показалось было, что оттуда исходит какой-то запах, но, может быть, я и
ошибся.
не замечал. Но спасибо, что сказали. Я как раз припомнил, что надо бы
вытащить парочку шкур на просушку. Они мокнут вот уж девять дней кряду, пора
и честь знать. С вашего позволения, я на минуточку отлучусь.
последнего корыта облезлую коровью шкуру и, расправив, повесил на веревку, а
потом принялся за следующую. Со шкур наземь потекла коричневая жижа.
свои шкуры, от смрада просто спасу не стало. Они висели в каких-нибудь
десяти - двенадцати футах, и при каждом новом порыве обдувавшего их ветерка
глаза у меня наполнялись слезами, а в горле першило.
осторожно, непрерывно обмахиваясь, а потом, поглядевши на дядю, бросили
обмахиваться и попытались вообще лишний раз не вдыхать.
ружье поперек колен. Он словно бы и не замечал никакого запаха.
Будучи, так сказать, в правительстве, вы небось интересуетесь новыми
производствами и всякими такими вещами. Я имею в виду разные способы, какими
простой человек гнет спину, чтобы заработать денег на налоги. Ведь когда на
горбу у тебя сидит столько разъевшихся политиканов, которые только и ждут,
пока ты наскребешь монетку-другую им на поживу, чтобы они могли как сыр в
масле кататься, поневоле приходится придумывать не одно, так другое. А порой
такая тоска берет, что впору самому офис открывать. Вот я и надумал завести
побочное кожевенное дельце.
кивнул:
выбираться на ярмарку в город, чтобы разжиться парой долларов, дотянуть до
нового урожая, и так из года в год. Лишь бы никому из этих жирных мошенников
не приходилось пускаться на всякие отчаянные поступки вроде устройства на
работу. Нет, не дай Бог. Ведь если русские только услышат, что здесь у нас
дела так плохи, что даже политики взялись за работу, они тут же нападут на
нас, помяните мой слова.
думал, но считал своим долгом сказать что-нибудь из вежливости.
Вдали, на холмах, качалось знойное марево, а снизу, от дяди Финли, доносился
стук молотка.
сторону.
Она пронеслась точь-в-точь промеж Бугера и Отиса и шмякнулась во дворе.
кончаются доски. Теперь, как он все свои сбережения угрохал, дела у него
идут помедленнее, но ничего, он пробавляется тем, что стащит где-нибудь по
соседству.
зальет. И тогда он, Финли, поплывет, точно жук на дубовой щепке, а мы все,
жалкие грешники, потопнем. Некоторое время он подумывал о том, чтобы
захватить с собой и Бесси, она ему как-никак сестра, но когда она устроила
такую бучу по поводу туалетов, он заявил, будто советовался с Видением, и
Видение сказало ему: черт с ней, пусть тонет со всеми прочими.
он бросил свои расспросы и мы бы все могли уйти с крыльца куда-нибудь
подальше от этой вони. Но папе, как назло, приспичило послушать о дяде
Финли, а дяде Сагамору приспичило держать нас всех на этом гнусном крыльце.
Так что я опять промолчал. Одному Зигу Фриду было хорошо. Ушел на холм и
полеживал себе в кустиках.
себя вполне уютно. Он привольно развалился, почесывая одну ногу большим
пальцем другой ноги и перекатывая ком табака за щекой.
назад, насколько я припоминаю. Мы с Бесси спали в передней комнате, когда он
вдруг влетел как угорелый, в одной ночной рубашке, и принялся вопить, будто
Видение сказало ему, что нельзя терять времени, потому что в любой момент
может настать конец света. Вот он и помчался на задний двор с гвоздодером в
руках и принялся отдирать доски от курятника, чтобы построить этот самый
ковчег. Было всего два часа ночи, и тут начался форменный дурдом: куры
кудахтают и пытаются понять, что происходит, а Бесси во всю глотку орет на
Финли, чтобы тот отправлялся в постель. Я совершенно не выспался.
