Чтение 6–й страницы книги ~Арестант~

- Давай,- согласился Никита, снимая куртку в прихожей.

Сели в кухне, беспорядок в которой служил доказательством двухдневного запоя ее хозяина. Андрей распахнул форточку, в квартиру ворвался свежий утренний воздух. Минут пять поговорили на общие темы. К главному, ради чего Никита и примчался такую рань, переходить не хотелось. Наконец, отодвинув в сторону чашку с недопитым кофе, подполковник сказал:

- Ты в курсе, что Палыча освободили?

- Первое, что я узнал, когда прилетел в Питер, была как раз эта замечательная новость. Ты, Никита, только за тем и приехал в семь утра, чтобы это мне сообщить?

- Нет, не только...

- Валяй, подполковник, добивай похмельного журналюгу до конца.

Никита невесело усмехнулся и сказал:

- Я приехал поговорить о твоей безопасности.

- О-о-о, серьезная тема! Боишься, что я стану десятым?

- Почему десятым? - удивился Кудасов.

- Я имею в виду девять трупиков в Девяткино. Они же за Палычем проходят?

- Тогда уж двадцать четвертым, Андрей Викторович,- сказал подполковник с мрачной иронией.

Эти слова дались ему нелегко. Теперь пришла очередь удивиться Обнорскому.

- Почему двадцать четвертым? - спросил он.

- Потому что после расстрела в Девяткино люди Антибиотика забросали гранатами ресторан Колобка на улице Савушкина... Десять трупов, Андрюха.

- Это "Ган бус"?

- Точно, "Ган бус"... А потом, или одновременно с этим...

- Стоп,- поднял руку Обнорский.- Стоп, Никита. В "Кричи-не-кричи" убили шестерых. Бейсбольными битами и ножами. Так?

Никита смотрел на Андрея с удивлением. Информацию о расправе в "Кричи-не-кричи" в средства массовой информации еще не давали. Это точно. Утечки, конечно, не исключены. Более того - они несомненно имеют место. Но откуда эта информация могла поступить к Андрею? Он два дня был в крутом вираже (подполковник бросил взгляд на четыре пустых бутылки) и не мог знать о событиях на Савушкина. И вдруг...

- Четверых,- сказал подполковник.- А откуда ты, собственно...

Обнорский откинулся к стене и прикрыл глаза. Подкатывала тошнота.

- Нет, Никита Никитич, убитых было шестеро. Два тела нападавшие увезли с собой,- сказал Андрей после долгой паузы.

- Откуда тебе это известно? - требовательно спросил Кудасов.

- Я тебе потом объясню,- тихо ответил Обнорский. Он был бледен, сигарета в сильных пальцах слегка дрожала. Щетина на бледном лице казалась особенно черной, глаза ввалились.

- Нет, Андрей, сейчас. Ты, видно, не понимаешь, насколько это важно.

- Извини, Никита... но сейчас я просто не смогу объяснить. Есть некоторые нюансы.

- Послушай внимательно, Андрей,- спокойно начал подполковник.- Я понимаю, что у тебя есть свои источники. И не требую, чтобы ты мне их выдал. Но ситуация слишком серьезна. Мы пытаемся ухватить любую зацепку. Поэтому мне необходимо знать факты...

- Видишь ли, Никита,- снова перебил Обнорский, но подполковник характером обладал твердым. Прерывать себя не давал даже генералам. Точно так же, как Андрей полминуты назад, он вскинул руку и с напором сказал:

- Стоп! Во-первых: информацию о "Кричи-не-кричи" в СМИ мы пока еще не давали. Знает об этом довольно-таки узкий круг людей. Человек двадцать... ну, тридцать. Уже достаточно много, чтобы "потекло"... согласен. Но вот о том, что трупов было больше, чем мы обнаружили на месте, знают всего несколько человек. Даже я узнал об этом только вчера. Около полуночи мне позвонил эксперт и сказал, что кровь на ноже одного из погибших бойцов Колобка не принадлежит никому из четырех покойников. Поэтому можно предполагать, что как минимум один из нападавших был ранен или убит. Резюмирую: ты владеешь информацией, сообщить которую тебе никто не мог. Что я должен об этом думать? А, Андрюха?

