрей
Никитин Юрий
Вронский Константин
Афанасьев Роман