Глава 4
Изничтожив курятник и сарай, где я держал грузовик, он принялся отдирать
доски от дома, но нам все-таки удалось отговорить его от этой затеи. Тогда
он начал слоняться по соседям, высматривая, где какая доска плохо прибита.
Он столько раз разбирал свинарник Марвина Джимерсона, что Марвин наконец
разжился судебным ордером и заявил, что ежели Финли еще хоть пальцем
коснется его свинарника, то он заявится сюда и сам всадит заряд соли Финли
прямо в зад, и плевать ему, проповедник Финли или нет. А ведь Финли
самолично крестил мисс Джимерсон. Да и то сказать, бедняжка после того
крещения слегла с воспалением легких. Папа глянул вниз.
насквозь просвечивает.
дверях от уборной. Если я не сбился со счета, он уже семь туалетов
распотрошил. Каждый раз, когда Бесси соберется от меня уходить, он первым
делом хватает гвоздодер и, не успеет она скрыться из виду, мчится разбирать
уборную по досочкам. Ну, а как Бесси перестает дуться и возвращается домой,
мне приходится строить новую.
прошлую субботу. Вернется через двенадцать дней. Последние пару лет она
завсегда возвращается через три недели. А прежде ей хватало десяти дней.
ногу об другую и сложил губы трубочкой, словно собирался сплюнуть табачную
жижу. Бугер и Отис, не спускавшие с него глаз, качнулись в разные стороны,
как раздвижные двери. Но он, видимо, передумал, так что они поуспокоились
малость, и вот тут-то он и плюнул. Как они дернулись, вот потеха!
времени, примерно раз в два года, Бесси вожжа попадает под хвост, и она
начинает с воплями носиться по всему дому. Мол, такой я разэдакий, и чаша ее
терпения переполнена, и ноги ее больше не будет в этом доме, и с таким, как
я, и святая бы не выдержала. Весь сыр-бор начинается обычно с какого-нибудь
сущего пустяка, ну, к примеру, ног я не помыл, но она раздувает это в целую
трагедию, и заявляет, что покидает меня навсегда. Словом, она собирает
саквояж, берет деньги, вырученные за продажу яиц, и пешком отправляется вниз
к Джимерсонам, у которых есть телефон. Оттуда по телефону звонит Баду
Уоткинсу, который водит такси в городе. Бад приезжает за ней и везет в
Гленкоув к кузине Виоле - той, что вышла замуж за Вирджила Тэлли.
и не видел. Вся такая деликатная и утонченная, вот только в животе у нее
сильно бурчит. И всякий раз, как буркнет, она прижимает три пальца ко рту и
бормочет: "Ах, извините". Кажется, уж от одного этого впору на стенку лезть,
так она в придачу еще и желчный камень заполучила.
не то восемь лет назад. И остолоп-доктор не придумал ничего лучшего, чем
сказать ей, что за всю свою практику не видывал такого огроменного желчного
камня и что он разве только жирафу впору. Виола так возомнила о себе, что
принесла его домой, поместила в маленьком бочоночке на каминной полке и
взяла в обыкновение показывать всем и каждому. Вирджил говорит, что как-то
раз перед их домом завяз автомобиль и людям в нем было некуда деться. Так
она толковала о своем желчном камне ровно тринадцать часов и двадцать минут
без передыху. В результате водитель отдал Вирджилу ключ от машины и пообещал
вернуться летом, когда дорога просохнет. Соседи лучше сделают крюк, чем
рискнут попасться Виоле в лапы, а ей, бедняжке, и поговорить не с кем. Так
что когда Бесси уходит от меня и гостит у Виолы, та прямо-таки расцветает и
полностью переключается на нее. И если Бесси очень уж зла на меня, то в
силах выдержать целых десять дней.
ерзали по ступеньке, словно никак не могли удобно устроиться.