Обнорский закурил, потер лоб. Он не знал, как объяснить Никите свои знания. Ход мысли подполковника был ясен: кроме самого Никиты и эксперта (ну, допустим, еще двух-трех человек), о точном количестве жертв знали только убийцы... Так откуда же я-то знаю? Знаю, и все... Андрей вспомнил, как вечером, шестого, когда он в одиночестве пил водку, вдруг почувствовал: дождь... свет фар. Ненависть!.. И жажда убийства! Шорох мокрой темной листы... Гортанный голос. Жажда убийства... хруст костей. Страх... чье-то лицо с желтоватыми белками... рев автомобильного движка... Чудовищная боль... смертельно раненный человек с ножом в руке ползет по мокрой траве, оставляя за собой кровавый след. Темнота.

Обнорский содрогнулся.

Но как объяснить все это Никите? Кудасов сидел напротив, смотрел спокойно и требовательно. Андрей вздохнул, улыбнулся криво и сказал:

- Никита, это не то, что ты думаешь... Понимаешь, после ранения со мной стали иногда происходить странные вещи. В это трудно поверить, но... но временами у меня бывают "прозрения". Или что-то в этом роде.

- Как-как? - удивленно спросил Кудасов.

- Понимаешь,- Андрей замялся,- иногда я как бы вижу или ощущаю события, которые могут произойти в будущем. Или наоборот - происходили в прошлом. Или те, которые происходят в настоящее время, но в другом месте. Там, где меня нет. Понимаешь?

Кудасов молчал. В открытое окно доносилось шарканье метлы дворника по асфальту, звуки автомобилей. Дисплей электронных часов высвечивал время 07.07 и дату - 07.09.94... Ощущение бредятины не проходило... К веселой компании двадцати трех покойников присоединились еще двое. Антибиотик положил руку на Библию... Бред как-то тихо и незаметно стал заменять реальность. Или это реальность стала такой бредовой?.. 7.08 высветил дисплей. Цифры сменились как-то незаметно. Подполковник РУОП Никита Никитович Кудасов не удивился, если бы на дисплее вдруг изменилась и дата: день, месяц, год... Или если бы появилась надпись: "25 трупов".

Никита потер лоб, вздохнул и спросил:

- И давно у тебя эти... "прозрения"?

- Я серьезно, Никита,- негромко сказал Андрей.

- И я серьезно, Андрюха,- сказал подполковник.- Я совершенно серьезно хочу понять: что с тобой? Что это: алкоголь? Последствия травм? Или и то и другое?

- Вот именно потому я и не хотел говорить. Предвидел твою реакцию. Если уж даже ты посчитал меня шизанутым алкоголиком...

- Я этого не сказал.

- Верно, этого ты не сказал. Ты просто сформулировал вопросы. Но сформулировал их именно так.

По службе Кудасову несколько раз уже приходилось сталкиваться со всякого рода "экстрасенсами" и "ясновидящими". Результатом этого общения стало однозначное заключение: либо шарлатаны, либо психически больные люди. Один деятель, правда, сумел помочь с обнаружением и опознанием трупа. Спустя два месяца выяснилось - сам и убил.

Вот тебе и ясновиденье!

- Ладно,- сказал Никита.- Допустим. Допустим, все так и есть. Чем ты можешь доказать, что у тебя дар экстрасенса?

- А... ничем,- растерянно ответил Обнорский.

- Вот видишь,- как бы с облегчением сказал подполковник. Он тоже был реалист.- Может быть, есть смысл сходить к врачу?

Обнорский закурил неизвестно какую уже по счету сигарету и произнес:

- Нет смысла, Никита... нет.

Снова замолчали. После паузы Андрей сказал:

- Ну хорошо, ты мне не веришь. Это твое право. Я, если уж начистоту, и сам себе не особо верю. Бред какой-то! Но чем ты все-таки объяснишь, что я знаю про "Кричи-не-кричи", про количество трупов и способ убийства?

- А действительно, откуда ты знаешь? Андрей курил, молчал, смотрел сквозь голубоватое облачко дыма с легким прищуром.

- Хорошо,- сказал, поднимаясь, Никита.- Извини, я пойду, времени у меня совсем мало. А к тебе я заходил напомнить: Палыч на свободе. Я не знаю, когда сумею его упаковать. Но ты, Андрюха, будь поосторожней. Лучше всего, если сможешь уехать на недельку-другую. Есть куда?

- О, Никита, у меня домов, как у зайца теремов.

