комнате, сама отошла в сторону, наблюдая за мной издали. Я сделала
несколько неверных шагов по комнате, чувствуя мучительную пустоту в
затылке и тяжесть в ногах, которые были как свинцом налиты.
скрыть смятение, чтобы меня не расстраивать". Ей действительно удалось
изобразить на своем лице доверчивую улыбку, словно я всегда была такой:
скулы торчат, нос короткий, волосенки реденькие. Где-то в доме часы
пробили семь.
движения и походка у тебя сейчас не такие, как прежде. Мне тоже придется к
этому привыкать.
хочу вспомнить.
которое я знаю и где все меня знают?
обняла меня и, прижав к себе, покачивалась вместе со мной, точно баюкала
меня, называла своей доченькой, уверяла, что теперь никто меня больше не
обидит, потому что она больше никогда не оставит меня одну.
когда я вернулась на виллу, я нашла тебя полумертвою под лестницей. Я с
ума сходила, пока мне не удалось вызвать машину для перевозки больных,
врачей, полицию.
столовой, обставленной темной мебелью, где от одного конца стола до
другого было шагов десять. Мы сидели рядом. На плечах у меня был все тот
же клетчатый плед.
вами обеими.
есть, я перестану рассказывать.
глотала их вперемежку. Вот такой обмен устроили мы с Жанной, сидя бок о
бок в столовой огромного мрачного дома в Нейи, где подавала нам кухарка,
незаметная и бесшумная, которая называла Жанну попросту "Мюрно", без
добавления "мадемуазель" или "мадам".
росли в одном доме, в Ницце. Ее мать ходила стирать белье к твоей маме.
Когда вам было лет по восемь-девять, вы расстались и встретились снова
только в феврале этого года. Она работала в Париже. Ты к ней привязалась.
звали ее Доменика Лои.
признак того, что я вспоминаю этот кусок прошлого. Никакой надежды! Она
рассказывала о людях, участь которых меня пугала и печалила, но сами по
себе эти люди были мне чужды.
пыталась вытащить Доменику из ее комнаты, пока сама не получила ожоги. На
тебе загорелась ночная рубашка. Ты, должно быть, хотела побежать к
бассейну, в саду есть бассейн. Через полчаса я обнаружила тебя внизу под
лестницей. Было два часа ночи. Прибежали какие-то люди в пижамах, но
боялись тебя трогать, растерялись, не знали, что делать. Сразу же вслед за
мной примчались пожарные из Лека. Они-то и отвезли тебя в Ля-Сьота, в
лазарет при верфи. Ночью можно было получить машину для перевозки больных
только из Марселя. В конце концов прислали вертолет. Тебя доставили в
Ниццу. Оперировали на другой день.
выбежала из дому. Если только не предположить, что ты хотела спуститься из
окна и сорвалась. Следствие ничего нам не дало. Как бы то ни было,
установлено, что ты упала вниз головой на лестницу, получила ожоги лица и
рук. На теле тоже были ожоги, но не такие тяжелые, ночная рубашка тебя
кое-как все же защитила. Пожарные мне на этот счет что-то толковали, но я
забыла. Ты лежала голая, вся черная, с головы до пят, а в руках и во рту у
тебя были клочья обуглившейся материи. И ни одного волоса на голове. Люди,
которых я застала подле тебя, думали, ты мертвая. На темени у тебя была
дырища с мою ладонь. Больше всего хлопот в ту первую ночь наделала нам
именно эта рана. Потом, после операции доктора Шавера, я подписала
документ, по которому обязывалась дать кожу для пересадки: у тебя ткани не
восстанавливались.
буравом впивалась в мой мозг. Отодвинувшись вместе со стулом от стола,
Жанна откинула подол своей юбки. Я увидела на ее правой ляжке, над чулком,
коричневый квадрат: след от пересадки ткани.
и заплакала. Рука Жанны легла на мое плечо, и мы сидели так долго, пока не
пришла кухарка и не поставила на стол поднос с фруктами.
- Нужно, чтобы ты это знала и вспомнила.
было, уже не страшно.
подошла к буфету, зажгла спичку, прикурила. С секунду подержала горящую
спичку, показывая ее мне.
на вилле провели газ. Следствие пришло к заключению, что проводка в одном
месте оказалась недоброкачественной. Источник взрыва - неисправная горелка
колонки в одной из ванных.
Вроде бы приятно.
яблоко. Вытри глаза.
ней в случае нужды поместились бы четыре Мишели, Жанна нарядила меня в
толстый пуловер с глухим воротником, замшевое пальто и зеленый шарф.
которой мы приехали сюда днем.
показать. Через несколько дней ты у меня будешь водить машину.
вы играли втроем еще с одной девочкой, она умерла рано, кажется, от
суставного ревматизма или чего-то в этом роде. Вас назвали кузинами,
может, потому, что вы росли вместе. К тому же вы все три родом из Италии:
Ми, До и Ля. Третью подружку звали Анджела. Поняла теперь, откуда взялось
прозвище твоей тетки?
улицам.
матери.
пансион. Через четыре года тетка настояла, чтобы тебя отдали ей. В
молодости - рано или поздно ты это все равно узнаешь - она занималась не
очень-то почтенным делом. Но к тому времени она стала важной дамой,
разбогатела. Туфли, которые мы с тобой носим, делаются на фабриках твоей
тетки.
эти можно назвать моими: Рафферми-то померла.
трогает. Восемнадцати лет я начала работать на Рафферми: стала каблучным
мастером в цехе ее фабрики во Флоренции. Я жила одна, зарабатывала себе на
хлеб как могла. Было это в сорок втором. Пришла она как-то в цех, и первой
наградой за мои труды была оплеуха; впрочем, эту оплеуху я ей тут же
вернула. Вот тогда она и взяла меня к себе. А последним ее подарком была
тоже оплеуха, но на этот раз я не дала сдачи. Случилось это в мае
нынешнего года, за неделю до ее смерти. Временами она сознавала, что
умирает, но от этого не становилась добрее к окружающим.
ту женщину, чье лицо я знала по фотографии, - старуху в пенсне, сидящую в
Корнев Павел
Афанасьев Роман
Ларссон Стиг
Прозоров Александр
Елманов Валерий
Рыбаков Вячеслав