Чтение 6–й страницы книги ~Собака Баскервилей~

несчастного сэра Чарльза. Всех братьев было трое. Средний,
умерший в молодых годах,-- отец этого Генри. Младший, Роджер,
считался в семье паршивой овцой. Он унаследовал баскервилевскую
деспотичность и был как две капли воды похож на фамильный
портрет того самого Гуго Баскервиля. В Англии Роджер не ужился
и был вынужден скрыться в Центральную Америку, где и умер в
1876 году от желтой лихорадки. Генри -- последний отпрыск рода
Баскервилеи. Через час пять минут я должен буду встретить его
на вокзале Ватерлоо. Он известил меня телеграммой, что сегодня
утром приезжает в Саутгемптон. Так вот, мистер Холмс,
посоветуйте, как мне с ним быть?

-- А почему бы ему не уехать сразу в свое родовое
поместье?

-- Да, такое решение напрашивается само собой. Но
вспомните, что все Баскервили, которые жили там, кончали
трагически. Я уверен, будь у сэра Чарльза возможность
поговорить со мной перед смертью, он запретил бы мне привозить
последнего отпрыска древнего рода в это страшное место. И в то
же время нельзя отрицать, что благоденствие всей нашей унылой,
нищей округи зависит от того, согласится сэр Генри жить в своем
поместье или нет. Если Баскервиль-холл будет пустовать, все
начинания сэра Чарльза пойдут прахом. Я боюсь, как бы моя
личная заинтересованность в наших местных делах не взяла надо
мной верх, и поэтому обращаюсь за советом к вам.

Холмс задумался.

-- В двух словах дело обстоит так, -- сказал он наконец.
-- Вы считаете, что некая злая сила делает Дартмур небезопасным
для Баскервилей. Правильно я вас понял?

-- Во всяком случае, некоторые данные для таких опасений
имеются.

-- Так. Но если ваша теория о сверхъестественных силах
правильна, то они могут погубить этого молодого человека не
только в Девоншире, но и в Лондоне. Трудно представить себе
дьявола с такой узкоместной властью. Ведь это не какой-нибудь
член приходского управления.

-- Если б вам пришлось столкнуться со всем этим самому,
мистер Холмс, вы бы не стали так шутить. Значит, по-вашему,
молодому человеку безразлично, где быть -- в Лондоне или
Девоншире? Он приезжает через пятьдесят минут. Посоветуйте, что
мне делать?

-- Я советую вам, сэр, позвать кэб, взять с собой своего
спаниеля, который скребется у входной двери, и ехать на вокзал
встречать сэра Генри Баскервиля.

-- А потом?

-- Потом вы будете ждать, пока я обдумаю дальнейший план
действий, а до тех пор ничего ему не говорите.

-- Сколько вам потребуется времени на это?

-- Одни сутки. Я буду вам весьма обязан, доктор Мортимер,
если вы явитесь сюда завтра в десять часов утра и приведете с
собой сэра Генри Баскервиля. Мне нужно познакомиться с ним.

-- Хорошо, мистер Холмс.

Он записал дату и час свидания на манжете и, так же
рассеянно озираясь по сторонам, быстро вышел из комнаты.

Холмс окликнул его с площадки:

-- Еще один вопрос, доктор Мортимер. Вы говорите, что
привидение являлось на болотах и раньше?

-- Да, об этом рассказывают трое.

А после смерти сэра Чарльза ничего такого не было?

-- Не знаю. Не слышал.

-- Благодарю вас. Всего хорошего.

Холмс сел на свое место в углу дивана и улыбнулся той
спокойной, удовлетворенной улыбкой, которая всегда появлялась у
него на лице, когда перед ним вставала достойная его задача.

-- Уходите, Уотсон?

-- Да, если я ничем не могу вам помочь.

-- Нет, друг мой, я обращаюсь к вам за помощью, когда надо
приступать к действию. Но какое великолепное дело1 Во многих
отношениях просто из ряда вон выходящее. Когда будете проходить
мимо Бредли, заверните к нему и попросите прислать мне фунт
самого крепкого табака. Благодарю заранее. Постарайтесь не
возвращаться до вечера. А тогда я с радостью обменяюсь с вами
впечатлениями по поводу чрезвычайно интересной задачи, которую
нам задали сегодня утром.