Кудасов посмотрел на Андрея испытующе.

- Ладно. А то смотри - помогу.

- Да на меня уже лимит смертный весь выбран. Я теперь почти что бессмертный.

- Вот именно - почти,- сказал подполковник, надевая куртку в прихожей. Голос его звучал угрюмо и как будто издалека.

- Ты извини, старик,- негромко пробормотал Обнорский.- Все, что я тебе сказал,- истинная правда.

Он поколебался немного и добавил:

- К убийству бойцов в "Кричи-не-кричи" причастны кавказцы. Хочешь - верь, хочешь - плюнь и забудь.

- Какие кавказцы? - автоматически произнес опер.

- Не знаю. Но мне... мне послышались реплики на языке, напоминающем кавказскую группу. Ну, в смысле во время "прозрения".

Кудасов не ответил и взялся за ручку двери. Бред все-таки, подумал он.

- Никита,- позвал Андрей.

- А?

- Слушай, а что ты знаешь про Нижний Тагил?

- Про Нижний Тагил? - удивленно обернулся подполковник.- А что про него надо знать?

- Да нет,- смутился Андрей.- Я так просто... к слову.

- Нижний Тагил он и есть Нижний Тагил. Зона там "красная". Ментовская зона.

Кудасов спускался по лестнице, что-то зло бормотал себе под нос и качал головой. Он резко хлопнул дверцей машины и рванул с места. Когда он отъехал метров на двести, навстречу попался автомобиль службы наружного наблюдения. Интересно, подумал Никита, кого это наружка здесь выпасает?

А серая "копейка" службы НН остановилась неподалеку от дома Андрея Обнорского. Один из разведчиков сразу перебрался на заднее сиденье, укрылся стареньким пледом и уснул. Работа разведчиков наружки требует выносливости, огромного терпения и умения расслабляться. "Объект - парень шустрый, но не профессионал,- сказал полковник Тихорецкий.- Справитесь без труда, одним экипажем".

В эти дни наружка работала с двойной нагрузкой. Людей остро не хватало. Но Тихорецкий выполнял личное распоряжение господина Наумова, поэтому "свободный экипаж" нашелся. А сняли его с той заявки, которую дал Вадим Резаков на Бабуина.

Ждать разведчикам пришлось недолго, всего около часа.

Объект появился в дверях подъезда в восемь-десять.

- Вставай, проклятьем заклейменный,- сказал один разведчик другому.-Работа началась.

Его напарник сразу проснулся.

Обнорский в защитной натовской куртке остановился на ступеньках подъезда. Закурил. Несколько секунд задумчиво смотрел на свою "Ниву", затем махнул рукой и направился к перекрестку. Там и встал, протянув руку... Разведчики профессионально оценили некоторую припухлость лица и еле заметную неуверенность движений. Клиент приехал с Большого Бодуна (есть такой древний русский город), сделали они правильный вывод. Второй вывод был: объект действительно не профессионал. Он не сделал ни малейшей попытки провериться и сел в первую же остановившуюся возле него машину.

Дряхлый "Москвич" с Андреем Обнорским ехал в центр. Серая "копейка" следовала за ним, то сокращая расстояние до двух-трех автомобилей, то отпуская подальше. На набережной Фонтанки, напротив здания "Лениздата", клиент расплатился и вышел. Все ясно, решили разведчики, прибыл на службу. Из установочных данных им было известно, что Обнорский, он же Серегин, работает в городской молодежке.

Но объект повел себя странно. Глядя на серую громадину издательского комплекса на противоположном берегу, он выкурил сигарету, щелчком отправил окурок в черную воду и пешком направился обратно, в сторону Невского.

При всем своем опыте, умении анализировать и прогнозировать поступки людей разведчики никак не могли представить, что им придется более двух часов "бесцельно" болтаться по улицам. Объект двигался без какого-либо определенного маршрута, трижды заходил в питейные заведения. Минут двадцать простоял на набережной канала Грибоедова. Выкурил за это время три сигареты и выбросил пустую пачку из-под "Кэмэла".

