Чтение 6–й страницы книги ~Тихий американец~

- Это он. Мне пришлось сочинить телеграмму родным. Просто ужас! Я любил
мальчика, как родного сына.

- Тем роднее вам будет его отец.

Он устремил на меня свои влажные карие глаза.

- Какая муха вас укусила? Разве можно так говорить? Прекрасный молодой
человек...

- Простите, - сказал я. - Смерть действует на людей по-разному. -
Может, он и в самом деле любил Пайла. - Что вы сообщили в телеграмме?

Он процитировал дословно, без улыбки:

- "С искренним соболезнованием сообщаю, что ваш сын пал смертью храбрых
за дело демократии". Телеграмму подписал сам посланник.

- Смертью храбрых? - переспросил я. - А это их не введет в заблуждение?
Я имею в виду его родных. Ведь миссия экономической помощи с виду не
похожа на армию. Разве вам дают ордена "Пурпурного сердца"?

Он произнес негромко, но многозначительно:

- Пайл выполнял особые задания.

- Ну, об этом-то мы все догадывались.

- Но он сам, надеюсь, не болтал?

- Нет, что вы! - И мне сразу вспомнились слова Виго: "Очень тихий
американец".

- У вас есть какие-нибудь подозрения? - спросил атташе. - Почему они
его убили? И кто это сделал?

И вдруг я разозлился: как они мне надоели, вся эта свора, со своими
личными запасами кока-колы, с портативными госпиталями, джипами и орудиями
отнюдь не последнего образца! Я сказал:

- Они убили его потому, что он был слишком наивен, чтобы жить. Он был
молод, глуп, невежда и впутался не в свое дело. Он не имел представления о
том, что здесь происходит, так же как и вы все, а вы его снабжали деньгами
и пичкали сочинениями Йорка Гардинга, приговаривая: "Вперед! Вперед!
Завоюй Восток для демократии!" Он видел только то, о чем ему прожужжали
уши на лекциях, а наставники его одурачили. Даже видя мертвеца, он не
замечал его ран и бубнил: "Красная опасность" или "Воин демократии"...

- А я-то думал, что вы - его друг, - сказал он с укором.

- Я и был его другом. Мне так хотелось, чтобы он сидел дома, читал
воскресные приложения к газетам и болел за бейсбол. Мне так хотелось,
чтобы он мирно жил с какой-нибудь американочкой, которая читает книжки
только по выбору своего клуба.

Он смущенно откашлялся.

- Ну да, конечно. Совсем забыл. Поверьте, Фаулер, все мои симпатии были
на вашей стороне. Он поступил очень дурно. Не скрою, у нас с ним был
длинный разговор по поводу этой девушки. Видите ли, я имел удовольствие
знать профессора Пайла и его супругу...

- Виго вас ждет, - сказал я и пошел от него прочь. Тут он впервые
заметил Фуонг, и когда я оглянулся, он смотрел нам вслед с мучительным
недоумением: извечный старший брат, который ничего не понимает в делах
младшего.

3

Пайл впервые встретил Фуонг в том же "Континентале" месяца через два
после своего приезда. Наступал вечер, а с ним и та мгновенная прохлада,
которую приносит заход солнца; в переулках зажигали свечи. На столиках,
где французы играли в "восемьдесят одно", стучали кости, а девушки в белых
шелковых штанах возвращались на велосипедах домой по улице Катина. Фуонг
пила оранжад, я - пиво, и мы сидели молча, довольные тем, что мы вместе.
Но вот Пайл нерешительно подошел к нашему столику, и я их познакомил. У
него была манера в упор глазеть на девушек, словно он их никогда не видел,
а потом краснеть от смущения.

- Я вот все хотел спросить, не согласитесь ли вы с вашей дамой, -
сказал Пайл, - пересесть к моему столику. Один из наших атташе...

Это был атташе по экономическим вопросам. Он так и сиял улыбкой с
террасы над нами, - широкой, приветливой, сердечной улыбкой уверенного в
себе человека, который "не теряет своих друзей, потому что употребляет
самые лучшие средства от пота". Я не раз слышал, как его звали "Джо", но
так и не узнал его фамилии. Он поднял страшную суету, шумно отодвигая
стулья и вызывая официанта, хотя в "Континентале" вам все равно могли
подать только пиво, коньяк с содой или вермут-касси.

- Вот не надеялся вас здесь встретить, Фаулер, - сказал Джо. - А мы
ожидаем наших ребят из Ханоя. Там, говорят, было настоящее сражение.
Почему вы не с ними?

- Мне надоело летать по четыре часа, чтобы попасть на
пресс-конференцию, - сказал я.

Он неодобрительно поглядел на меня.

- Наши ребята прямо горят на работе. Подумать только, они ведь могли бы
зарабатывать вдвое больше и без всякого риска, если бы занялись торговыми
делами или писали для радио.

