Чтение 6–й страницы книги ~Негодяй их Сефле~

мог отделаться.

Это было предчувствие опасности.

Предчувствие близкого несчастья. Чего-то такого, что нужно
предотвратить любой ценой. Но он не знал, что предотвращать, и уж совсем не
знал как.

У него и раньше возникало такое ощущение, хотя в очень редких случаях.
Коллеги подсмеивались над его интуицией.

Служба полицейского основана на здравом смысле, отработанных навыках,
упорстве и систематичности. Справедливо, что много сложных и запутанных дел
удалось распутать благодаря случайности, но столь же справедливо и другое:
что случайность есть понятие растяжимое и не следует ее смешивать со слепым
везением. При расследовании преступления задача состоит в том, чтобы сплести
из случайностей как можно более густую сеть. А уж тут опыт и усердие играют
большую роль, чем гениальные озарения. Хорошая память и обычный здравый
смысл ценятся выше, чем блеск интеллекта.

Интуиции нет места в повседневной работе полицейского.

Интуицию даже нельзя считать одним из качеств полицейского, как
астрологию или френологию нельзя считать наукой.

И, однако, она существует, как ни прискорбно Беку это признавать, и в
его практике бывали случаи, когда интуиция выводила его на верную дорогу.

Хотя в данном, конкретном случае его настроение можно было с таким же
успехом объяснить причинами более простыми, более очевидными и более
доступными.

Например, Рэнн.

Мартин Бек предъявлял высокие требования к тем людям, с которыми ему
приходилось работать вместе. А виноват в этом был Леннарт Кольберг, вот уже
много лет его ближайший помощник, сперва при стокгольмском муниципалитете,
затем в старой уголовной, в Вестберге. Кольберг был для Мартина надежнейшим
напарником, а кроме того, он был человеком, который забивал лучшие мячи,
задавал наводящие вопросы и подбрасывал нужные реплики.

Но сегодня Кольберга рядом не было. Скорей всего Кольберг просто спит в
своей постели, и нет сколько-нибудь уважительных причин его будить.
Во-первых, это будет не по правилам, а во-вторых, оскорбительно для Рэнна.

Мартин Бек ждал от Рэнна каких-то действий или, по крайней мере. слов,
которые показали бы, что и тот чувствует опасность. Он ждал каких-то
высказываний, которые можно будет опровергнуть или, наоборот, подтвердить.

Но Рэнн так ничего и не сказал.

Вместо этого он занимался своим делом спокойно и буднично. Пока что
вести расследование надлежало ему, и он делал все, что от него требовалось.

Пространство под окном было огорожено веревками и вешками, подъезжали
машины, включались прожекторы. Свет их прощупывал весь участок, а овальные
белые пятна от полицейских фонариков прыгали по земле, как вспугнутые мальки
на отмели, когда кто-нибудь войдет в воду.

Рэнн просмотрел все содержимое тумбочки, так и не найдя ничего, кроме
предметов личного обихода и нескольких писем в том нелепо бодряческом духе,
в каком здоровые люди обычно пишут больным, у которых подозревают серьезную
болезнь. Штатский персонал из пятого участка обследовал прилегающие палаты и
холлы, также не найдя ничего достойного внимания.

Так что, если Мартин Бек хотел выяснить какие-нибудь особые
обстоятельства, ему следовало задавать вопросы и при этом формулировать их
ясно и отчетливо, чтобы между ними не возникало недоразумений.

Дело в том, что Мартин Бек и Рэнн плохо срабатывались, о чем оба давно
уже знали и поэтому избегали работать на пару.

Мартин Бек был не слишком высокого мнения о Рэнне, последний об этом
догадывался, и это немало способствовало развитию в нем комплекса
неполноценности. Со своей стороны, Мартин в неумении наладить контакт видел
доказательство собственной слабости, и это сковывало его по рукам и ногам.

Рэнн достал старую верную сумку криминалиста, закрепил кой-какие
отпечатки пальцев, наложил пластик на некоторые следы в палате и за окном,
то есть позаботился, чтобы детали, которые могут понадобиться в ходе
следствия, не пропали от естественных причин или по чьей-то небрежности.
Прежде всего это касалось следов.

Мартин Бек был простужен, как уже не в первый раз с начала года. Он
чихал, сморкался, долго и надрывно кашлял, но Рэнн никак не реагировал. Ни
звуком. Не сказал даже "будь здоров". Правда, такие нежности были не в его
духе, да и само выражение не входило в его лексикон. А мысли свои -- если он
при этом что-нибудь думал, -- мысли свои Рэнн держал при себе.

Так что понимать друг друга без слов они не умели, поэтому в какую-то
минуту Мартин счел себя обязанным спросить:

-- Старое у них это отделение, верно?

-- Верно, -- ответил Рэнн. -- Послезавтра его освободят, то ли
перестраивать собираются, то ли займут под что-то другое. А пациентов
переведут в новые палаты, в главный корпус.