Когда он двинулся дальше, один из разведчиков последовал за ним, а другой еще минут двадцать наблюдал за брошенной пачкой. Ею, однако, никто не заинтересовался. Разведчик нехотя вылез из салона и сам подобрал пустую пачку с верблюдом. Подобное поведение объекта, за которым ведется наблюдение, всегда настораживает. За внешней нелогичностью и бессмысленностью действий может скрываться желание "срубить хвост" или провести конспиративную встречу. Возможно - "моменталку". Объект, однако, ни разу не пытался войти с кем-либо в контакт, как явный, так и скрытый. Ни разу не попытался хотя бы элементарно провериться. А возможностей для этого в центре города было полно...

В конечном итоге разведчики пришли к выводу: за бесцельным шатанием объекта ничего нет. Клиент просто "прогуливается", вяло похмеляется и обдумывает какие-то свои проблемы. Судя по мрачному выражению лица - не особо веселые.

Разведчики были правы. Андрей Обнорский действительно шел без какой-либо определенной цели, Первоначальное намерение зайти в редакцию пропало, когда он оказался напротив комплекса "Лениздата"... а ведь раньше он любил саму атмосферу чумовой газетной жизни. Ее ритм, ее напряжение, непонятные непосвященному... Он выкурил сигарету на набережной Фонтанки и пошел прочь. Несколько раз он заходил в разливухи и понемногу выпивал. Андрей всматривался в пропитые лица питерских алкоголиков. Ни в одной стране мире вы не найдете таких лиц у пьяниц... Он шел по Санкт-Петербургу, и город уже не казался мертвым. Город продолжал оставаться великой загадкой. Иллюзией.

Неожиданно для себя Андрей оказался возле Главного штаба, у центрального переговорного пункта. Он колебался несколько секунд, потом решительно вошел. "Ясновидец" Обнорский не заметил, что вслед за ним вошел серый неприметный мужичок в поношенной джинсовой куртке. Он вообще ничего не замечал.

...Оба Катиных телефона молчали. Он набирал номера раз за разом... Гудки. Гудки. Гудки.

Андрей вышел из переговорного пункта, полез в карман за сигаретами. Из дверей переговорника вышел мужчина... Сигарет не было, и этот пустяк почему-то показался Андрею очень важным. Тревожным и неправильным... Нижний Тагил - он и есть Нижний Тагил. А при чем здесь Нижний Тагил?

- Скоро узнаешь,- засмеялся Леня Голубков голосом капитана Кукаринцева.

Андрей стоял на углу Невского и Большой Морской. Его толкали. Он не замечал. Как не замечал и внимательных глаз, наблюдающих за ним из салона серой "копейки".

Он уже находился между огромными жерновами, которые перемалывают людей как зерна, но еще не знал об этом. Его толкнули, обозвали алкоголиком... Он засмеялся и повторил:

- Алкоголик. Шизанутый алкоголик... И двинулся к авиакассам на Малой Морской. Когда он вышел из помещения касс с билетом авиакомпании "САС" в руках, мужчина в серой "копейке" быстро переговорил с кем-то по мобильному. Он даже не знал, с кем говорит. Полковник Тихорецкий дал ему номер для экстренной связи на случай если объект попытается скрыться. Покупка авиабилетов под такой случай вполне подходила. Разведчик наружки доложил об этом неизвестному, которого звали Николай Иванович.

Жернова закрутились быстрее. Вместо муки из-под них текла человеческая кровь, хрустели ребра.

Обнорский поймал такси и поехал домой. Около подъезда его и встретили. Двое одинаковых мужчин одновременно шагнули к Андрею. Оба были в плащах, костюмах, при галстуках.

- Обнорский Андрей Викторович? - утвердительно сказал один из них.

- Похоже, комитетские за парнишечку взялись,- сказал разведчик своему напарнику в салоне серой "копейки". Они наблюдали за этой сценой метров с семидесяти.

- Похоже, так,- скупо отозвался напарник. Он взял трубку и связался с Николаем Ивановичем. Выслушав доклад, Наумов ответил:

- Все в порядке. Я знаю. Наблюдение можно снимать.

Эту команду разведчики выполнили с облегчением. Если парнишечку Комитет к себе забирает, то уж лучше остаться в стороне. Тихорецкий, когда поручил им пасти объект, намекнул, что задание особое... трепаться не надо.

- Обнорский Андрей Викторович?

- Я. С кем имею честь? - ответил Андрей, уже начиная догадываться. В ответ он услышал именно то, что ожидал, и увидел красную с золотом книжечку.

- Федеральная служба контрразведки. Вам придется проехать с нами, Андрей Викторович. Есть некоторые вопросы.

