школе. Но ему, наверное, нужны не мои познания в языке.
подвала вернулся сын, Левин слышал, как хлопнула входная дверь. По вечерам
сын подрабатывал: паял какие-то шнуры, разъемы, блочки, платы - в городе
появилось много импортных видеомагнитофонов, для состыковки с нашими
телевизорами полагались все эти штучки, сын изготавливал их и
устанавливал, ходил по субботам и в воскресные дни к беспрерывно звонившим
клиентам... И только на кухне все еще возилась жена.
побаливающее ухо в теплую мякоть подушки...
бумажку: год рождения, звание, должность, дата пленения, место пребывания
в плену и год гибели в Старорецком лагере для военнопленных некого Алоиза
Кизе.
мне поручения.
ругая Михальченко, легкомысленно согласившегося заняться бессмысленным,
как полагал Левин, и почти безнадежным, как он прикинул, поиском теней.
Мальчишка! Загипнотизировала маячившая валюта!
непонятливостью худощавого, не очень опрятно одетого человека, сидевшего
напротив за столом. - Это мой шеф, - как бы поясняя, добавил. - На вашу
работу деньги дает он. - И подумал: - "В конце концов если это даже
прихоть, вздор Густава Анерта, то не его, Шоора, забота, стоит ли покойник
герр оберст Алоиз Кизе таких денег, какие Анерт угробит тут".
пальцами по бумажке, врученной ему Шоором.
кресла, в котором недавно сидел Шоор.
раздолбай. Зачем принимаешь такие дела?
этого Кизе? Это тебе не "домушник", который хорошо наследил.
КГБ. Военнопленными занималось одно из управлений НКВД, а после его
упразднения все было передано в созданное МВД.
несколько поугас.
соотечественников, сидевших в наших лагерях?
глаза.
детективов и наслаждайся, как они лихо работают.
у них все путем. А на деле? Тоже мудохаются, как и мы, - Михальченко
махнул рукой.
Захарович, постарайтесь.
подсказал Михальченко.
ушел...
ложбинках. Степь, словно освободившись от тяжести снега, сделала первый
весенний вздох и стала вдруг желтовато-серой, прошлогодне-осенней, но
кое-где под еще скупым солнцем показалась первая щетинка недолговечной в
этих местах зелени с еще живучей робкой синью каких-то полевых цветов.
наклоняя длинные шеи, общипывали влажные стебельки и медленно, словно
жерновами, как-то горизонтально двигали челюстями...
приятелю Антону Иегупову в Старорецк письмо с фотографией, но ответа так и
не пришло. Каждую ночь он просыпался, чтобы попить воды (диабетчиков
всегда мучит жажда), а потом, ложась, засыпал не сразу. И в такие часы
подумывал, что можно было бы и съездить в Старорецк к Антону, увидеть
город своего детства, в котором не был сорок девять лет. Постепенно, но
эти робкие мысли вызрели в решение. Пугало, правда, расстояние. Но однажды
утром, взяв сберкнижку, он отправился в новое двухэтажное здание из серого
кирпича, которое называлось "Дом быта". Там на первом этаже размещалась
касса "Аэрофлота", сбербанк и почта.
до Алма-Аты, а оттуда уже большим лайнером до Старорецка. Но билет из
Алма-Аты полагалось бронировать загодя, тем более - в оба конца. Вояж
этот, как выяснил Тюнен, влетал в копеечку, но это не смутило - в его
возрасте расходы на жизнь минимальны, в Энбекталды ничего особого не
купишь. "На похороны - на гроб, гробовщикам заплатить и на поминки
останется", - невесело пошутил он в уме, и, сняв деньги со своего счета,
пошел к аэрофлотскому окошечку.
синем форменном костюме, протягивая ей паспорт.
имело для него никакого значения, все же почувствовал удовлетворение, что
к Первомаю будет уже дома...
искусственной кожи, слишком кустарно имитированный под крокодилью, он
поставил раскрытым на табурет, застелил свежей газетой и начал складывать
нехитрые пожитки. Старался брать то, что поновее, но выяснилось, что все
ношенное-переношенное, хотя и чистенькое, однако застиранное. Он долго
стоял перед растворенной левой дверцей шкафа, перебирая сорочки и белье,
правую створку не раскрывал - там хранились платья, пальто и прочие вещи
покойной жены. Он никогда не прикасался к ним, суеверно боясь, что даже от
прикосновения воздуха все рассыпется в прах и тогда уже от Анны в доме
ничего не останется.
пустыми руками. В воскресенье он пошел на базар, купил два килограмма
хорошей мясистой кураги, в понедельник, решившись, отправился к
председателю райпотребсоюза, которого когда-то знал мальчишкой, и тот
распорядился продать Тюнену за наличные пять пачек импортных лезвий
"Wilkinson" для бритья и пару тонкого, с нежным начесом индийского белья -
рубаху и кальсоны, - все это, да и некоторые другие приличные товары,
отпускалось только в обмен на лекарственные травы...
надеванный плащ, к которому изнутри на молнии пристегивалась меховая
жилетка, - когда-то этот заграничный плащ с биркой "Falve" сын привез в
подарок из Дудинки, - Тюнен с чемоданом вышел из дому и отправился к
автобусной остановке. Ехать было недалеко, маленький аэродром с деревянным
зданьицем на краю поля находился в полутора километрах...
Георга Тюнена было просто поле с подсолнухами и стеблями кукурузы. Его
поразил огромный прямоугольник со множеством залов на разных уровнях, с
эскалаторами. Тюнен давно не посещал больших городов и не видел такого
скопления людей. Ожидая, пока на транспортер поступит чемодан, он впервые
растерянно подумал, что в сущности не знает, куда ему отсюда направиться,
цепляясь за надежду, что дом пять на Комсомольской, где жил Иегупов,
ремонтироваь закончили, все старые жильцы уже на месте и он без труда
попадет в квартиру, где живет Антон. Но где эта Комсомольская улица и как
Лукин Евгений
Корнев Павел
Володихин Дмитрий
Куликов Роман
Посняков Андрей
Шилова Юлия