Чтение 6–й страницы книги ~Знатный холостяк~

было так стыдно, что захотелось исчезнуть и никогда больше не
встречать никого из этих людей, разве только написать несколько
слов папе, чтоб он знал, что я жива и здорова. Я с ужасом
представляла себе, как все эти лорды и леди сидят за свадебным
столом и ждут моего возвращения. Итак, Фрэнк взял мое
подвенечное платье и остальные вещи, связал их в узел, чтобы
никто не мог выследить меня, и отнес в такое место, где никто
не мог бы их найти. По всей вероятности, мы завтра же уехали бы
в Париж, если бы сегодня к нам не пришел этот милый джентльмен,
мистер Холмс, хотя каким чудом он нас нашел, просто уму
непостижимо. Он доказал нам -- очень убедительно и мягко, --
что я была не права, а Фрэнк прав и что мы сами себе повредим,
если будем скрываться. Потом он сказал, что может предоставить
нам возможность поговорить с лордом Сент-Саймоном без
свидетелей, и вот мы здесь. Теперь, Роберт, вы знаете все. Мне
очень, очень жаль, если я причинила вам горе, но я надеюсь, что
вы будете думать обо мне не так уж плохо.

Лорд Сент-Саймон слушал этот длинный рассказ все с тем же
напряженным и холодным видом. Брови его были нахмурены, а губы
сжаты.

-- Прошу извинить меня, -- сказал он, -- но не в моих
правилах обсуждать самые интимные свои дела в присутствии
посторонних.

-- Так вы не хотите простить меня? Не хотите пожать мне
руку на прощание?

-- Нет, почему же, если это может доставить вам
удовольствие.

И он холодно пожал протянутую ему руку.

-- Я полагал, -- начал было Холмс, -- что вы не откажетесь
поужинать с нами.

-- Право, вы требуете от меня слишком многого, -- возразил
достойный лорд. -- Я вынужден примириться с обстоятельствами,
но вряд ли можно ожидать, чтобы я стал радоваться тому, что
произошло. С вашего позволения, я пожелаю вам приятного вечера.

Он сделал общий поклон и торжественно удалился.

-- Но вы-то, надеюсь, удостоите меня своим обществом, --
сказал Шерлок Холмс. -- Мне, мистер Маултон, всегда приятно
видеть американца, ибо я из тех, кто верит, что недомыслие
монарха и ошибки мистера3, имевшего место в давно минувшие
годы, не помешают нашим детям превратиться когда-нибудь в
граждан некой огромной страны, у которой будет единый флаг --
англо-американский.

-- Интересный выдался случай, -- заметил Холмс, когда
гости ушли. -- Он с очевидностью доказывает, как просто можно
иной раз объяснить факты, которые на первый взгляд
представляются почти необъяснимыми. Что может быть проще и
естественнее ряда событий, о которых нам рассказала молодая
леди? И что может быть удивительнее тех выводов, которые легко
сделать, если смотреть на вещи, скажем, с точки зрения мистера
Лестрейда из Скотланд-Ярда!

-- Так вы, значит, были на правильном пути с самого
начала?

-- Для меня с самого начала были очевидны два факта:
первый -- что невеста шла к венцу совершенно добровольно и
второй -- что немедленно после венчания она уже раскаивалась о
своем поступке. Ясно как день, что за это время произошло
нечто, вызвавшее в ней такую перемену. Что же это могло быть?
Разговаривать с кем-либо вне дома у нее не было возможности,
потому что жених ни на секунду не расставался с нею. Но, может
быть, она встретила кого-нибудь? Если так, это мог быть только
какой-нибудь американец: ведь в Англии она совсем недавно и
вряд ли кто-нибудь здесь успел приобрести над ней такое
огромное влияние, чтобы одним своим появлением заставить ее
изменить все планы. Итак, методом исключения мы уже пришли к
выводу, что она встретила какого-то американца. Но кто же он
был, этот американец, и почему встреча с ним так подействовала
на нее? По-видимому, это был либо возлюбленный, либо муж.
Юность девушки прошла, как известно, среди суровых людей в
весьма своеобразной обстановке. Все это я понял еще до рассказа
лорда Сент-Саймона. А когда он сообщил нам о мужчине,
оказавшемся в церкви, о том, как невеста переменила свое
обращение с ним самим, как она уронила букет -- испытанный
способ получения записок, -- о разговоре леди Сент-Саймон с
любимой горничной и о ее многозначительном намеке на "захват
чужого участка" (а на языке золотопромышленников это означает
посягательство на то, чем уже завладел другой), все стало для
меня совершенно ясно. Она сбежала с мужчиной, и этот мужчина
был либо ее возлюбленным, либо мужем, причем последнее казалось
более вероятным.

-- Но каким чудом вам удалось разыскать их?

-- Это, пожалуй, было бы трудновато, но мой друг Лестрейд,
сам того не понимая, оказался обладателем ценнейшей информации.
Инициалы, разумеется, тоже имели большое значение, но еще
важнее было узнать, что на этой неделе человек с такими
инициалами останавливался в одной из лучших лондонских
гостиниц.

-- А как вы установили, что это была одна из лучших?

-- Очень просто: по ценам. Восемь шиллингов за номер и
восемь пенсов за стакан хереса берут только в первоклассных
гостиницах, а их в Лондоне не так много. Уже во второй
гостинице, которую я посетил, на Нортумберленд-авеню, я узнал
из книги для приезжающих, что некто мистер Фрэнсис X. Маултон,
из Америки, выехал оттуда как раз накануне. А просмотрев его
счета, я нашел те самые цифры, которые видел в копии счета.
Свою корреспонденцию он распорядился пересылать по адресу:
Гордон-сквер, 226, куда я и направился. Мне посчастливилось
застать влюбленную пару дома, и я отважился дать молодым
несколько отеческих советов. Мне удалось доказать им, что они
только выиграют, если разъяснят широкой публике и особенно
лорду Сент-Саймону, создавшееся положения Я пригласил их сюда,
пообещав им встречу с лордом, и, как видите, мне удалось
убедить его явиться на это свидание

-- Но результаты не блестящи, -- заметил я. -- Он бы не
слишком любезен.

-- Ах, Уотсон, -- с улыбкой возразил мне Холмс, --
пожалуй, вы тоже были бы не слишком любезны, если бы после всех
хлопот, связанных с ухаживанием и со свадьбой, оказались вдруг
и без жены, и без состояния. По-моему, мы должны быть крайне
снисходительны к лорду Сент-Саймону и благодарить судьбу за то,
что, по всей видимости, никогда не окажемся в его положении...
Передайте мне скрипку и садитесь поближе. Ведь теперь у нас
осталась неразгаданной только одна проблема -- как мы будем
убивать время в эти темные осенние вечера.

Перевод Д. Лифшиц

Примечания

1 Цитата взята из дневника американского писателя Генри
Давида Торо (1817-1862).

2 Серпентайн (Змейка) -- пруд в Гайд-парке, в Лондоне.

3 Холмс имеет в виду английского короля Георга III
(1738--1820) и премьер-министра Фредерика-Норта (1732-1792).
Политика Георга III и Норта привела к конфликту, а затем к
войне с американскими колониями.