Уединение и покой были необходимы моему другу в часы
напряженной умственной работы, когда он взвешивал все
мельчайшие подробности дела, строил одну за другой несколько
гипотез, сравнивал их между собой и решал, какие сведения
существенны и какими можно пренебречь. Поэтому я провел весь
день в клубе и вернулся на Бейкер-стрит только к вечеру, около
девяти часов.

Я открыл дверь в гостиную и перепугался -- уж не пожар ли
у нас? -- ибо в комнате стоял такой дым, что сквозь него еле
брезжил огонь лампы. Но мои опасения были напрасны: мне ударило
в нос едким запахом крепчайшего дешевого табака, отчего у меня
немедленно запершило в горле. Сквозь дымовую завесу я еле
разглядел Холмса, удобно устроившегося в кресле. Он был в
халате и держал в зубах свою темную глиняную трубку. Вокруг
него лежали какие-то бумажные рулоны.

-- Простудились, Уотсон? -- спросил он.

-- Нет, просто дух захватило от этих ядовитых фимиамов.

-- Да, вы, кажется, правы: здесь немного накурено.

-- Какое там "немного"! Дышать нечем!

-- Тогда откройте окно. Я вижу, вы просидели весь день в
клубе?

-- Холмс, дорогой мой!

-- Правильно?

-- Разумеется, правильно, но как вы...

Он засмеялся, глядя на мою растерянную физиономию.

-- Ваше простодушие, Уотсон, поистине восхитительно! Если
б вы знали, как мне приятно проверять на вас свои скромные
силы! Джентльмен уходит из дому в мерзкую, дождливую погоду.
Вечером он возвращается чистенький, без единого пятнышка.
Цилиндр и ботинки на нем сверкают по-прежнему. Следовательно,
он где-то сидел сиднем весь день. Близких друзей у него нет.
Где же он был? Разве это не очевидно?

-- Да, совершенно очевидно.

-- Мир полон таких очевидностей, но их никто не замечает.
Как вы думаете, где был я?

-- Тоже весь день просидели сиднем?

-- Вот и нет, я успел побывать в Девоншире.

-- Мысленно?

-- Совершенно верно. Мое тело оставалось здесь, в кресле,
и, как это ни грустно, успело выпить за день два больших
кофейника и выкурить невероятное количество табака. Как только
вы ушли, я послал к Стенфорду за картой дартмурских болот, и
мой дух блуждал по ним весь день. Льщу себя надеждой, что
теперь я освоился с этими местами как следует.

-- Карта крупного масштаба?

-- Да, очень крупного. -- Он развернул один сектор этой
карты и положил его на колени. -- Вот тот самый участок,
который нас интересует. В середине стоит Баскервиль-холл.

-- Окруженный лесом?

-- Совершенно верно. Тисовая аллея здесь не обозначена, но
я полагаю, что она идет справа, параллельно болотам. Вот эта
маленькая группа строений -- та самая деревушка Гримпен, где
находится штаб-квартира нашего друга, доктора Мортимера. Как
видите, на пять миль в окружности жилье встречается очень
редко. Вот это Лефтер-холл, о котором упоминал доктор. Здесь,
по-видимому, стоит дом натуралиста Стэплтона, если я правильно
запомнил его фамилию. Вот это -- две фермы: "Каменные столбы" и
"Гнилое болото". В четырнадцати милях от них -- принстаунская
каторжная тюрьма. А между этими отдельными точками и вокруг них
расстилаются унылые, лишенные признаков жизни болота. Вот вам
сцена, на которой разыгралась эта трагедия и, может быть,
разыграется еще раз на наших глазах.

-- Да, места дикие.

-- Сцена обставлена как нельзя лучше. Если дьявол
действительно захотел вмешаться в людские дела...

-- Значит, вы тоже склонны видеть во всем этом нечто
сверхъестественное?

-- А разве пособники дьявола не могут быть облечены в
плоть и кровь? Для начала нам придется решить два вопроса.
Первый: было ли здесь совершено преступление? Второй: в чем
заключается это преступление и как оно было совершено?
Разумеется, если доктор Мортимер прав в своих догадках и мы
имеем здесь дело с силами, которые находятся вне законов
природы, тогда нам придется сложить оружие. Но прежде чем
успокаиваться на этом, надо проверить до конца все другие
гипотезы. Давайте-ка закроем окно, если вы не возражаете. Как
это ни странно, но, по-моему, концентрация табачного дыма