проигнорировал ее слова.
не знал о них. Гарри Брук и Фей Ситон объявили о своей помолвке в середине
июля. А теперь я должен рассказать вам о том, что произошло двенадцатого
августа.
над статьей для "Ревю де ле монд". Все утро я писал ее в уютном номере
отеля, как делал это уже почти неделю. После ленча я перешел Плас-дез-Эпар,
намереваясь зайти в парикмахерскую подстричься. В этот момент я подумал, что
должен заглянуть в Лионский кредитный банк, пока он еще не закрыт, и
получить деньги по чеку.
раскатами грома и внезапными брызгами дождя. Но только настоящий ливень, а
не этот мелкий дождичек мог бы освежить воздух и принести облегчение. И
первым, кого я увидел, был выходящий из конторы управляющего банком мистер
Говард Брук.
он, должен был бы в это время находиться в собственной конторе.
шляпе. На левой руке висела трость, а в правой он нес старый портфель из
черной кожи. Мне даже показалось, что его светло-голубые глаза как-то
странно слезятся, и я впервые обратил внимание на слишком отвисшую для
человека, находящегося в столь отличной форме, кожу у него под подбородком.
руку. Рука была очень вялой. - Мой дорогой Брук, - продолжал я, - какая
приятная неожиданность! Как ваши домашние? Как здоровье вашей милой жены,
Гарри и Фей Ситон?"
человека повернулись к нему. Этот славный малый залился краской смущения, но
был настолько расстроен, что, казалось, все это не слишком его трогало. Он
отвел меня туда, где нас не могли услышать, открыл портфель и показал мне
его содержимое.
было двадцать пять двадцатифунтовых банкнотов, всего две тысячи фунтов
стерлингов.
дрожали. - Знаете, я подумал, что английские купюры выглядят более
соблазнительно. Если Гарри не желает отказаться от этой женщины, я вынужден
просто откупиться от нее. А теперь прошу меня извинить".
из банка.
После которого все плывет у вас перед глазами, и вы чувствуете тошноту и
внезапно ощущаете себя резиновой игрушкой, которую сдавили в руке? Именно
таковы были тогда мои ощущения. Я забыл о чеке. Я забыл обо всем. Я
отправился обратно в свой отель, скользя под моросящим дождем по потемневшим
булыжникам Плас-дез-Эпар.
четверть четвертого, зазвонил телефон. Мне кажется, я подозревал, с чем
связан этот звонок, но не догадывался, что именно произошло. Это была мама
Брук, миссис Джорджина Брук, и она сказала: "Профессор Риго, ради Бога,
приезжайте к нам как можно скорее".
машину еще сквернее обычного. Шел все тот же мелкий дождь, неспособный
пробить брешь в скорлупе предгрозового пекла, в которую все мы были
заключены. Когда я добрался до Боргара, мне показалось, что дом пуст. Войдя
в холл, я громко окликнул хозяев, но никто не отозвался. Тогда я прошел в
гостиную и нашел там мама Брук, которая очень прямо сидела на диване,
предпринимая героические усилия совладать со своим лицом и сжимая в руке
мокрый носовой платок.
славным мужем и мисс Ситон?"
обратиться за помощью.
Говард не хочет мне ничего рассказать. Гарри говорит, что все это чепуха, но
не объясняет, о чем идет речь, и тоже ничего не рассказывает. Все как-то
странно... А два дня назад..."
Фреснак, огородник, снабжавший Бруков яйцами и свежими овощами. У Жюля
Фреснака было двое детей - семнадцатилетняя дочь и шестнадцатилетний сын, -
к которым Фей Ситон относилась с большой теплотой, и все члены семейства
Фреснак ее очень любили. Но два дня назад Фей Ситон встретила Жюля Фреснака,
который ехал на своей телеге по дороге, по этой белой дороге, обсаженной
тополями и окруженной колосящимися нивами. Жюль Фреснак, с побагровевшим и
искаженным от ярости лицом, слез с телеги и начал что-то громко кричать ей,
пока девушка не закрыла лицо руками.
Алиса находилась слишком далеко, чтобы разобрать слова, по голос этого
человека от бешенства стал хриплым до неузнаваемости. Когда же Фей Ситон
повернулась и поспешила прочь, он поднял камень и бросил в нее.
разводя руками.
Четвертого, на встречу с бедняжкой Фей. Профессор Риго, вы должны нам
помочь. Вы должны что-то сделать".
она была очень хороша собой. - Но надвигается нечто ужасное. Я чувствую
это!"
полным денег. Он сказал мне, что намеревается, как он выразился,
окончательно решить проблему, связанную с Фей Ситон, и назначил ей встречу у
башни в четыре часа.
присутствовал при урегулировании вышеназванной проблемы. Она ответила, что
Гарри у себя в комнате пишет письмо, и отец поднялся к нему наверх. Он не
нашел там Гарри, который на самом деле возился с мотором в гараже, и вскоре
вернулся назад.
волочил ноги, словно больной". И папа Брук вышел из дома и направился к
башне.
Брук, находившаяся на грани истерики, все ему рассказала. Гарри на мгновение
замер, о чем-то размышляя и что-то бормоча себе под нос, а затем вышел и
направился к башне Генриха Четвертого. Фей Ситон за это время так и не
появилась.
и что-то предпринять! Вы здесь наш единственный друг, и вы должны пойти
вслед за ними!"
не было. Я пошел на север по восточному берегу реки, пока не достиг
каменного моста. По нему я перебрался на западный берег. Над берегом
возвышалась башня.
спотыкаешься об обломки древних, почерневших камней - опаленных огнем,
заросших сорной травой, - вот все, что осталось от некогда стоявшего здесь
замка. Входом в башню служит полукруглая арка, вырубленная в стене. Эта арка
расположена не со стороны реки, а выходит на запад, на луг и рощу каштанов.
Я добрался до башни, когда небо уже потемнело, а ветер усилился. Под аркой
стояла Фей Ситон и смотрела на меня. Фей Ситон в пестром шелковом платье, в
белых плетеных туфельках на босу ногу. На руке у нее висели купальник,
полотенце и купальная шапочка, однако она еще не успела искупаться - ее
блестящие темно-рыжие волосы были в полном порядке и ни одна прядь не
намокла. Она тяжело и прерывисто дышала.
от меня ждут, - я ищу Гарри Брука и его отца".
молчала.
обычно сопутствует ужасному воспоминанию.
вмешиваться. Извините меня". "Но, мадемуазель..." "Прошу меня извинить!"
на траву, ходившую ходуном от ветра; потом еще и еще. Я заглянул внутрь.
по ее стене вилась лестница, поднявшись по которой можно было через
квадратное отверстие попасть на плоскую крышу. Внутри пахло затхлостью и