- Но тогда им пришлось бы работать, - сказал я.

- Они, как боевые кони, чуют запах битвы, - продолжал он ликующим
тоном, не слушая того, что ему не хотелось слышать. - Билл Гренджер - его
хоть привязывай, когда где-нибудь пахнет дракой.

- Вот тут вы правы. На днях я видел, как он дрался в баре "Спортинг".

- Вы понимаете, что я говорю совсем не об этом.

Два велорикши, бешено вертя педали, пронеслись по улице Катина и
картинно замерли у дверей "Континенталя". В первой коляске сидел Гренджер.
Во второй лежала серая, бессловесная груда, которую Гренджер стал
выволакивать на тротуар.

- Давай, Мик, - приговаривал он. - Ну, идем. - Потом он стал
препираться с рикшей. - На, - сказал он. - Хочешь бери, хочешь нет, - и
бросил на землю в пять раз больше денег, чем полагалось.

Атташе по экономическим вопросам сказал нервно:

- Наши ребята тоже хотят немножко отдохнуть.

Гренджер кинул свою ношу на стул. Потом он заметил Фуонг.

- Ишь, старый черт, - заорал он. - Где ты ее подцепил, Джо? Вот не
думал, что ты еще на это способен... Простите, мне надо в клозет.
Присмотрите за Миком.

- Здоровая солдатская прямота, - заметил я.

Пайл сказал серьезно, снова покраснев:

- Я ни за что бы вас не пригласил, если бы знал...

Серая куча на стуле зашевелилась, и голова упала на стол, будто жила
отдельно от всего остального. Она испустила вздох, длинный свистящий
вздох, полный беспредельной скуки, а потом замерла снова.

- Вы его знаете? - спросил я у Пайла.

- Нет. Он газетчик?

- Я слышал, что Билл называл его Миком, - напомнил атташе по
экономическим вопросам.

- Кажется, у "Юнайтед Пресс" теперь новый корреспондент?

- Того я знаю. А он не из вашей миссии по экономическим вопросам? Но
вы, конечно, не можете знать всех ваших сотрудников, - их тут у вас сотни.

- Кажется, он - не наш, - сказал атташе по экономическим вопросам. - Я
такого не помню.

- Можно поискать у него удостоверение, - предложил Пайл.

- Бога ради, не будите его. Хватит с нас одного пьяного. Гренджер-то уж
во всяком случае знает, кто он такой.

Но и Гренджер этого не знал. Он вернулся из уборной мрачный.

- Кто эта дамочка? - спросил он угрюмо.

- Мисс Фуонг - приятельница Фаулера, - чопорно объяснил ему Пайл. - Мы
хотели бы выяснить, кто...

- Где он ее подцепил? В этом городе надо быть поосторожнее. - И он
прибавил угрюмо: - Слава богу, у нас по крайней мере есть пенициллин.

- Билл, - сказал атташе по экономическим вопросам, - мы хотели спросить
вас, кто такой Мик.

- Хоть убейте, не знаю.

- Но ведь вы его сюда привезли.

- Эти лягушатники не умеют пить виски. Парень совсем окосел.

- Он француз? А мне казалось, что вы звали его Миком.

- Надо же его как-нибудь звать, - возразил Гренджер. Он нагнулся к
Фуонг. - Эй, ты! Хочешь еще стакан оранжада? Ты сегодня уже занята?

- Она всегда занята, - сказал я.

Атташе по экономическим вопросам поспешил вмешаться:

- Как идет война, Билл?

- Большая победа к северо-западу от Ханоя. Французы отбили две деревни,
хоть они и не сообщали, когда эти деревни были отданы. Большие потери у
вьетминцев. Свои потери французы еще не смогли подсчитать. Сообщат через
недельку-другую.

- Ходят слухи, - сказал атташе по экономическим вопросам, - что
вьетминцы прорвались в Фат-Дьем, сожгли храм и выгнали епископа.

- В Ханое о таких вещах не рассказывают. Это ведь не победа.

- Один из наших санитарных отрядов не смог пробраться за Нам-Динь, -
сказал Пайл.

- Неужели вы так далеко летали, Билл? - спросил атташе.

- За кого вы меня принимаете? Я корреспондент, у меня пропуск, он не
позволяет преступать положенные Границы. Я лечу на аэродром в Ханое. Мне
дают машину до Дома прессы. Французы организуют полет над двумя городками,
которые они взяли обратно, и показывают нам, что над этими городками
развевается трехцветное знамя. Правда, с такой высоты трудно определить,
какое это знамя. Потом они созывают пресс-конференцию, и полковник
объясняет на-м, что мы видели. Потом мы сдаем наши телеграммы в цензуру.
Потом мы пьем. Там лучший бармен во всем Индокитае. Потом летим обратно.