Андрей пожал плечами и шагнул к серой "Волге". Он не знал, что удостоверение "комитетчика" - липа, а сам "сотрудник ФСК" не имеет к этой организации никакого отношения. Хотя когда-то он и служил в КГБ СССР. Но было это давно, в другой стране, в другой жизни... Уже более года бывший майор КГБ возглавлял службу безопасности банка "Инвест-перспектива" и, по совместительству, личную контрразведку Наумова. Бог ведает, которая из сторон его деятельности была для майора более важной.

Обнорский сидел на заднем сиденье между двумя крепкими тренированными мужиками. "Волга" нырнула под Литейный мост, но, к удивлению Андрея, прошла прямо, дальше по набережной. Большой Дом остался сзади, слева, на противоположном берегу Невы. Шевельнулось нехорошее предчувствие.

- Куда мы едем? - спросил Андрей.

- Не волнуйтесь, Андрей Викторович, мы едем на конспиративную квартиру. Встреча носит неофициальный характер.

Противно заныло в затылке, вспомнилось предупреждение Никиты и собственный самоуверенный ответ: на меня у смерти все лимиты выбраны.

Свернули на Кантемировскую. У моста стояла милицейская машина, гаишник и двое омоновцев. А если...

- Бросьте, Обнорский. Глупости все это,- сказал один из "комитетчиков", не поворачивая головы.- Раньше надо было думать.

У "Лесной" снова повернули. В глубине квартала возле неприметного здания со стальной дверью машина остановилась. Никаких вывесок, табличек, только телевизионная камера и переговорное устройство справа от двери. Щелкнул дистанционный замок, Андрея провели внутрь. "Волга" отъехала. Щелкнула, закрывшись, дверь за спиной.

- Извините, Андрей Викторович,- бесцветным голосом сказал "сотрудник ФСК" и сноровисто обыскал Обнорского. После этого он ушел куда-то в глубь коридора, а Андрей остался в просторном предбаннике под контролем второго "комитетчика" и охранника в камуфляже. Охранник сидел за столом с монитором и микрофоном. Вдоль другой стены стояли несколько стульев и стальной шкаф. Больше в помещении ничего не было.

Через минуту первый "комитетчик" вернулся и сказал:

- Вас ждут. Следуйте за мной.

По зеленому линолеуму Обнорский пошел вслед за ним мимо одинаковых коричневых стальных дверей без каких-либо надписей или номеров. Все они были закрыты. Андрею почему-то казалось, что в помещениях за этими дверьми пусто. Он ошибался - почти в каждом находились люди. Все они были заняты серьезной работой.

- Сюда,- сказал Обнорскому его сопровождающий. Или конвоир?

Андрей шагнул внутрь, охранник вошел следом и плотно прикрыл дверь. Из-за стола на Обнорского внимательно смотрел среднего роста мужчина лет сорока пяти. Он рассматривал Андрея несколько секунд.

- Здравствуйте, Андрей Викторович,- сказал, поднимаясь из рабочего кресла, хозяин кабинета. Обнорский смотрел на него с нескрываемым удивлением.- Что, не ожидали? Или не узнали?

- Признаться - не ожидал,- выговорил Андрей после некоторой паузы.

- А лучше бы не узнали,- сказал Наумов весело.- Примета есть: не узнанному богатым быть.

- Вы и так человек не бедный.

- Растяжимое понятие, Андрей Викторович,- живо ответил Наумов, обходя стол и протягивая руку.- Субъективное... Зависит не от реального финансового благополучия, а от вашего представления о нем... Давайте присядем. В ногах-то правды нет.

- В жопе тоже,- сказал Андрей грубовато.

- Не понял,- Наумов посмотрел внимательными умными глазами.

- Поясню. Вы говорите: в ногах правды нет, и предлагаете присесть. То бишь опуститься на задницу. Я полагаю, что и в ней нет правды.