Мысли Мартина тотчас сменили направление, и немного спустя он сказал,
обращаясь больше к самому себе:

-- Интересно, чем это он его чикнул, мачете или самурайским мечом?

-- Ни тем, ни другим, -- ответил Рэнн, вернувшийся в эту минуту со
двора.-- Мы обнаружили орудие убийства. Оно лежит в саду в четырех метрах от
окна.

Они вышли посмотреть.

При ослепительном свете прожектора Мартин Бек увидел на земле орудие
убийства с широким клинком.

-- Штык, -- сказал Мартин Бек.

-- Вот именно. От карабина системы "маузер".

Карабин шестимиллиметрового калибра был типичным военным оружием.
Раньше им широко пользовались, главным образом в артиллерии и кавалерии.
Теперь этот образец устарел и вычеркнут из интендантских списков.

Все лезвие было покрыто запекшейся кровью.

-- А можно закрепить отпечатки пальцев на такой рукоятке?

Рэнн пожал плечами.

Каждое слово из него надо было вытягивать клещами, ну, если не клещами,
то, во всяком случае, путем словесного нажима.

-- Оставишь его лежать до утра?

-- Да, -- ответил Рэнн. -- Так, пожалуй, разумнее.

-- Я бы поговорил с семьей Нюмана, и чем скорей, тем лучше. Как ты
думаешь, удобно беспокоить его жену в такую рань?

-- Думаю, что удобно, -- ответил Рэнн без особой уверенности.

-- Так или иначе, без этого не обойдешься. Поедешь со мной?

Рэнн пробормотал что-то неразборчивое.

-- Ты о чем? -- спросил Бек, сморкаясь,

-- Фотографа сюда надо,-- сказал Рэнн.-- Непременно.

Казалось, ему все это до смерти надоело.

VIII

Рэнн пошел к машине, сел на водительское место и подождал Мартина Бека,
который взял на себя неприятную миссию позвонить вдове.

-- Ты что ей сказал? -- спросил он, когда Мартин сел рядом.

-- Я только сказал, что ее муж умер. Судя по всему, у него была
серьезная болезнь, и мой звонок не явился для нее полной неожиданностью.
Хотя она не могла понять, при чем тут полиция.

-- Ну и как она? Потрясена?

-- Само собой. Она хотела схватить первое попавшееся такси и ехать в
больницу. Я передал трубку врачу, надеюсь, ему удастся уговорить ее никуда
покамест не ехать.

-- Правильно сделал. Вот если она его увидит, она и впрямь будет
потрясена. Хватит и того, что ей придется выслушать наш рассказ.

Рэнн ехал по Далагатан в сторону Оденгатан, то есть в северном
направлении. Перед стоматологическим институтом стоял черный "фольксваген".
Рэнн кивком указал на него и промолвил:

-- Мало ему поставить машину где не положено, так еще и на тротуар
залез. Его счастье, что мы не из автоинспекции.

-- Вдобавок он был пьян, иначе бы он этого не сделал,-- сказал Мартин
Бек.

-- Или она, -- возразил Рэнн. Даже наверняка это была женщина. А уж
женщина за рулем...

-- Типичный образчик шаблонного мышления. Услышала бы тебя моя дочь.
Она бы тебе прочитала лекцию.

Машина свернула на Оденгатан, мимо церкви Густава Васы и Оденплан. На
стоянке было два такси со знаком "свободен", а перед светофором у Городской
библиотеки желтая подметальная машина с оранжевой мигалкой на крыше
дожидалась свободного проезда.

Мартин Бек и Рэнн ехали молча. Возле Свеавеген они обогнали
подметальную машину, которая с ревом уползала за угол, у Высшего
коммерческого училища они повернули налево, на Кунгсгатан.

-- Ах, черт подери! -- вдруг с сердцем сказал Мартин.

-- Да, -- сказал Рэнн.

И снова в машине воцарилось молчание. Когда они пересекли
Биргерярлсгатан, Рэнн сбавил скорость и начал искать нужный номер.
Отворилась калитка напротив Гражданского училища из нее высунулся молодой
человек и поглядел в их сторону. Не давая калитке закрыться, он ждал, пока
они ставили машину и переходили улицу.

Подойдя поближе, они увидели, что молодой человек гораздо моложе, чем
казался издали.

Ростом он вымахал почти с Мартина Бека, но лет ему можно было дать от
силы пятнадцать.

-- Меня зовут Стефан, -- сказал он. -- Мама ждет вас.

Они поднялись вслед за ним на второй этаж, где одна дверь была
приотворена. Через гардеробную и холл мальчик провел их в комнату.

-- Пойду за мамой,-- пробормотал он и вернулся в холл.

Озираясь по сторонам, Мартин Бек и Рэнн стояли посреди комнаты. Комната