Чтение 6–й страницы книги ~Государственные игры~

Вернером, а тот, натянув поглубже кепи и выставив массивные плечи теснил ее
назад. Она размахивала руками и чуть ли не приплясывала от возбуждения. Бубе
хотелось сказать ей, что посмотреть на "звезду" не такое уж большое дело.
Самые обычные люди, только избалованные и заносчивые.

И все же он сочувствовал этой молодой женщине. Вернер был помешан на
порядке, но, может, тут они могли бы немного нарушить правила и дать этой
бедняге на кого-то глянуть.

- Вернер, - обратился он к сослуживцу, - поскольку дама уже является
нашей гостьей, почему бы нам...

Манфред, обогнув женщину, выступил вперед и наотмашь ударил охранника по
лицу дубинкой Вернера. Дубинка из черного дерева пришлась тому прямо по
губам. Поперхнувшись собственными зубами и кровью, Буба грохнулся спиной о
стенку фургона. Манфред нанес ему еще один удар, теперь уже по правому
виску, и голова Бубы мотнулась влево. Он сразу затих, тело его сползло по
стенке и так и осталось сидеть, подпираемое трейлером. По его шее и по
плечам стекала кровь.

Манфред распахнул дверцу водительской кабины и, забросив окровавленную
дубинку на сиденье, сам вскарабкался внутрь. Не успел он это сделать, как из
съемочной группы послышался мужской окрик:

- Джоди, ты где?!

Карин отвернулась от площадки. Привстав на колено, она расстегнула рюкзак
и достала из него свой "узи".

Низкорослый мужчина покачал головой и двинулся в сторону трейлера.

- Джоди! Какого черта ты там возишься?! С такими темпами ты скоро станешь
стажером с приставкой "экс"!

Карин поднялась с колена и развернулась в его сторону. Помощник режиссера
остановился. Между ними было каких-то пятьдесят ярдов.

- Эй! Вы кто такая?! - окликнул он. Покосившись в сторону фургона, он
поднял руку с вытянутым пальцем. - Это что, оружие из нашего реквизита? Вы
не имеете права...

Убедительное автоматное "та-та-та" скосило Холлиса Арленну, который так и
остался лежать на спине с раскинутыми руками и остекленевшим взглядом.

В тот момент, когда он коснулся земли, со съемочной площадки послышался
истошный визг, и люди начали разбегаться.

С урчанием ожил мощный двигатель трейлера; Манфред поддал газу на
холостых оборотах, перекрывая ревом дизеля крики на площадке.

- Поехали! - заорал он Карин, захлопывая дверцу кабины. Не опуская "узи",
молодая женщина пятясь отступила назад, к открытой дверце фургона. Лицо ее
ничего не выражало, на нем не дрогнул ни один мускул, она вспрыгнула на
ступеньку и нырнула внутрь кабины, после чего подтянула складную лесенку и
прихлопнула створку.

Когда Манфред тронулся с места и машина с ревом двинулась через кусты,
мертвое тело убитого герра Бубы безжизненно опрокинулось навзничь.

Глава 7

Четверг, 10 часов 12 минут, Гамбург, Германия

Жан-Мишелю подумалось, что для встречи с вождем, провозгласившим себя
новым фюрером, гамбургский район Сант-Паули самое подходящее место.

В 1682 году здесь, на холмистых берегах Эльбы, была воздвигнута церковь в
честь святого Павла. А в наполеоновские времена на тихую деревушку напали,
напрочь ее разорив, французы; С тех пор тут начались необратимые перемены. С
появлением притонов, ночлежек, танцевальных залов и публичных домов для
обслуживания моряков с торговых пароходов к середине века район Сант-Паули
прослыл средоточием греха.

Да и сегодня в ночное время он по-прежнему оставался таковым. Кричаще
яркие неоновые надписи и провоцирующие туристов зазывалы рекламировали все,
что только кому-то могло взбрести в голову: от джаз-клубов до кегельбанов,
от секс-шоу на сцене до татуировщиков, от паноптикумов до игорных домов.
Невинные вопросы типа "У вас не найдется лишней минутки?" или "Не дадите
прикурить?" сводили клиентов с проститутками, в то время как наркотики тихим
осторожным голосом предлагались на выбор.

Как-то даже символично, что именно здесь представитель "Новых якобинцев"
должен был встретиться с Феликсом Рихтером. Новое пришествие французов и
объединение двух движений снова изменят Германию, на этот раз - к лучшему.

Француз оставил двоих сопровождающих в номере спящими и поймал такси
прямо возле отеля на улице Андер-Альстер. Пятнадцатиминутная поездка
закончилась на улице Гроссе-Фрай-хайт, в сердце квартала сомнительных
развлечений. Кругом было безлюдно, если не считать немногочисленных
туристов, решивших не поддаваться на соблазны.

Высокий полнеющий Жан-Мишель, откинув назад густые черные волосы,
застегнул на пуговицы защитного цвета френч. Сорокатрехлетнему
вице-президенту фирмы "Демэн", название которой в переводе с французского
означало "завтра", не терпелось поскорее встретиться с Рихтером. Те
немногие, кто были с ним только знакомы, и те еще более немногие, кто знали
его хорошо, сходились по двум моментам. Во-первых, Рихтер был крайне предан
своему делу. И это было хорошо. Месье Доминик и остальные члены французской
команды тоже были патриотами своего дела, сам же месье не выносил людей, у
которых этого качества не доставало, и испытывал от сотрудничества с ними
просто отвращение.