Некоторое время Николай Иванович смотрел молча. Он пытался понять, что это: хамство или грубоватый журналистский юмор? Потом весело рассмеялся и показал на кожаный диван в углу кабинета:

- Давайте все-таки присядем. Они опустились на упругие подушки дивана. Лицо у хозяина было приятное, дружелюбное. Андрей внезапно вспомнил, как они познакомились. Он тогда только начинал работу в городской молодежке. Время было странное... лопались дутые авторитеты, ломались стены запретов. Угарное было время, азартное. В начале девяносто второго Андрей с группой единомышленников организовали неформальное агентство журналистских расследований. О, эта была интересная работа! Да и поле лежало перед ними непаханное... Один из острых материалов той поры коснулся Николая Ивановича Наумова. Разумеется, молодые журналисты даже представить себе не могли истинной роли Наумова в негласной городской иерархии. В официальной же Николай Иванович был фигурой незаметной. Дай Бог, коли входил он в первую сотню власть имущих... А если и входил, то где-то в самом-самом конце. Однако по сравнению с начинающим журналистом господин Наумов был колосс. Вот этот-то колосс и пригласил (именно так! личным звонком) Обнорского для беседы. Андрей считал - для разноса. На встречу с Наумовым он ехал спокойно, даже с любопытством.

Их беседа продолжалась около полутора часов. Большой человек держался на равных. Легко и непринужденно. О критической статье в газете упомянул вскользь, шутя. Они проговорили полтора часа обо всем и ни о чем. Наумов подробно рассказывал о себе, живо расспрашивал Андрея о службе на Ближнем Востоке, о работе в газете. Об увлечениях, музыкальных пристрастиях... Общаться с ним было легко.

В завершение беседы Николай Иванович сказал:

- Я ведь и батюшку вашего неплохо знаю. Даже как-то выпивать вместе доводилось. Человек он достойный. От своры наших жополизов всегда дис-танцировался. За что его многие и недолюбливают, мягко говоря. Уважают, побаиваются... но не любят. Вижу, Андрей, и вас он с теми же изъянами воспитал.

- Это почему же с изъянами? - искреннее удивился Андрей.

- Иметь принципы в нашем отечестве - большая роскошь, Андрей Викторович. За это платить надо. Дорогой ценой платить...

- Вы считаете - лучше жить бесхребетным пресмыкающимся?

- Отнюдь,- сказал Наумов.- Пресмыкающихся в русском языке, как вы знаете, называют гадами. Что ж хорошего быть гадом? Но чтобы прожить жизнь не сгибаясь... нужно быть готовым платить. Помните, у Гребенщикова: "Мы стояли очень гордо. Мы платим вдвойне"?

- Помню,- ответил Андрей.- А коли не секрет, Николай Иванович, зачем вы меня пригласили? Разговор у нас с вами получился интересный, но неконкретный.

- Помилуй Бог, Андрей Викторович... Просто хотел с вами пообщаться. Вы, молодые, очень мне интересны.

Наумов произнес эти слова совершенно серьезно. В тот раз Андрей так ничего и не понял. ...Они опустились на упругие подушки дивана.

- Вы извините, что я вас вот так, без предупреждения, сюда пригласил. Обстоятельства неординарные, к сожалению.

- Вы меня пригласили? - Андрей выделил последнее слово.- А я думал, арестовали.

- Э-э... научи дурака молиться - он лоб расшибет. Перестарались, значит. Извините. Однако обстоятельства действительно форс-мажорные. Я вас хотел видеть, чтобы поговорить о вашей судьбе и о судьбе Екатерины Дмитриевны.

Андрей почувствовал комок в горле. Сглотнул. Бешено забилось сердце, на лбу выступила испарина.

- Не понял,- сказал он глухо, понимая, что говорит ерунду.- Не понял... о какой судьбе? И о какой Екатерине Георгиевне?

Николай Иванович кивнул мужчине, который привел Обнорского, и тот вышел. Наумов испытующе посмотрел на Андрея.

- Андрей Викторович, вы же серьезный человек, а ведете себя... Дешевые приемы применяете. Зачем? Уж отчество-то очаровательной Кати вы знаете. А то -Георгиевна... Бросьте!

- А что, собственно, вам от меня нужно?

- Вот это разговор,- Наумов откинулся, посмотрел Андрею в глаза.- Коньяку хотите?

Андрею сильно хотелось выпить. Он покачал головой и ответил:

- Нет.

- Отлично. Тогда давайте перейдем к делу. Мне известно, что вдова Гончарова распоряжается очень значительными средствами. Которые ей не принадлежат. Их нужно вернуть настоящему владельцу. Вы понимаете?

- Нет, не понимаю,- сказал Андрей.- У меня после ранения некоторые проблемы с головой. И с памятью тоже.

Наумов взглянул скептически, усмехнулся: