Чтение 6–й страницы книги ~Экстренный случай~

Галиматья какая-то. Арт наверняка темнил.

- А других дам из семейства Рэнделл к тебе не направляли?

- Ты о чем это?

- Отвечай.

- По-моему, это не имеет отношения к делу, - отрезал он.

- Как знать.

- Уверяю тебя.

Я вздохнул и запыхтел сигаретой. При желании Арт мог быть чертовски
упрям.

- Ладно, - сказал я наконец. - Тогда расскажи мне о девушке.

- Что ты хочешь знать?

- Ты был с ней знаком?

- Нет.

- Случалось ли тебе помогать ее подружкам?

- Нет.

- Ты уверен?

- О, черт! Как я могу быть уверен? Но вряд ли: ей было всего восемнадцать
лет.

- Понятно.

Вероятно, Арт был прав. Я знал, что он оперировал только замужних женщин
лет тридцати и не связывался с молоденькими, разве что в исключительных
случаях. Иметь дело со зрелыми матронами было гораздо безопаснее. Они
мыслили более трезво и умели держать язык за зубами. Но я знал и другое:
последнее время он стал делать больше абортов совсем юным пациенткам. Арт
называл эти операции "выскабливанием соплей" и говорил, что помогать только
замужним нельзя. Это, мол, дискриминация подростков. Разумеется, он шутил,
но в каждой шутке...

- Как она выглядела, когда пришла к тебе? - спросил я. - Ты можешь
описать ее?

- Славная была девушка. Хорошенькая, не дура, не плакса. Очень честная.
Пришла, села, сложила руки на коленях и рассказала все как есть. Сыпала
медицинскими терминами. "Аменорея" и прочее. Наверное, нахваталась от своей
семейки.

- Она нервничала?

- Да, но ведь они все нервничают. Поэтому чертовски трудно проводить
дифференциальную диагностику.

Действительно, при отсутствии менструаций, особенно у молодых девушек,
надо делать существенную поправку на состояние их нервной системы. Задержки
и другие нарушения цикла часто возникают по причинам психологического
свойства.

- Это на пятом-то месяце?

- В придачу она прибавила в весе. Пятнадцать фунтов.

- Маловато для точного диагноза.

- Но достаточно для подозрения.

- Ты ее осматривал?

- Нет. Я предложил, она отказалась. Девица пришла делать аборт. Я сказал:
нет, и она откланялась.

- Карен говорила о своих планах?

- Да, - ответил Арт. - Пожала плечами и сказала: ну что ж, придется
сообщить предкам и обзавестись потомком.

- И ты решил, что она не станет обращаться к кому-нибудь другому?

- Вот именно. Девушка казалась такой умной и смышленой. И, похоже,
поняла, в каком она положении. В таких случаях я всегда стараюсь объяснить
женщине, что безопасный аборт невозможен и ей придется свыкнуться с мыслью о
грядущем материнстве.

- По-видимому, Карен передумала. Интересно, почему?

Арт усмехнулся:

- Ты когда-нибудь видел ее родителей?

- Нет, - ответил я и тотчас юркнул в приоткрывшуюся лазейку:

- А ты?

Но Арта так просто не проведешь. Он одарил меня вялой улыбкой умного и
проницательного человека, отдающего дань чужой сообразительности, и сказал:

- Нет, никогда. Но наслышан о них.

- И чего же ты наслышан?

В этот миг вернулся сержант и с лязгом вставил ключ в замок.

- Время, - объявил он.

- Еще пять минут, - попросил я.

- Время!

- Ты говорил с Бетти? - спросил Арт.

- Да. Все хорошо. Я позвоню ей и скажу, что ты жив-здоров.

- Она волнуется.

- Джудит побудет с ней. Все утрясется.

Арт грустно улыбнулся:

- Извини за причиненное беспокойство.

- Никакого беспокойства, - я взглянул на стоявшего в дверях сержанта. - У
них нет оснований задерживать тебя. К полудню ты выйдешь отсюда.

Сержант сплюнул на пол. Я пожал Арту руку и спросил:

- Кстати, где тело?

- Наверное, в Мемориалке. Или его уже увезли в городскую.

- Я выясню. Не волнуйся ни о чем.

Я вышел из камеры, и сержант запер дверь. В коридоре он не проронил ни
слова, но, когда мы вошли в дежурку, сказал:

- Вас хочет видеть капитан.

- Хорошо.

- Ему не терпится малость поточить лясы.

- Что ж, ведите меня к нему, - ответил я.

Табличка на двери сообщала: "Отдел по расследованию убийств", а под ней
на картонке печатными буквами было выведено: "Капитан Питерсон". Капитан
оказался крепким коротышкой с седыми волосами, подстриженными под "ежик",
движения его были проворными и точными. Когда Питерсон обошел вокруг стола,
чтобы приветствовать меня, я заметил, что он хромает на правую ногу. Он даже
не пытался скрыть этот изъян, а, напротив, подчеркивал его, громко шаркая
носком по полу. Солдаты и легавые обычно гордятся своими увечьями. Нетрудно
было догадаться, что Питерсон пострадал при исполнении служебного долга. Я
попробовал угадать, что с ним стряслось. Скорее всего, нарвался на пулю:
ножевое ранение в голень - большая редкость.

Хозяин кабинета протянул мне руку и сказал:

- Я капитан Питерсон.

- Джон Берри.

Рукопожатие было радушным, но глаза капитана смотрели холодно и пытливо.
Он указал мне на кресло.

- Сержант говорит, что прежде не видел вас здесь, вот я и решил
познакомиться. Мы знаем почти всех бостонских защитников по уголовным делам.

- Вы хотите сказать - судебных защитников?

- Разумеется, - покладисто ответил Питерсон. - Конечно, судебных.

Он выжидательно уставился на меня. Я молчал.

Наконец капитан спросил:

- Из какой вы фирмы?

- Не понимаю, почему вы приняли меня за юриста, - ответил я. - Сроду им
не был.

Капитан прикинулся удивленным:

- Но у сержанта сложилось иное впечатление. Вы представились ему как
адвокат.

- Да неужели?

- Вот именно. - Питерсон уперся ладонями в стол.

- Кто вам это сказал?

- Сержант.

- Значит, он что-то напутал.

Капитан откинулся в кресле и одарил меня любезной улыбкой, словно говоря:
"Ладно, ладно, не будем суетиться по пустякам".

- Знай мы, что вы не адвокат, нипочем не разрешили бы вам свидание с Ли.

- Вероятно. Только никто не поинтересовался моим именем и родом занятий,
никто не просил меня расписаться в книге посетителей.

- Полагаю, сержант был сбит с толку.

- Вполне оправданное предположение, если вспомнить, какой умница ваш
сержант.

На лице капитана заиграла дурацкая улыбочка. Мне был знаком этот тип
людей. Удачливый легавый, знавший, когда надо возмутиться, а когда разумнее
проглотить обиду. Искусный дипломат, вежливый блюститель закона. Но лишь до
тех пор, пока не почувствует, что противник ломается.

- Ну? - буркнул он после долгого молчания.

- Я работаю вместе с доктором Ли, - сообщил я ему.

Если он и удивился, то виду не подал.

- Тоже врач?

- Совершенно верно.

- У вас, лекарей, определенно существует круговая порука, - не переставая
улыбаться, изрек капитан. Вероятно, за последние две минуты он улыбался
больше, чем за два предшествующих года.

- Не сказал бы, - возразил я.

Улыбка начала таять. Наверное, с непривычки у капитана устали лицевые
мышцы.

- Если вы и впрямь врач, - проговорил Питерсон, - мой вам совет:
держитесь подальше от этого Ли. Шумиха угробит вашу практику.

- Какая шумиха?

- Суд и прочее.

- А что, будет суд?

- Разумеется, - ответил Питерсон. - И громкий, так что вашей практике,
вероятно, не поздоровится.

- У меня нет практики, - сообщил я ему.