Во-вторых, судя по отзывам, Рихтер был человеком необузданным и
неожиданно ударялся в крайности. Он способен был, следуя собственной
прихоти, кого-то осыпать милостями, а кого-то и обезглавить. В этом
отношении Рихтер имел много общего с державшимся пока в тени хозяином
Жан-Мишеля. Месье Доминик тоже относился к числу тех, кто либо любят
человека, либо его ненавидят. Он вел себя или как щедрый друг, или как
непримиримый враг - в зависимости от того, что диктовалось обстоятельствами.
Наполеон с Гитлером были людьми такого же склада.

В самом облике вождей есть что-то такое, рассуждал про себя Жан-Мишель,
что не допускает никакой двойственности. Он гордился знакомством с месье
Домиником. И надеялся, что будет гордиться знакомством с герром Рихтером.

Француз подошел к черной металлической двери, которая служила главным
входом в клуб "Аусвехзайн", принадлежавший Рихтеру. Кроме смотрового глазка
и кнопки звонка под ним на самой двери ничего не было. Слева на широком
косяке выступала козлиная мраморная голова. Гость надавил на кнопку и
принялся ждать.

"Аусвехзайн", что в переводе с немецкого означало "подмена", был одним из
наименее известных, но наиболее сомнительных и преуспевающих ночных
заведений в Сант-Паули. Мужчина должен был прийти в клуб со своей дамой. На
входе им выдавались голубое и розовое ожерелья с разными номерами. Те из
посетителей клуба, у кого номера совпадали, становились парой на весь вечер.
Охрана пропускала только прилично одетых и внешне привлекательных клиентов.

- Кто там? - послышался грубый голос, который исходил из раскрытого рта
козлиной морды.

- Жан-Мишель Хорн, - ответил француз. Он хотел было добавить по-немецки,
что у него назначена встреча с герром Рихтером, но решил этого не делать.
Если подчиненные Рихтера не в курсе, кого тот ожидает, значит, тут что-то не
так. Жан-Мишелю и его сподвижникам хватало ума, чтобы в таких случаях просто
уйти.

Дверь почти сразу открылась, и детина под два метра ростом знаком
разрешил ему войти. Закрыв дверь и заперев ее на щеколду, громила положил
свою ручищу на плечо француза. Подтолкнув Жан-Мишеля к регистрационной
стойке, он повернул его лицом к стене и на какое-то время попридержал на
месте.

Жан-Мишель обратил внимание на расположенную перед собой видеокамеру и
крошечный микрофон в ухе охранника. Кто-то где-то сравнивал его лицо с
фотографией, присланной по факсу из кабинета месье Доминика в офисе фирмы
"Демэн".

- Ждать здесь, - приказал охранник. Отпустив плечо француза, он исчез в
полумраке помещения.

Грамотно устроено, оценил Жан-Мишель, пока громила тяжело затопал через
площадку для танцев. Однако осторожность никогда не бывает лишней. Того же
месье Доминика никак нельзя было бы назвать беспечным.

Жан-Мишель огляделся по сторонам. Единственным освещением служили четыре
неоновых красных кольца вокруг бара, расположенного по правую сторону от
входа. Их свет почти не сказал ему ничего о том, как выглядел клуб. Ему даже
не было видно, вышел ли куда-то здоровенный охранник. Но что француз
различил наверняка, так это запах, стоявший в помещении, несмотря на
жужжащие вентиляторы. Это была характерная тошнотворная смесь застоявшегося
сигаретного дыма, спиртного и Похоти.

Через минуту-другую Жан-Мишель расслышал звук еще одних шагов. Они
заметно отличались от предыдущих. Походка была легкой и уверенной, и ее
обладатель почти печатал шаг, не пришаркивая по полу. Еще мгновение - и в
красном свете бара появился сам Феликс Рихтер.

Жан-Мишель узнал щеголеватого тридцатидвухлетнего мужчину по фотографиям,
которые видел раньше. Однако на них терялся его динамизм и энергичность.
Рихтер чуть не дотягивал до метра восьмидесяти, его очень светлые волосы
были коротко острижены и тщательно подбриты. Отлично сидевший костюм-тройку
дополняли начищенные до глянца туфли и черный в красную полоску галстук.
Никаких побрякушек или украшений. Люди Рихтера считали их проявлением
женственности, а этому в партии не может быть места.

"Ордена и медали. Это все, что я разрешаю носить нашим людям", - написал
как-то он в передовице для своей газеты "Унзер Кампф" - "Наша борьба".

Однако еще более впечатляющими, чем наряд Рихтера, были его глаза. Снимки
этого совсем не уловили. Даже в красном свете бара его взгляд оставался
гипнотизирующим. Стоило его глазам найти цель, как они сразу переставали
двигаться. Казалось, герр Рихтер относился к той породе людей, которые не
намерены отводить свой взгляд перед кем бы то ни было.

Когда немец подошел поближе, его правая рука совершила движение, как если